Там, где нас ждут

Глава 20

Четыре с половиной месяца, сто тридцать шесть суток, три тысячи двести шестьдесят четыре часа без нее. Ни запаха, ни прикосновения, ни взгляда, ничего! И ни одной дельной зацепки, ни одной хотя бы крошечной подсказки, где мне ее искать. Абсолютный ноль.

Мы прочесали все населенные планеты, а затем я лично их сам же перепроверил — пусто — ни одного следа присутствия Шаи или ушлепка Ивока.

Я насильно вскрыл разумы Гиссета и Аттры Оазо, а затем и остальных членов ее семьи тоже, едва не сведя их с ума своими манипуляциями, но мне было совершенно безразлично какую цену придется платить за информацию. Итог? Ни единого просвета, ни намека на то, куда спряталась моя головная боль. Они точно так же, как и я, находились в информационном вакууме. Пешки.

То, что им кто-то помогал, я уже не сомневался. Но кто? Ни у кого из членов Правления не было ни единого варианта.

Периодически, я просыпался ночью в холодном поту, еще в плену мучительных сновидений, уверяющих меня, что Шаи в моей жизни никогда и не было, что она лишь плод моей больной фантазии, мираж, не обладающий плотью и кровью. Я, тут же, путаясь в простынях и спотыкаясь на каждом шагу, бросался в гардеробную и суматошно шарил среди ее оставленных вещей, вдыхая такой родной и любимый крышесносный аромат ее тела. Да недосягаема, да неуловима, но где-то там она реальна и может быть, даже, пусть и иногда, но вспоминает обо мне.

Да, черт возьми, я скучал! Старался никому не показывать и вида, но ежеминутно, по-настоящему, загибался от тоски. Я помнил все! Как на повторе, мысли о моей розоволосой ведьме транслировались в моей голове днем и ночью. Закрою глаза и она тут, как тут, улыбается мне своей заразительной улыбкой. На языке все оттенки ее вкуса, кончики пальцев горят при воспоминании о плавных изгибах и правильных формах, а в ушах все еще стоит ее заливистый и счастливый смех.

«— Я позволю тебе все, что ты захочешь, только будь рядом.

— Ну куда же я от тебя денусь?»

Лгунья! Долгий, мучительный стон, распирающий легкие до нестерпимой боли, вырвался сквозь стиснутые зубы. Время лечит? Великий Космос, кто придумал эту чушь? Нихрена оно не лечит, а только множит с каждым днем и так уже не выносимые страдания.

— На сколько все плохо, дружище? — ладонь Морта участливо коснулась моего плеча в утешающем жесте. Мне не нужна его жалость! Мне нужна эта сучка, вот тогда я ей и покажу на деле как бывает хреново. Все грани отчаяния и боли, ничего не пожалею для любимой гадины.

— Нормально, Ас, не помру, — запрокинул голову к небу, взлохматил волосы пятерней, прикрыл глаза и вздохнул.

Но лучше б сдох уже, чем так существовать. Я пустой, абсолютно. Хожу, дышу, иногда разговариваю, но чаще рычу, как раненый зверь, еще реже сплю и ем, с перманентным чувством удушья, забирающим последние силы. Но стойко продолжаю врать, что дела мои, на самом деле, вовсе не так уж и плохи, как это кажется окружающим.

Что мне еще оставалось? Радоваться жизни? Ну я пытался, честно. Спустя две недели, после ее пропажи, я пустился в реальный загул, трахал все, что было женского пола и двигалось. Чуть член не отвалился, честное слово. Только, толку-то? Правильно — никакого. Ведь секс без любви — это просто череда монотонных поступательных движений, лишенных всякого смысла, просто физкультура, да и то, не всегда приятная, а порой и откровенно утомительная.

Будете меня осуждать? Валяйте. Только вот мне краснеть и ответ держать не за что, я ее не предавал и не бросал. Так что мне теперь у разбитого корыта до пенсии сидеть, оплакивая пропавшую любовь? Да я вас умоляю, я еще не на столько умом тронулся, чтобы добровольно подписываться под целибат.

Да, я делал это с бесчисленным множеством женщин, не запоминая лиц и имен и ни о чем не жалел, не испытывал никаких угрызений совести. Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, русые и опять по кругу. Иногда, когда было совсем туго, накидывал морок и драл псевдо Шаю во все щели. Безумец? О, да! Внутри клокотало от предательства и желания мести, так и спускал пар, иначе бы, рано или поздно, просто сдетонировал и натворил бы чего непоправимого к чертям собачьим.

Я ее ревновал! Каждый божий день я гнил в это куче боли и отчаяния, среди отвратительных миазмов саморазрушения. Она где-то там, с ним, любит его, целует, позволяет к себе прикасаться, брать свое тело, иметь его на все лады, радуется, что, наконец-то, избавилась от меня. А я? Пытаюсь забыть ее, вычеркнуть из своего сознания, трахая других, обезличенных женщин, но нихрена у меня не выходит. На деле же только и осталось от нее, что метка во всю спину, да незаживающий рубец на сердце. Я устал, пожалуйста, выключите эту муку хоть на минутку, дайте мне просто немного передохнуть, вспомнить как это, когда не болит, не ноет, не кровит.

— Кай, может снимем с Элео оцепление? Четыре портала готовы принять первые прыжки, планета прошарена вдоль и поперек. Если смысл продолжать? — прервал мои мысли Килиан.

За последнее время мы с Асом сильно с ним сблизились, практически, все время так и кутили вместе, в свободное от работы и поисков время. Тусовки, девки, вакатус. Парень не промах, дома на Су-Мартале невеста ждет, а он тут отжигает и не парится. Да уж, странный тип, не логичный, во всяком случае. Но я не лезу, хочется зверенышу геморроя, пусть лезет, я отговаривать не стану, женись на здоровье. Только потом не жалуйся, и не говори, что тебя не предупреждали.

— Снимайте, — прохрипел я.

В топку, пора признать свое поражение. На данном этапе даже я бессилен что-либо предпринять и найти их.

— Что делать с телами Нойваса и Дипсы? — спросил Демон.

Ах, вы ж еще не в курсе. Совсем забыл вам рассказать. Вечером того же дня, когда я узнал, что Шая была еще и беременная, в моем имении, на острове, мною были обнаружены два трупа, принадлежащих сами понимаете кому. Полностью обескровленные, высушенные мумии, будто бы пролежавшие в саркофаге не одну тысячу лет. Глазам своим не верил, еще вчера ходили живые Триги, а сегодня только обтянутые пергаментной сухой кожей кости, глазницы пустые, волосы превратились в белесую паутину.

Патологоанатомы не смогли точно определить причину смерти, предположив лишь, что члены семьи Соато были отравлены неизвестным ядом, вызывающим сильнейшее обезвоживание. Я в эту чушь не поверил, Хелла бы выявила отравляющее вещество, попавшее в пределы Ильпэ и сообщила бы мне об инциденте. Но эксперты стояли на своем.

— Пусть пока лежат в холодильнике. Амоонцы взяли образцы на исследования, может что найдут, нельзя пока избавляться от тел, еще могут понадобится.

— Понял.

Теперь и дом превратился в одиночку, под стать своему хозяину: унылый, пустой, скисший.

— Какие планы на вечер? — тихо спросил полиморф.

Вот тут бы мне распрощаться с друзьями, махнуть рукой и исчезнуть в портале. Мне совсем не мешало бы выспаться, хоть немного привести мысли и чувства в порядок, отдохнуть, в конце концов. Но я до рези в глазах не хотел оставаться один, иначе труба. Мысли-предатели бомбардировали мой мозг, заставляя вспоминать то короткое, условно счастливое время, когда я еще думал, что любим. Нет, только не это.

— А может на Землю к Молоху завалимся? — с энтузиазмом предложил Ас.

— Ты ж ненавидишь эту планету? — сказать, что я удивился, ничего не сказать.

— Твоя правда, но здесь тусить уже наскучило.

— Я за, никогда там не был, — подал голос Аль-Надир.

— Земля так Земля, — равнодушно согласился, открыл портал, и мы все втроем шагнули в него, не сговариваясь.

«Башня Федерация» встретила нас отвратительной погодой: пробирающий до костей ветер, противный моросящий дождь и затхлый, наполненный отходами огромного города, воздух. М-да, прекрасное место для отдыха, ничего не скажешь. Ненавижу это место.

— Неплохой уголок ты себе облюбовал здесь, Кай, — ухмыльнулся Аль-Надир, — а почему именно Россия?

— Во-первых здесь уже несколько лет живет Молох, а во-вторых, Россия — щедрая душа, — за меня ответил Морт.

Молох появился на пороге моего пристанища через пятнадцать минут, а еще вереница разномастных, ярко одетых и накрашенных девиц. Еда, выпивка и музыка тоже не заставили себя долго ждать.

— Чем обязан, мой Архонт, — с места в карьер перешел старший брат Ассатана.

— Расслабься, рогатый, я не по твою душу. Парни захотели веселья, решили разбавить унылые будни наших реалий.

— Девочки?

— Нет, спасибо, земные меня не потянут, ты же знаешь, — ухмыльнулся я.

— Да, от тебя фонит здесь за километр, — признал мою правоту Молох. Да, надо бы заблочится от греха.

— Тебе не идет это тело, дружище, — посетовал я, — не мог найти что-то более…м-м-м, более презентабельное.

Молох от души рассмеялся, под конец даже кашляя в кулак.

— Это особый вид удовольствия, мой друг. Посмотри, я старая, жирная, лысая, отвратительная особь мужского пола. Но есть один неоспоримый плюс для самок этого мира.

— Бабки.

— Бабки, верно. Это невероятный кайф для моей черной, извращенной души: знать, что я, абсолютно, отвратителен, но видеть, как мне сосут за жалкие бумажки. Попробуй, тебе понравится.

— С некоторых пор, мой друг, я подсел на другую наркоту, очень редкую, ее не достать.

— Ну, как знаешь. На долго в чертоги смерти? — интерес волне оправданный, никому начальство на хвосте не нужно.

— Завтра вернемся, я не ярый поклонник забавляться с, отбывающими заключение, душами.

— Может быть не будем ограничиваться стенами «Башни Федерации».

— Может быть, — ответил я. Давай, Молох, покажи мне ночную жизнь Москвы, надеюсь, хоть она отвлечет меня от моей одержимости.

Полный провал, ничего больше не радует. Развратные танцы, полуголые извивающиеся тела, доступные женщины, море алкоголя — все пустое. Я пытался отвлечься — бесполезно. Ушел молча, как тут говорят, по-английски. Принял душ, пытаясь выветрить остатки отравляющих паров алкогольных напитков, и лег в кровать. Сон, вот что мне сейчас, действительно, необходимо. Но и он, предатель, не сдавал своих позиций, изощренно наполняя мои воспоминания картинками из прошлой жизни. Но сегодня он особенно постарался: вечерняя Москва, она тут, со мной, сидит на парапете башни-высотки, болтая стройными ногами, улыбается мне и говорит о любви. Немыслимый мираж! И я с ней рядом такой до безобразия счастливый. Прикосновения рук, как током по оголенным нервам, жаркой вспышкой наслаждения, ну наконец-то. И тут это, нет-нет-нет…

Шая!!!

Только не снова! Мое глупое сердце не переживет это вновь!!!

Шая, мать твою!!!

Но ее облик неизбежно меркнет в зареве тающего светила, безвозвратно, необратимо.

И только шепот ее, разящим тавро, припечатывает меня к месту:

«— Существует ли где-то на известных тебе планетах Храм Многоликих?

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто ответь, Кай!»

Меня вырвало из сна, как на буксире, резко и безвозвратно. Недовольный, полный сожаления о потерянном видении, стон сорвался с моих губ. Вскинулся, сердце бьётся, как птица в клетке, а меня всего трясет. Понимание, как удар под дых — я одержим, нихрена в моем мире не изменилось за прошедшие четыре с половиной месяца разлуки. Куда ни глянь — везде она, мысли, фантазии и даже сны наполнены ею. Ну, нельзя же так, Кай! Она тебе сердце с мясом из груди выдрала без анестезии, а ты за образ ее цепляешься, как утопающий за пену морскую? Глупец!