Царевна

— Ну что? Не вышло? — Переслав положил руку на плечо брату. — Иди спать. Чудес не бывает, Ярополк, не бывает…

Тот всхлипнул, вытер лицо рукавом и сбежал, ничего не сказав.

А сам Переслав сел рядом с лавкой, взял руку царевны, гладил запястье, вспоминая, как сладко было есть с её ладони малину… И, не признаваясь себе в тщетной надежде на чудо, потянулся к ней, встал на колени. Обвел нежно пальцами дуги бровей, коснулся уголка губ, очертил подбородок, будто хотел запомнить, как она красива. Наклонился, едва чувствуя её дыхание, и прижался губами к губам, надеясь, что его дыхание и ей глубже вздохнуть поможет. Да только ничего не произошло.

Варево, с которым он возился весь следующий день, тоже не пробудило царевну ото сна, и к ночи они вынесли её из дома и понесли к пещере. Шли молча, медленно, едва ощущая вес скорбной ноши. И в пещере стояли, будто всё ещё надеялись, что она, вопреки всему, очнётся.

Пещера была глубокой и тёмной, но чистой, вход был почти полностью завален, оставался небольшой лаз, да Переслав следил, чтобы ни один зверь не захотел спрятаться здесь, оставляя у входа пучки пахучих трав. В самой глубине, за высокой частой решёткой, на шести столбах на цепях висел хрустальный гроб. Кто его поставил здесь и зачем — было неведомо. Святогор говорил, что когда-то тут покоился один из древних богатырей, да только кто тогда и куда дел останки?

Уложили царевну в гроб так нежно и бережно, как дитя укладывают в колыбель. Постояли.

— Спи, — произнёс Святогор, — земля тебе пухом, небо — дом.

Так же молча они вернулись домой. Переслав сразу пошёл к конюшне.

— Ты куда это собрался? Ночь на дворе, — спросил Дамир.

— Кое-что узнать надо, ничего со мной не случится, — Переслав оседлал коня и тотчас выехал, направляясь к столице…

* * *

И встаёт она из гроба...

Ах!.. и зарыдали оба.

В руки он её берёт

И на свет из тьмы несёт,

И, беседуя приятно,

В путь пускаются обратно,

И трубит уже молва:

— Дочка царская жива!

А.С. Пушкин

"Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях"

Он порядком проехал, когда вдруг вспомнил, как они вносили Белославу в пещеру, как клали в гроб, как затворяли решётку, как уходили. Он натянул поводья и развернул коня. Почему-то ему казалось, что вот сейчас она там, очнувшись, сидит одна в темноте и холодеет от страха. Он чуть не загнал коня, спеша к пещере. С трудом зажёг огнивом факел, чуть не сорвал решётку с петель… Царевна лежала в гробу так же, как они её и оставили. Это в отблесках огня показалось, что она пошевелилась.

Переслав застонал и сел на холодный пол пещеры, прислонясь к стене. Надо ехать, надо ехать... Если этот королевич — её судьба, то он, Переслав, должен стать проводником судьбы. Надо ехать… Он закрыл глаза. Как же он устал — почти не спал предыдущие ночи, да и похороны сил не прибавили…

Когда он очнулся от некрепкого сна, уже светало, Переслав со стоном поднялся, разминая затёкшие плечи и шею, остановился, глядя на царевну.

— Прости, Белослава, — вымолвил он словно через силу и стремительно вышел из пещеры, свистнул коня, вскочил в седло и, на этот раз не останавливаясь и не сворачивая, поскакал в столицу, прямиком к старому знакомцу.

— Что тебе надо, Переслав? — Владимир был старшим в дружине. — Случилось чего на границе? Опять сарачины пожаловали?

— Что, королевич тут или всё царевну ищет? — Переслав сел на скамью. Жена Владимира поставила на стол перед ним кувшин кваса, тарелку с репой, луком да свежим хлебом.

— Ищет, но сейчас тут, приехал одёжу сменить, да коня. Молодой ещё, да основательный, хороший царь будет, если с ума не сойдёт. Мои-то за ним присматривали, так сказывали — он уже и с солнцем разговаривал, и у луны совета спрашивал. Только с ветром побеседовать осталось, — Владимир грустно усмехнулся. — Вот что горе-то делает… А тебе что, известно чего?

— Ты ему кое-чего рассказать-то сможешь? Поверит тебе королевич?

Владимир крякнул, налил из кувшина квас и сел напротив.

— Что, неужто знаешь, где она?

— Знаю, — не стал отпираться Переслав.

— Вот хорошо, — Владимир расправил усы, огладил бороду. — Хорошо. Старый царь пообещал Елисею, что если он царевну найдёт, то сразу и свадьбу справят, да Елисей тогда править станет. У королевства ихнего войско-то посильнее нашего, побольше… Обороняться полегче будет. Да и царю на покой пора. Гноит его царица, — прошептал Владимир, наклоняясь к Переславу. Хоть дружбу они не водили, но доверяли друг другу всецело — столько раз в походы ходили, столько раз спину друг другу закрывали.

— Я скажу, где её искать, только вот что — пусть королевич ваш найдёт противоядие, пусть знахаря царёва хоть пытает, да узнает, чем царица напитала яблоко.

— Вот оно что… — Владимир нахмурился. — Точно уверен?

Переслав кивнул.

— Ну из этого сморчка сушёного, если надо будет, сам всё вытрясу. Давно у меня руки чешутся. Значит, царица? Я так и думал, да что мои домыслы... — он вздохнул. — Что ж, Переслав, не забуду такую службу…

— Ты меня не благодари раньше времени.

— Ты же знаешь, я добро помнить умею. Вы бы с братьями в дружину вступали. Сколько можно разбоем жить? Жениться вам всем пора, детей рожать, да жить нормально.

— Не умею я нормально, да и не умел никогда. Ты вот что... Поторопись. Пока она спит… Дай уголёк, да бересту, нарисую, как проехать. Пока спит, но ведь и умереть может.

— Добро, — Владимир принес бересту, — рисуй.

— Поторопитесь.

— Ты не учи. Спасибо за помощь, и за мной должок будет.

Переслав только отмахнулся.

Он вышел на улицу, огляделся — нет, жить в стольном граде он и не мог, и не хотел. Но сейчас и домой, к братьям, не хотелось. А куда? В пещеру, сторожить, как собака, царевну, пока суженый не приедет?

Он же всё сделал правильно — у Владимира сил и влияния хватит царского знахаря прижать, всю правду выведать, только бы не ошибиться, что это царица всё устроила. Только раз Белослава обмолвилась, что мачеха её терпеть не могла, а на самом деле? Если он всё-таки ошибся? Если всё неправильно понял? Поздно уже было судить, да рядить. Оставалось только ждать.

До дома Переслав еле добрался, чувствуя себя дряхлым стариком. Всё здесь изменилось за последние дни. Жили они как-то до того, как в их доме появилась Белослава, жили же хорошо, покойно. Бывало ругались — не без этого — иногда даже дрались, разминая кулаки, но никогда не было в их тереме так тоскливо и серо. Все сидели по углам, хмурые и сердитые, будто всю радость царевна с собой забрала.

— Поговорить надо, — не выдержал Переслав. Сперва не хотел ничего до поры рассказывать, да передумал, на братьев глядючи. — Был сегодня в городе, рассказал Владимиру, где царевна, про яблоко сказал… Бог даст, королевич её пробудит, живой наша Белослава будет, замуж выйдет… — он обвел братьев суровым взглядом. — Владимир велел вам кланяться, в дружину зовёт, в город. Хватит, говорит, наёмниками быть и разбоем промышлять. И то правда. Пока старый царь был, нас не трогали, да скоро королевич править начнёт…

— Дело говоришь, — рядом встал Святогор и положил руку ему на плечо. — Я уже стар, тут останусь, а вам пора семьи заводить, иначе жить начинать.

— Да как же мы тебя оставим?! — вскочил Ярополк.

— Неужто я без нянек и не справлюсь? — улыбнулся Святогор. — Вы обо мне не печальтесь, вы о себе думайте. Переслав прав, власть новая будет, и порядки — новые.

Братья разошлись.

— Я тоже с тобой останусь, — сказал Переслав Святогору.

— Поживём — увидим, — Святогор похлопал брата по плечу и ушёл.

А на следующий день к ним прибыл гонец от Владимира с радостной вестью — Белослава жива, великая сила любви королевича пробудила её от вечного сна — и с приглашением на царскую свадьбу.

* * *

И с невестою своей

Обвенчался Елисей;

И никто с начала мира

Не видал такого пира…

А.С. Пушкин

"Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях"

На свадьбу ехали так, словно и не праздновать собрались, а снова хоронить. Святогор и Переслав замыкали невесёлое шествие.

— Пожили хорошо и хватит, — вздохнул Святогор. — Прав Владимир…

— Прав. Ему в дружину всегда воины нужны, вот и стращает. А я сейчас так думаю — ничего они нам не сделают.

— Может, и не сделают, — не стал спорить Святогор, — да только сам видишь, не радостно нам что-то теперь. Думаешь, сможем, как раньше?

Переслав только плечами пожал, хотя знал — не смогут уже. Десять дней прошло с того дня, как гонец приехал, сколько дум Переслав за это время передумал — то на север податься собирался, то на юг, то в городе поселиться, то в глухие леса уйти. Да так ничего и не решил.

В молчании въехали в город. На улицах было шумно, у царского терема стояли накрытые столы для всего честного люда. Братья прошли в терем. Сам Владимир стоял, встречал гостей, следил — кого допускать до царя, кого провожать в другие палаты.

— Рад, рад, что приехали, вы сегодня гости почётные! — он обнял братьев, проводил до царя.

Старый царь смотрел на гостей тяжёлым взглядом, но сказал несколько добрых слов и кивнул, отпуская.

— Что-то царь не весел, а ведь дочку нашёл, замуж выдаёт, — сказал тихо Переслав.

— Да царица дюже занемогла от радости. Как царевну увидала, так обрадовалась, так обрадовалась, что тут и слегла, — Владимир усмехнулся.

— Вот оно как, — Переслав кивнул. — А царевна, значит, от великой любви королевича очнулась?

— А как же иначе? Не от зельев же, — Владимир подмигнул. — Тебе я обязан буду, всё, как ты сказал, сделали. Забавный разговор с главным знахарем вышел… Если бы не ты, то и царя бы хоронили уже. Ну да к лешему их всех! — Владимир похлопал Переслава по плечу и сказал громче, чтобы уже все слышали: — Праздник сегодня! Ешьте, пейте, гости дорогие, да за молодых радуйтесь.

Радоваться у Переслава не получалось. Другие братья — Переслав видел — понемногу развеселились, пару раз приложившись к чашам, полным хмельного вина, а ему всё казалось кислым да пресным, ни пить, ни есть не хотелось.

Королевич сидел во главе стола гордый, обводил собравшихся оценивающим взглядом, словно проверял — все ли восхищаются им. Белослава же, напротив, глаз не поднимала, бледная, тихая. Неуютно было ей за праздничным столом сидеть, вставать да при всех целовать своего мужа.

Как же она теперь? Никто её в царицы-то не готовил, а с другой стороны — что ж с того? Будет сидеть в своих покоях, пряжу прясть, песни петь. Да детей рожать.

Переслав с такой силой сжал руки в кулаки, что костяшки побелели.

— Тише ты, сейчас рычать или выть начнешь, — ткнул его локтем в бок Святогор. — Иди, пройдись что ли…

Он стал вставать, и тут Белослава подняла на него глаза. Он стоял, словно копьём к месту пригвождённый, двинуться не мог, и она смотрела на него, как негоже невесте на чужого мужчину смотреть.

Переслав ринулся к двери, бегом добежал до конюшни — конь стоял осёдланный — и рванулся обратно, домой.

Братья вернулись на следующий день.

Поначалу все на перебой убеждали друг друга, что жизнь наладится, и всё будет, как прежде, и какое-то время вроде так и было, а потом братья стали уходить. Первым — Дамир, за ним потянулись другие. К зиме в тереме остались Святогор, Переслав да Ярополк. А по весне Дамир приехал уговаривать Ярополка вступить в дружину и уговорил.