Лжепророк

Стоило только проговорить у себя в голове последнюю фразу, как они широко распахнулись сами собой. Я вдруг вспомнил давние дедушкины слова о том, что отличает Пророков от остальных людей.

И задал Вопрос.

Грубо нарушив все мыслимые правила Шоу, я поднялся и спросил, как долго Пророки будут болтать обо всякой ерунде. Я поинтересовался, почему так сильно кривится пространство в больших городах, и о природе искажений, что скрывались среди людей. Позже, обдумывая тот момент, я много раз приходил к выводу, что находился на волосок от гибели: Пророки уставились на меня теми самыми глазами!

Мир рушился буквально подо мной. Я понял, что своим появлением на Шоу не добьюсь ничего из того, что хотел, — напротив, сделаю только хуже, сообщив о том, что знаю об их существовании. Мне стало невыносимо дурно. К горлу подступила тошнота, голова закружилась, мысли сбились в беспорядочный ком.

В толпе зрителей нарастал ропот.

Посмеявшись над тем, что «парень хочет привлечь к себе побольше внимания», ведущий Шоу хотел свести всё к глупой шутке, но тут появился он: Верховный Пророк. Самая загадочная фигура нашей страны.

Говорили, что он первым пришёл на ТВ. Именно он создал Шоу. Создал сам культ Шоу. Уже более чем полвека его личность будоражила умы телезрителей всякого региона — человек, лица которого не видел никто и никогда, о чьей личности не было известно ровным счётом ничего.

Верховный Пророк медленно въехал в зал на просторном кресле, что находилось на уровень выше кресел других Пророков, и среди зрителей наступила тишина. Несколько раз он с шумом втянул воздух, и эта картина показалась мне смутно знакомой.

«А, Чжи-эр, — услышал я внутри своей головы слова, которые дедушка сказал мне в наш последний день. — Подойди-ка сюда…»

Всё внутри меня сжалось и похолодело. На месте Верховного Пророка я увидел то жуткое лицо из своего сна. Это было оно! И оно знало, о чём я спрашивал. Оно знало даже о моём дедушке. Как? Почему? Неужели это существо добралось и до него?

Колени мои подкосились, и я схватился за спинку стула, чтобы не упасть.

Я должен был немедленно бежать с Шоу!

Как мне удалось выбраться из съёмочного павильона, я не помню. Не помню, как покинул столицу и как оказался в «глухих местах» — единственном месте, где мыслил себя в безопасности.

Промозглый липкий туман сопровождал моё прибытие в село.

Едва увидев меня во дворе дома, бабушка сразу же всё поняла. Она подошла ко мне и заключила в крепкие объятия. Так мы простояли несколько долгих минут, пока моё сердце успокаивалось, а слёзы текли из воспалённых глаз.

— Пора тебе всё рассказать, — отстранившись, вздохнула бабушка, и я понял, что моя история только начинается.

Я ожидал долгого и обстоятельного разговора на кухне — однако вместо этого бабушка сказала мне собрать самые необходимые вещи и быть готовым отправиться в путь.

— Куда мы пойдём? — спросил я, не понимая, зачем мне снова покидать это место.

— В горы, — отозвалась она с грустной улыбкой, — к старым друзьям.

На мой удивлённый взгляд она только ещё раз кивнула в сторону моей комнаты, подталкивая собрать вещи. Мне ничего не оставалось, кроме как послушать её.

Следующие несколько часов мы поднимались вверх по течению реки. Судя по тому, как держалась бабушка, ей приходилось проделывать это не впервые, но ни на один мой вопрос она не отвечала — как воды в рот набрала.

Солнце клонилось к закату, когда мы вышли к путаному каменному лабиринту естественного происхождения. Когда-то местная река пробила себе путь сквозь скалы, а потом, видимо, поменяла русло — вот здесь и осталась сеть ходов и пещер. Едва я собрался нырнуть в одну из них вслед за бабушкой, в грудь мне упёрлось что-то острое. Опустив глаза, я увидел длинный предмет наподобие копья.

Я невольно отпрянул и чуть не упал. Бабушка стремительно схватила меня за руку, притянула к себе и спокойно произнесла:

— Си Ван, убери это, он со мной.

В ответ кто-то фыркнул из темноты каменного проёма, и копьё исчезло так же быстро, как возникло.

Отчего-то этот момент напомнил мне о том, как я впервые встретил Жун Юя. Вернее — о его доисторическом велосипеде, собранном своими руками. Что я увижу в этих местах в следующий раз? Каменный молоток? Ручную мельницу? Зубило древнего человека?

— Раздражаешь, — послышалось за моей спиной, и от неожиданности я чуть не подпрыгнул.

Обернувшись, я почти нос к носу столкнулся… с девчонкой! Взглянув на то, что она держала в руке, я понял, что это она всего мгновение назад тыкала в меня копьём.

— Что я сделал? — возмутился я, искренне не понимая, в чём причина такого отношения.

— Ты слишком громко думаешь, — буркнула девушка и, хмыкнув, обогнала нас с бабушкой и скрылась в пещере.

Вскоре мы вышли к целому подземному городу. Увидев дома, построенные под сводом, я раскрыл от удивления рот.

— Добро пожаловать в Цинтоу, — представила бабушка эту местность. — Теперь тебе будет лучше жить здесь.

Я не поверил своим ушам. От меня опять хотели избавиться?

Но не успел я возмутиться, как кто-то большой и сильный чуть не сшиб меня с ног, а потом вдруг крепко-крепко обнял.

— А-Чжи, давно не виделись! — жизнерадостно прогрохотал он, хлопая меня по плечу, и я тут же узнал своего приятеля по сельским забавам — Жун Юя.

Жун Юй рассказал мне о том, что последние годы он прожил в Цинтоу, куда перебрался со старшим братом после исчезновения их отца. Я мельком подумал, что тогда, вероятно, именно через него искажения вышли на моего деда, но спрашивать не стал. Да и вряд ли Жун Юй мог знать такие подробности.

По его словам, выходило, что Цинтоу — что-то вроде скрытого общества, собравшегося вокруг бывшего монастыря, в котором хранились, наверное, последние в мире настоящие летописи о Пророках. Сам храм лежал в руинах — казалось, в прошлом по нему прокатился неслабый природный катаклизм. Меня удивляло только, что пещеры вокруг остались совсем нетронутыми.

Коме Жун Юя, в Цинтоу я часто проводил время с Си Ван. Она была неунывающей и смелой, и когда я смотрел, как передо мной весело подпрыгивали две её длиннющих косички, моё сердце прыгало вместе с ними. А когда Си Ван смеялась, мне казалось, что рядом звенели хрустальные колокольчики — таким чистым был её голос.

Си Ван учила меня контролировать ци, чтобы я мог защищаться от искажений. В летописях монастыря говорилось, что, когда твой разум чист, а дух спокоен, никто не сможет ни прочесть тебя, ни оказать на тебя влияния. Не знаю, как бы я справлялся с уроками, если бы не она: как и заметила Си Ван в нашу первую встречу, думал я слишком громко, то и дело расплёскивая вокруг беспокойные мысли и раненые чувства. Из-за этого первое время мало кто в Цинтоу мог меня выносить.

Постепенно я научился владеть своими проявлениями, и люди вокруг стали общаться со мной охотнее. А когда я рассказал им о том, что мог чувствовать искажённые места, они увидели во мне долгожданную надежду. Ведь до тех пор у них не было даже примерного видения, как именно они одолеют Пророков.

Вернее, то, во что те превратились.

Мы втроём стали специально искать искажённые места, чтобы я учился их править. Первое время у меня ничего не получалось — но Жун Юй и Си Ван так верили в меня, что их вера в конце концов проросла и в меня самого.

Первым местом, которое я исправил, был сам разрушенный храм. Конечно, прежним он не стал, но теперь хотя бы воздух возле него сделался чистым и лёгким — таким, каким, вероятно, был многие годы назад.

Со временем радиус наших поисков расширялся, и я уверенно справлялся и с более сложными местами. Случались, конечно, и неудачи — особенно там, где когда-то погибло много людей и застряли сильные негативные чувства, — и ко мне прилетала неслабая отдача. Но Си Ван всегда была поблизости и успевала помочь. У неё получалось лучше всего вселять покой в мою тревожную душу.

Поэтому она же была первой, кому я рассказал о намерении, что вынашивал последние несколько недель.

Изучая летописи о Пророках, я узнал, что прежде они были носителями чистейшей ци и должны были сохранять её таковой, но во времена последнего Верховного Пророка что-то случилось, и всё пошло наперекосяк.

Иногда в летописях проскальзывали не совсем понятные фразы вроде тех, в которых говорилось, что «Верховный Пророк живёт несколько жизней». Сколько бы мы с товарищами ни гадали, что это могло значить, так и не пришли к единому мнению. Живёт ли он годы, отпущенные многим людям, или их опыт? Тогда каким образом он способен это делать? Был ли нынешний Верховный Пророк тем же, что прежний, — или это был кто-то иной? Что, в конце концов, случилось с Пророками и почему их место заняли искажения?

На эти и многие другие вопросы у нас не было ни одного ответа и мы понятия не имели, где их искать.

Чем больше я погружался в изучение летописей, тем яснее ощущал собственное желание, поднявшееся из самых дальних глубин: я мог не просто сместить Верховного Пророка… но и занять его место после.

Когда Си Ван услышала эти слова, её губы сложились в тонкую линию, а глаза зло прищурились. Никогда прежде я не видел её такой сердитой.

— Ещё раз услышу от тебя подобное — познакомлю со своим копьём, — предупредила она, для верности поднеся острый наконечник к моему лицу. — На этот раз — настолько близко, что я кожей ощутил холодную ауру стали.

Никакие доводы не могли убедить её в целесообразности сказанного мной. Её не волновало, ни как будет расхлёбывать заваренную кашу общество, оставшееся без предводителей, ни что-либо ещё. Она просто хотела очистить мир от искажений и оставить его как есть.

— Пусть новый мир сам заботится о себе, — пожимала плечами Си Ван. — Это уже не наше дело.

Склонить на свою сторону Жун Юя оказалось чуть проще. Хотя он до последнего сомневался, стоило ли ввязываться в то, о чём я говорил, он не препятствовал мне, когда я решил сам тренировать навык искажения. Ведь, чтобы одолеть врага, я должен был владеть его оружием! По крайней мере, я свято в это верил.

Когда Си Ван поняла, что я стремился к задуманному, несмотря на запрет, она отдалилась от меня. Она всё чаще стала смотреть на меня с беспокойством в глазах и то и дело шушукалась в стороне с Жун Юем. Когда я видел их вместе, во мне закипала злость. Но не мог же я запретить другим людям приближаться к той, что любил.

Хотя и очень хотел.

Когда мои тренировки перешли в серьёзную стадию, я сделал то, за что Си Ван бы точно меня не простила. Чтобы убедиться, что у меня действительно получается искажать, я начал ходить на охоту. Наверное, мне повезло, что в то время я жил в «глухих местах», — если бы всё это происходило в городе, где под рукой не было ни одного животного, единственным материалом для тренировок могли бы стать… люди. Переступил бы я эту черту? Мне очень хотелось думать, что нет.

Когда я почувствовал, что окреп в новых навыках, мы разработали план. Поскольку попасть в «пузырь» мог только тот, у кого был корректирующий чип, ехать в город предстояло мне. По-хорошему, я давно должен был сменить старый чип на более современную модель, но городская система пропускала меня и так, потому делать этого я не спешил.