Муми-тролль и Новый год

Это было какао. Его волшебный шоколадный аромат ни с чем не спутаешь.

Муми-тролль открыл глаза, сел в постели и потянул носом воздух. Точно. На столике возле кровати, по соседству с зажженной керосиновой лампой и тарелкой песочного печенья по любимому семейному рецепту, стояла большая кружка с дымящимся какао. Чудеса!

Неужели кто-то опередил Муми-тролля и проснулся раньше, чтобы приготовить что-нибудь вкусненькое и встретить Новый год? Муми-мама? Муми-папа? Фрекен Снорк? А может, Снусмумрик вернулся из дальних странствий, решив сделать сюрприз лучшему другу?

"Вот это я размечтался", — подумал Муми-тролль и грустно вздохнул.

В гостиной царили тишина и покой. Муми-мама, Муми-папа и фрекен Снорк мирно спали в своих кроватях. Снусмумрика не было. Всё вокруг — и покрытый пылью комод, и остановившиеся часы, и ваза с засохшими осенними цветами — говорило о том, что Муми-дом пребывает в глубокой спячке. Даже елка, наряженная еще в конце ноября на случай, если кто-нибудь из них неожиданно проснется в праздничную ночь, стояла на том же месте и выглядела чуточку сиротливо.

Муми-тролль сполз с кровати и с любопытством огляделся по сторонам. Кроме свежесваренного какао и горящей керосинки, ничего необычного не наблюдалось. Не считая того, что кто-то развел огонь в изразцовой печке. Дрова уютно потрескивали, а в воздухе чувствовалось тепло.

Два года назад, проснувшись посреди зимы и выскользнув из постели, Муми-тролль ужасно замерз. За окном в тот день лютовала стужа, а дом замело снегом. Но никто из его обитателей не догадался разжечь огонь.

Теперь все было иначе.

"Какао стоит того, чтобы ради него растопить печь, — размышлял Муми-тролль, глядя на закопченную вьюшку. — Согреться можно и под одеялом, а вот какао без огня не сваришь".

Кем бы ни был этот незнакомец, тайно похозяйничавший в Муми-доме, он был очень мудрым существом.

За печкой послышалась возня. Муми-тролль пригляделся и увидел Предка — дальнего родственника, который поселился у них позапрошлой зимой. Поначалу он облюбовал люстру и картину "Филифьонка у окна", а потом нашел печку и уже не покидал ее, словно мечтал о ней всю жизнь.

Предок был чумазый и взъерошенный. Его и без того седая шерстка покрылась золой, а кисточка на кончике хвоста распушилась и торчала во все стороны. Но маленькие желтые глазки смотрели внимательно и осмысленно.

"Заговорит или нет? — с волнением подумал Муми-тролль, рассматривая Предка, и тут же успокоился. — Конечно нет. Тот, кто прожил на свете тысячу лет, вряд ли нарушит молчание. Зачем портить его словами?"

И все же Предок заговорил.

— Пей, а то остынет, — сказал он и указал лапкой на столик.

Муми-тролль удивился.

— Так это был ты? Ты сварил мне какао?

Предок кивнул. Он взял несколько щепок, вскарабкался на печку и, открыв дверцу, бросил их в огонь.

— Кто же тебя надоумил? — спросил Муми-тролль, пораженно наблюдая за ним. — Я думал, ты только и делаешь, что спишь сутками за печкой.

— Новый год, — пробормотал Предок, отряхнувшись от золы, и принялся наливать себе какао в крошечную кофейную чашку Малышки Мю.

— Ты любишь Новый год? — обрадовался Муми-тролль и, так и не дождавшись ответа, продолжил: — И я люблю. Я читал о нем в зимней энциклопедии, которую подарила Гафса. Он почти как Рождество, только не такой страшный и шумный. В Новый год можно ходить друг к другу в гости, или кататься на санях, или сидеть у камина всю ночь, поедая сладости и запивая их какао, а можно вообще ничего не делать, и никто тебе не скажет, что ты неправильный. А еще в Новый год все кажется другим, новым. Даже то, что успело надоесть сильнее, чем бутерброды с сардиной и огнедышащая гора. Верно?

Предок ничего не сказал. Он пересек гостиную, залез на подоконник и уселся под елкой, глядя сквозь стекло, затянутое морозным узором. Какой-то неведомый волшебник нарисовал снежинки, сачок для ловли бабочек и грустную мордочку мисы.

В тишине комнаты, нарушаемой лишь ровным сопением Муми-семейства и треском поленьев в печке, было слышно, как Предок пьет какао. Он дул на чашку и аппетитно причмокивал.

Недолго думая, Муми-тролль отхлебнул из своей кружки и подошел к окну. Какао еще не остыло и оказалось очень вкусным. Сладкий шоколадный дух защекотал в носу.

"Уже наступил", — решил Муми-тролль, выглянув в окно.

Какие-то существа шли гурьбой по заснеженной дороге, освещая ночную мглу цветными фонариками и бенгальскими огнями. Кто-то разжег новогодний костер у замерзшего пруда. В купальне Туу-Тикки горел свет.

Новый год уже был здесь. Пусть Муми-тролль и не видел его, не спешил ему навстречу, сбивая лапы, не загадывал желание, задыхаясь от восторга. Он просто чувствовал.

— Спасибо, — произнес Муми-тролль, обращаясь к Предку, но больше не ждал ответа. Он понял, что не имеет значения, сколько слов ты говоришь: пять в тысячу лет, как Предок, или тысячу в пять минут, как Филифьонка, которая боится пауков. Главное, не разрушить знакомства глупостью.

С этими мыслями Муми-тролль вернулся в постель. Он допил какао, съел немного песочного печенья, а потом решил вздремнуть. Новый год уже пришел, волноваться больше не о чем. Теперь можно просыпаться хоть каждый день, вплоть до самой весны: играть в снежки, проведать соседа-хемуля, мечтать о летних приключениях и наблюдать, как меняется морозный узор на стекле.

Но прежде чем уснуть, Муми-тролль раздобыл блюдце, положил на него оставшееся печенье и отнес под елку — туда, где, мигая желтыми глазками и прихлебывая какао, сидел Предок. На всякий случай. Вдруг он захочет подкрепиться в новогоднюю ночь.