Старшие

Эта сказка начинается как раз в тот момент, когда заканчивается другая. В первой были студент, цыганка и их семьи. А еще была их любовь. В сущности, не было бы любви, не было бы и сказки, и каждый пошел бы своей дорогой: цыганка в другое королевство, студент — на занятия. И их семьи жили бы спокойно, матери не плакали бы ночами, а отцы... Впрочем, речь не об этом. Речь о том, что цыганка полюбила студента так страстно, как умеют любить свободные люди, и отдала ему самое драгоценное, что у нее было. И студент полюбил цыганку, как умеют любить единственные сыновья в семье. И тоже отдал ей самое драгоценное, что у него было. Они поженились и жили... А вот тут-то и начинается сказка, которую я хочу вам рассказать.

Жили они счастливо, хотя иногда и бывало им трудно: потому что цыганка лишилась свободы — это была ее плата за счастье, а студент лишился семьи и их помощи — это плата была его. Иногда они украдкой друг от друга вспоминали свою прежнюю жизнь и вздыхали, понимая, что не могут ничего изменить, да и не хотят, ведь у них есть любовь. Любовь помогла цыганке свыкнуться с оседлой жизнью, а студенту не замечать интриг коллег, не ведать усталости, не испытывать разочарований и, быстрее, чем он сам ожидал, стать профессором! А еще у них появились дети: сперва родился старший, Ник, потом появилась девочка — Алиса, а потом, когда уже и не ждали, еще один мальчик, последыш, с веселым именем Динь. Так они жили не тужили, старшие дети ходили в школу, Динь бегал по дому и баловался, цыганка следила за домом и садом, профессор работал и писал умные книжки.

Но вот настал день, когда цыганка взглянула на море и поняла, что ее любовь износилась, истрепалась на ветру, выгорела от солнца и стала такой тонкой, что уже не может удержать ее на месте. Все чаще цыганка доставала свои украшения из монет, все чаще украдкой плакала, перебирая их. Она хотела уехать, но разве могла она оставить мужа и детей?

С какой радостью она бы позвала их с собой, но вот только в том крошечном королевстве, в котором они жили, и которое все помещалось в одном городе, втиснутом между высокими-высокими горами и глубоким-глубоким морем, был один старый-старый закон. Закон гласил, что старший ребенок в семье никогда, никогда, никогда не должен покидать город. Иначе, говорил закон, из моря поднимется чудовище, спалит город дотла, а вода, которую чудовище поднимет, махнув хвостом, смоет пепелище с лица земли. И никто не спасется.

Закон был стар, как и сам город. Ходили слухи, что чудовище взяло такую дань с того, кто первый построил в этой бухте дом. Ходили слухи, что чудовище сдохло. Ходили слухи, что чудовищу дела нет до того, кто покидает город. Слухи ходили, но никто не решался нарушить закон. В этом королевстве все знали друг друга, многие семьи давно породнились, и никто не хотел проверять на своих любимых, что там сталось с чудищем, живо ли оно, чует ли кровь старших детей...

И цыганка знала этот закон и понимала, что с ней может уйти Алиса и Динь, а Ник — ее любимый старший сын, должен будет остаться в городе-королевстве. И она плакала. Плакала, пока ее душа не освободилась с последней слезой. Глаза, красные от слез, еще смотрели на ненавистное море, а душа уже летела ввысь, ликуя.

Обретя потерянное, цыганка разрушила все. Так бывает, и это знают все от мала до велика в том королевстве. Ничего нельзя вернуть и сделать "как было", нельзя отказаться от того, что выбрал.

Профессор пришел с работы, прошел на террасу, взял руку жены и прижался к ней щекою, и тут же все понял. Но когда пришли дети, когда спустилась ночь и зажглись огни на набережной, и даже когда снова взошло солнце, он так и сидел у ног своей любимой цыганки. Это ее любовь износилась, как пестрая юбка, а его, хоть и была сделана из бумаги, но хранилась так бережно, что совсем не изменилась от времени.

Теперь настал черед плакать профессору. Он сидел в кресле своей жены, смотрел на так любимое им море и плакал. Слезы лились из его глаз, сливались в ручьи и неслись к морю. Ник уговаривал отца встать, выйти из дома, пройти по улице, снова начать жить, но отец не слышал его. Алиса уговаривала его пойти к друзьям и ученикам, рассказывала, как ждут его, но отец не слышал ее. Динь просил поиграть с ним, потому что без мамы дома стало так тоскливо и так страшно, но отец не слышал его. Он слышал только стук своего сердца и шепот волн, и он пытался расслышать в этих звуках голос своей жены. Он ждал, что она призраком придет к нему. Он надеялся, что и его душа вырвется из плена, если он будет сидеть и плакать в ее кресле.

Но шли дни, текли слезы, тратились деньги, росли дети, а он все сидел и сидел в старом кресле. Он не заметил, как их прекрасный дом превратился в лачугу, а его одежда в обноски. Он не заметил, что Динь вырос из своих детских вещей, Алиса стала красавицей, а Ник, оставив учебу, пошел работать в пекарню. И больше о нем рассказать нечего, но сказка на этом не кончается.

И в эту сказку пробралась любовь.

В один погожий день, возвращаясь домой с работы, Ник познакомился с девушкой. Стоило ему увидеть ее, услышать ее смех, как он тут же забыл все обещания, данные себе: никогда и ни за что не влюбляться. Он проводил ее до ворот королевского сада, а она пообещала ждать его завтра на том же месте, около пекарни. Они стали встречаться каждый день: каждый день Венди ждала Ника у пекарни, и они гуляли по городу или сидели на песке у моря, или лежали в зарослях ракитника, или пели песни, поднимаясь в гору, или спали, обнявшись, в заброшенном амбаре. Ник с радостью взял бы Венди в жены, но разве вот так запросто пойдешь и попросишь руки королевской дочки?

В тот день, когда Ник встретил свою прекрасную принцессу, Алиса увидела своего прекрасного принца. Сначала она увидела его машину — блестящую, невероятную, таких в их городе-королевстве никогда не было, а потом ее словно обжег взгляд незнакомца, сидящего за рулем этой чудо-машины. Он смотрел ей в глаза и улыбался. Ах, как прекрасен он был! И сердце Алисы затрепыхалось, как птичка в силках Динь. Все вокруг только и судачили, что о появившемся в городе незнакомце, но никто не знал о нем ничего: ни кто он, ни откуда он прибыл, ни куда держит путь. Кто-то думал, что он заморский принц, а кто-то считал его контрабандистом, который приехал разведать, чего не хватает в королевстве. Но все сходились в одном — незнакомец обязательно будет на балу в королевском дворце, который состоится как раз завтра...

Как мечтала попасть на это бал Алиса! А Венди мечтала сбежать с него к Нику. И чудо, которое обязательно случается в каждой сказке, помогло девушкам: одной незаметно пробраться на бал, а другой незаметно уйти, тем более придворные привыкли, что принцесса — особа странная и больше похожа на простолюдинку, чем на королевскую дочь.

Как же весело было на этом балу! Ах, как танцевала Алиса. Как она отбивала такт точеными ножками в лаковых туфельках. Как хороша она была в платье своей матери и драгоценностях, которые цыганке когда-то подарил профессор. Как же хвалила себя Алиса, что сумела сохранить заветный ларец и как рада была, что фигура у не такая же гибкая и стройная, как была у матери, и волосы ее черные как смоль и вьются, струятся по спине. Все мужчины, и даже сам король, не могли отвести глаз от Алисы, и от этого ей делалось так жарко, так хорошо, что она танцевала без устали, и все чаще и чаще ловила на себя взгляд незнакомца. Но он так и не подошел к ней. И не пытался остановить, когда она уходила одна.

Горько плакала Алиса всю ночь, а утром первым, что она увидела из окна своей спальни, была машина незнакомца — белая, с блестящими боками.

Теперь и Алиса каждый день пропадала со своим принцем: разъезжала в его машине по приемам и балам. И везде он представлял ее как свою невесту.

— Выйдешь ли ты за меня? — спрашивал он ее, целуя на прощание.

— Да, — отвечала она, — но надо спросить брата...

Только вот Ник, околдованный любовью, не появлялся дома, а если и приходил, то Алисы дома не было.

— Там за морями другие страны, там столько чудес, столько интересного. Весь мир упадет к твоим ногам! — говорил Алисе возлюбленный. — Скоро мне уезжать, неужели ты останешься здесь и не поедешь со мной?

Алиса смотрела на дом, в который и пригласить-то гостя стыдно было, и кивала:

— Я поеду с тобой. Я поеду с тобой куда угодно! — говорила она.

— Ты наденешь свои драгоценности, — говорил он ей, — а я подарю тебе к ним лучшие платья! И пять дней мы будем праздновать свадьбу в моем доме. Тебе он понравится — чудесный дом посреди волшебного леса. У меня много слуг — они будут и твоими слугами, у меня много друзей — они будут и твоими друзьями... Я долго искал тебя, — говорил он ей, — столько ошибок сделал! Но с тобой рядом я стану другим, лучше, чем был. Твоя любовь изменит меня, только будь со мной.

На том и порешили.

А в это время Венди рассказывала Нику, как невыносимо жить в дворце.

— Мой отец, король, все время в делах и заботах. Его брови вечно сдвинуты, а глаза затуманены заботами. Даже когда я кричу, он не слышит меня, — говорила она. — А у мамы вечно мигрень и больше всего она любит запереться в своей комнате, сесть напротив зеркала и смотреть в него. Во дворце ходят слухи, что мама сошла с ума. Правда, говорят, что зеркало волшебное и любит поболтать, но только королева может слышать его речь. Слуги жалеют меня, а это так унизительно! Придворные заискивают и смотрят в рот и очень боятся сделать что-то не так. Еды вдоволь, но она пресная и невкусная. Места много, но от этого еще страшнее. Есть наряды и драгоценности, но зачем они мне? А я хочу путешествовать, но я единственная дочь в семье, а значит, мне не покинуть город...

— Мой отец сошел с ума с горя, — отвечал ей Ник. Он почти не ест и не встает из кресла. Он засыпает, плача, а когда просыпается, целых пять минут он бывает счастлив, потому что ему кажется, что его жена — моя мама — жива и сейчас войдет в комнату. А потом он вспоминает, что она умерла и начинает плакать опять. Каждый день он переживает ее смерть заново. В нашем доме течет крыша и водятся мыши, еды едва хватает на нас четверых, нет ни придворных, ни слуг. Зато у меня есть сестра Алиса, она красива и весела, как была мама. Есть брат, Динь, он маленький, но очень смышленый. Я познакомлю вас и уверен, ты понравишься им. Выходи за меня замуж и я обещаю тебе, что никогда не оставлю тебя и буду любить не меньше, чем мой отец любил мою мать.

— Но любовь всегда требует платы, — говорила Венди. — Ты готов ее заплатить?

— Я готов ее заплатить, — обещал Ник.

И в тот момент, когда Венди вышла из дворца с небольшим чемоданчиком, Алиса улизнула из дома с ларцом своей матери. И пока Ник с Венди шли домой, автомобиль незнакомца уносил Алису по единственной дороге к границе Королевства.

Придя домой, Ник стал звать сестру и брата, но никто не вышел ему на встречу. Он провел Венди на балкон, где в старом кресле плакал его отец. Отец посмотрел на Венди и глаза его на миг просветлели:

— Это ты? — спросил он и протянул к Венди руку. — Ты вернулась?

— Папа, это Венди. Она будет моей женой, если ты благословишь нас, — тихо сказа Ник.

И в тот же миг глаза старика погасли и он только кивнул. Снова по его лицу потекли слезы, и снова он стал всматриваться в море.