Диверсанты
![Диверсанты](/uploads/covers/2023-12-04/diversanty-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Евгений Ивин
- Жанр: Шпионский детектив / Спецслужбы / Современные российские издания / Авторские сборники, собрания сочинений / Российский детектив
- Дата выхода: 2019
Читать книгу "Диверсанты"
«Это было какое-то отчаяние, безумие, я и сам не знаю, как это совершил. Наверное, потому, что научился я кое-чему в колонии, много наслушался про легкую деньгу. Там академия – не хочешь, да выучат. Но я пойду к этой женщине, я отнесу все до копейки, до последнего медного гроша!»
Он уже открыл было рот, чтобы все это сказать старику, но тот перебил его и, будто угадывая мысли Гаврилина, поднял указательный палец и нравоучительно добавил:
– Что там у тебя было – захочешь – расскажешь. Это дело твоей совести. Что было – должен исправить. Главное, не пропускай мимо жизнь, цепляйся за нее каждый день, каждый час. Жизнь – она красивая, ты только к ней приглядывайся. Ты ее просто еще не познал. Один дом сработал своими руками, до гроба будет гордиться, что люди в нем живут. Другой – виноград посадил, люди будут есть виноград, вино пить и неважно, что не запомнят его имя, важно, что он после себя что-то оставил. Я вот, вроде, ничего в жизни такого не сделал, кроме как сынов вырастил да чоботы шить научился. Землю копал, чоботы шил – вот и вся моя жизнь. На чоботах я мастер. Вот мой инструмент! Сам его делал! – с гордостью проговорил старик.
Сильный металлический удар заставил Дмитрия вздрогнуть, он вскинул голову и увидел, что старик в одной руке держал сапожный молоток с широкой шляпкой, а в другой цепко зажал железную лапку. Он еще раз ударил молотком по лапке, и снова Гаврилин вздрогнул, хотя и ждал этого удара.
«Мировой дед! Если бы он мне раньше попался, до той женщины», – с сожалением подумал Гаврилин. И, помолчав недолго, вдруг решился:
– Я ведь женщину ограбил у киоска. Начну работать – все ей верну. Раз все по-новому, надо начинать с этого.
Старик молчал. Гаврилин взглянул на него, опасаясь увидеть осуждение в его глазах. А больше он боялся, что старик сейчас скажет: «Так вот ты кто! А ну убирайся отсюда, бандюга!» – и выгонит он его в ночь, и дверь на всякий случай запрет на крючок. Выгонит сейчас, когда Дмитрий поверил в себя, в свое нравственное исцеление, поверил в дедов домишко, который и есть, может быть, для него та волшебная избушка, которая все изменит, все поправит и станет для него родным домом.
Но старик, склонив голову на грудь, молчал. Вино сморило его, он положил худую, будто обтянутую пергаментом, жилистую руку с зажатым в ней сапожным молотком на стол. Другой рукой прижал к крышке стола молоток и не двигался.
«Силен дед спать, – подумал с нежностью Гаврилин. – Надо перетащить его на кровать».
Он встал, поднял руки и с удовольствием потянулся. Впервые с тех пор, как познакомился со Щеголем, Дмитрий почувствовал себя успокоенным, уверенным и сильным. Жизнь для него обретала смысл, и будущее, хотя неясное, но уже имело свои контуры. Он подошел к старику, взял его под руки и попытался поднять.
– Дедуля, – протянул он нежно, – давай, дорогой, в кроватку, – с большим усилием он оторвал его от табуретки. Голова старика безжизненно опустилась на грудь, руки плетьми повисли вдоль тела.
«Что с ним?» – с тревогой подумал Дмитрий и с трудом потащил его к деревянной кровати. Он кое-как уложил безвольное тело и, обеспокоенный, стал трясти старика, пытаясь его разбудить.
– Дед, дед! Чего ты? – почти умолял Гаврилин. – Проснись, нельзя же так спать!
Вдруг страшная мысль поразила Дмитрия, он остолбенело уставился на заросшее седыми волосами лицо. Потом торопливо расстегнул на груди у старика рубашку и припал ухом к груди. Как он ни старался, ни прислушивался, он не мог уловить ударов сердца и все больше приходил в ужас при мысли, что старик внезапно умер.
Его охватил панический страх, он бросился вон из комнаты. В темноте наткнулся на перевернутую вверх дном бочку, сильно ударился коленом, но не заметил этого. Он рвал, дергал калитку и никак не мог ее открыть. Тогда вскочил на перекладину и перепрыгнул на другую сторону ворот. Гаврилин бежал, не разбирая дороги, падал, проваливался в рытвины и снова бежал вниз по склону горы, туда, где проносились по дороге машины, прорезая темноту лучами фар.
Когда он добрался до трассы, то представлял собой жалкое зрелище: брюки порвались и клочьями висели на нем, пыль густо покрывала одежду, лицо исцарапано колючками кустарников и кровь запеклась на щеках и на лбу.
У дороги с погашенными огнями стояла легковая машина. Дмитрий медленно двинулся мимо, заметив в кабине за рулем человека. Он уже миновал машину, когда дверца, тихо щелкнув замком, открылась, и знакомый голос приказал:
– Шкет, иди сюда!
Гаврилин как вкопанный остановился. Это было так неожиданно, что он растерялся.
– Иди быстрей! – повторил властный голос.
И Дмитрий пошел к машине, покорный и безвольный, без надежд и будущего, вновь ставший не Дмитрием Гаврилиным, а просто Шкетом, человеком с кличкой, приобретенной когда-то давно в колонии.
Едва он сел рядом с водителем, машина, разрезав ярким лучом плотную темному, рванулась вперед, унося Гаврилина в неведомое.
– Что там случилось со стариком? Ты его пришил? – спросил водитель.
– Нет, нет! – в страхе закричал Гаврилин. – Он сам умер!
– Сам? А ты докажи! А женщина из киоска?
– Виталий Гаврилович! – простонал Дмитрий. – Помогите! Деньги украли, загнали совсем!
– Не умирай! – резко прикрикнул хозяин машины. – Ты обманул меня, вот и засыпался. – Он сделал паузу. – Я помогу тебе. Я вытащу тебя из этого… – Виталий Гаврилович замолчал, подыскивая слово, и вдруг добавил: – Будешь служить святому делу! А нет… – угрожающе начал он, но тут из-за поворота вынырнула машина, и Виталию Гавриловичу пришлось прервать монолог, чтобы не столкнуться лоб в лоб с лихим водителем.
– Буду служить! – чуть не в голос закричал в отчаянии Гаврилин. – Все что прикажете! Только не колония! Не хочу больше в колонию! – вдруг завыл со слезами в голосе Шкет.
– Ладно! Хватит скулить! – оборвал его Щеголь. – Не раскисай, любитель приключений! – вдруг смягчился он и похлопал по вздрагивающему, худому плечу парня.
Виляя на серпантинах, машина все дальше и дальше увозила Дмитрия от города, которому он радовался в мечтах, предвкушал наслаждение и отдых, и который принес ему не радость и облегчение, а полное крушение всех его надежд, отбросив так далеко назад, что Гаврилин не видел даже своего будущего.