Девятнадцать сорок восемь том III

* * *

Михаил Сергеевич тяжело вздохнул и поправил фартук, искоса посмотрев на супругу, что с усталым видом сидела за столом. Недовольно покачав головой, он снова взглянул на сковороду, где в масле шипели котлеты.

— Привет, мам. Пап? А ты чего… — вошел на кухню Фирс.

— Да так, — грустно пожал он плечами.

— Фирс, присядь, — кивнула ему женщина. — Я хотела с тобой поговорить.

Парень нахмурился, искоса взглянул на отца и осторожно поинтересовался:

— Что-то случилось?

— Я тут из-за своей работы упустила один важный момент. Я слышала, что у тебя бухгалтерией занимается Маша, но я все-таки мать и хочу знать, что у тебя происходит!

Фирс непонимающе глянул на отца, потом снова на мать и осторожно спросил:

— А с чего такой настрой?

— Я тут обмолвилась на работе, что ты прошел второе возвышение и на меня удивленно вылупились. Причем не потому, что это опасно, а потому, что это стоило больше четырех сотен тысяч!

— Ну, да. Процедура дорогая, — кивнул парень.

— Это сумасшедшие деньги, Фирс. Почти полмиллиона!

— Ну, так я ведь не в кредиты лезу, — хмыкнул Фирс. — Вон и деньги, что вы давали вернул.

— Вот поэтому я и хочу узнать, как у тебя обстоят дела с финансами, — кивнула женщина.

— Ладно. Сейчас, — кивнул Фирс и сходил в комнату, откуда принес небольшой планшет. — Смотри.

Он разблокировал его и открыл какую-то программу, похожую на одну большую таблицу.

— Вот смотри. Это наша база учета. Маша мне весь мозг проела с этой программой. Вот тут я забиваю количество проданных чашек. Вот тут стаканчики, вот сиропы. Все строго по дозировкам. Митина пришлось заставлять не просто наливать сироп на глаз, а строго в мерную тару, — принялся объяснять сын. — Маша дошла до маразма и заставила нас даже показания счетчиков записывать. Вот тут они. Программа сразу это все в рубли переводит. Я честно старался, но когда наш бухгалтер попыталась считать зубочистки, я не выдержал.

— Погоди… сто пятьдесят чашек кофе? Это за сегодня?

— Ну, да.

— А сколько у тебя кофе стоит? — с подозрением спросила мать.

— Обычный двойной капучино с сиропом порядка пятидесяти рублей.

— Так это получается…

— Ну, ты про расходы не забывай. Сам кофе, посуда, сироп, молоко или сливки. Грязными выходит сумма огромная за месяц, но по факту, две трети примерно — расходники и налоги. Да и не все кофе у нас по пятьдесят рублей. Я еще когда открывался, давал объявление о малой чашке кофе за девятнадцать рублей сорок восемь копеек.

— Почему не двадцать?

— Надо было цену минимальную сделать. Девятнадцать — себе в убыток. Двадцать — психологическая отметка. Вот я и сделал девятнадцать рублей сорок восемь копеек. Кофе себе может позволить каждый, но те кто ходит по таким кофейням люди не бедные. Вот и получается, что сдачу копейками большинство не берет. С мелочью ходить не хочет. А есть у нас кофе который и по дороже пятидесяти рублей.

Тут Фирс провел по экрану пальцем и пролистнул страницу программы, открыв ежемесячный сводный график.

— Это за прошедшие три месяца. Вот тут доход, расход и вот это чистая прибыль.

Мать удивленно уставилась на цифру и подняла на сына глаза.

— Ты за месяц заработал чуть больше ста тысяч?

— Ну, это только на кофейне. С зерновым кофе было бы вообще красиво, но тут все сложно. Большинство мелких кофеен ушли к Ореховым. Новый игрок у нас в регионе. Кофе так себе, но цена почти в два раза ниже. Демпингуют.

— Я боюсь спросить сколько у тебя сейчас в наличии средств, — растерянно произнесла женщина оглянувшись на супруга, продолжавшегося с хмурым выражением лица жарить котлеты.

— Около полумиллиона. Я не считал точно, хоть и надо бы, — пожал плечами Фирс.

— Сколько⁈ — обернулась к нему женщина и растерянно открыла рот.

— Пятьсот тысяч примерно, — повторил парень.

Мать хлопнула глазами, затем взглянула на отца, пожавшего плечами, и снова уставилась на сына.

— А у нас… стиралка старая, на ладан дышит… — ляпнула она на автомате.

— Так возьми сколько надо, — пожал плечами Фирс. — Наличку я в диван складываю.

— Как в диван? — растерянно спросила мать.

— Ну, так… просто. Поднимаешь нижнюю сидушку, закидываешь деньги, закрываешь, падаешь сверху, спишь. — пояснил Фирс.

Женщина поднялась и с недоверчивым лицом направилась в комнату сына.

— Чего это с ней? — спросил парень отца.

— А-а-а-а… — махнул рукой мужчина, взял лопатку и принялся переворачивать котлеты.

— ФИРС! Ты с ума сошел⁈ — раздался голос матери. — Ты такие деньги дома хранишь⁈

— Ну, а где? — спросил парень. — Не в кафе же сейф ставить?

— Для этого банк существует! — вернулась на кухню женщина с ошалевшим видом.

— Так кассовое обслуживание тоже денег стоит, — пояснил парень. — Или как там это называется? Инкассация?

— Да, но все равно, такие деньги дома хранить не стоит! — буркнула мать, садясь на место. — Надо открыть счет, или… или… не знаю, но так хранить столько наличности в диване⁈

— Ну, мне иногда требуется наличка. Редко, но бывает, — пожал плечами Фирс. — Канализацию помню делал, так с дядей Леней по карточке не расплатишься.

Фирс втянул носом аромат отцовских котлет и сглотнул.

— Эх, жалко мне бежать надо.

— На пустой желудок? — спросил отец.

— Придется. Время поджимает. У меня сегодня еще дела есть. С Машей налоги подводить будем за квартал и кафе закрыть надо, — вздохнул парень поднялся. — Ладно, я побежал. Если что звоните. На счет стиралки я не шутил.

Парень направился в коридор, принявшись собираться.

— Миш? — растерянно произнесла мать. — А мы с тобой несколько лет те шестьдесят тысяч копили. Зачем я на работу вообще хожу?

— Чтобы красиво одеваться, — тяжело вздохнул глава семейства, подумал несколько секунд и добавил: — А я почему сам котлеты жарю?