Лжепророк

Казалось, в тот миг моё сердце остановилось.

Перед глазами стали проноситься обрывки чьих-то воспоминаний. В них был монастырь в Цинтоу — ещё целый, нетронутый катаклизмом. Вокруг не было понастроено домиков, как не было никакой общины — только такие же Пророки, как «я», а среди них — один очень знакомый человек: мой дедушка.

Вслед за ним в воспоминаниях появилась бабушка — ещё совсем молодая. Я и не знал, что в прошлом она училась в заведении, которое позже превратили в Академию Нот. Я видел, что хозяин воспоминаний был к ней неравнодушен — однако она смотрела только на моего деда.

В следующем обрывке видений «я» крупно поссорился с бабушкой — и она повредила себе руку, потому что не желала преподавать в Академии Нот. После этого «я» нашёл деда в общине Пророков и повздорил с ним. К тому моменту «я» ощущал себя как новый Верховный Пророк, и был невероятно горд своим положением. Я мечтал изменить мир, перевернуть всё с ног на голову, дать обществу доселе невиданную мощь.

Но во время ссоры «мои» способности вышли из-под контроля, и «я» практически уничтожил монастырь, а дед и бабушка с тех пор куда-то пропали. И сколько бы «я» ни искал их, нигде не мог найти.

«Вот оно что», — пронеслось у меня в голове, и, глубоко вдохнув, я заметил, как втягиваю в ноздри тонкие струйки красного дыма.

После этого в голове началась ещё большая круговерть. Чьи-то воспоминания, чувства, эмоции, обрывки видений и ощущений полились в меня сплошным нескончаемым потоком. Я слышал крики, стоны и мольбы, я видел отчаяние на лицах незнакомых мне людей, и всё это переполняло меня. Хотел я того или нет, оно втягивалось в меня, забивая дыхательные пути, обжигая горло и лёгкие, распространяясь по всему моему телу.

«Верховный Пророк живёт несколько жизней», — вспомнил я и в тот момент понял про него всё. И мне осталось лишь молча лить слёзы от невозможности отказаться от этого знания.

В момент, когда я подумал, что больше не могу справляться с напором чужих чувств, я вспомнил о Си Ван. Если бы только она сейчас была рядом, я бы смог, я бы нашёл способ успокоить свою ци, сделать её чистой и глубокой, растворить это всё… Но её не было. Си Ван не было рядом. Я был один. А она предпочла мне другого!

Стоило только подумать об этом, как во мне поднялся гнев такой невероятной силы, что я вскочил с пола, схватил первое, что подвернулось под руку, и со всей дури швырнул это об пол. То оказался чайничек с чаем, стоявший на низком столе.

Я должен был немедленно выяснить, чем было то, что Верховный Пророк показывал мне: настоящим предсказанием о грядущем или всего лишь моим самым ужасным страхом.

Отыскав в соседних комнатах чистую тёмную мантию, я набросил её на плечи и вышел в ночь. Кривя пространство, я добрался до родительского дома. Незамеченным миновал ворота во двор и все средства охраны. Перед тем, как распахнуть дверь квартиры, я на мгновение прикрыл глаза, набираясь решимости встретиться с тем, что ждало меня с той стороны.

Как же медленно она открывалась! Я чувствовал себя так, будто прошла целая вечность.

Увидев меня, мама, стоявшая посреди гостиной в банном халате, выронила из рук полотенце, которым вытирала после купания волосы.

Услышав, что дверь открылась, отец вышел из спальни и выглянул в прихожую. Бутылка с водой, которую он держал, повалилась на пол, забрызгав всё вокруг.

Мои родители явно собирались скоро лечь спать и гостей не ожидали. Однако, едва опомнившись, они оба склонились в нижайшем поклоне и раболепно произнесли: «Верховный Пророк…».

Нет же, нет, только не это! Чёрт побери! Почему из всех вариантов…

Я сорвал маску с лица и гневно сверкнул на них глазами. Мама побледнела, а отец пошатнулся и съехал на пол по стене, возле которой стоял.

— Что ты сделал, Сяо Сянь… как… — пролепетала мама, а после испуганно прикрыла ладонью рот и опять склонилась передо мной. — Семья Вэй готова служить Верховному Пророку и стране, — выдала она назубок заученную фразу, какой граждане приветствовали предводителей и растянула губы в широкой улыбке.

Я сжал зубы с такой силой, что они заскрипели. Я почти потерял самообладание и чуть не зарычал. Я хотел броситься на родителей, накричать на них, если не подействует — ударить. Меня переполняли гнев и боль. Почему? Неужели этим людям так сложно было увидеть во мне меня?

Всё происходило в точности так, как показал мне Верховный Пророк.

Несколько раз вдохнув и выдохнув, я заставил себя покинуть квартиру родителей. А когда отошёл от их дома на пару десятков чжанов, он обрушился за моей спиной.

Как именно после добрался до Цинтоу, я вспомнить не мог. Но совершенно точно прошёл мимо бабушкиного дома и сразу направился туда. Внутри я чувствовал огромную зияющую дыру, что жаждала затянуть в себя всё, что было вокруг, в особенности — то, что кто-то горячо или нежно любил.

Как и в первый день знакомства, Си Ван встретила меня копьём, направленным в грудь. Когда я снял маску Верховного Пророка, она выронила оружие и попятилась от меня.

— Си Ван, — позвал я тихо-тихо, — я пришёл за тобой. Ты нужна мне как никогда, моя малышка Си Ван. «Пойдём со мной», — я протянул к ней руку, но вместо того, чтобы принять её, она отшатнулась и посмотрела на меня с такой болью в глазах, что моё сердце сжалось. — Си Ван, — позвал я жалобно и поджал губы. — Ты ведь не можешь и правда… ты не можешь…

Не сводя с меня глаз, она пятилась назад, обшаривая руками стены хода. Не такой я желал видеть мою маленькую богиню!

— Ты не можешь выбрать его! — закричал я что было сил, сжав кулаки.

В этот момент высокая фигура преградила мне путь. Сразу же узнав в ней Жун Юя, я выбросил вперёд руку с искажением, чтобы отшвырнуть его с дороги.

— Не смей вставать между мной и моей избранницей! — взревел я, теряя последние остатки разума. — Если она не хочет принадлежать мне, то пусть не будет ничьей!

***

Когда я пришёл в себя, я сидел напротив прохода в Цинтоу, который лежал в руинах. На этот раз — весь. Туман разносил вокруг запах крови. Мои руки тоже были в крови.

Вытерев их о траву, я поднялся на ноги.

Толком не понимая, что произошло, я поковылял в сторону бабушкиного дома — однако он оказался пуст. Исчезли и её вещи — лишь едва уловимый аромат сандаловых благовоний говорил о том, что бабушка была здесь совсем недавно.

Всё, что мне осталось, — это вернуться в город, занять покои и должность Верховного Пророка и повести мир к новым, ещё более масштабным переменам.

Приказав подать лучший весенний чай, я сел в просторное мягкое кресло, настроил экран на долину Цинтоу, залитую лунным светом, и поставил на повтор композицию, которую исполняла моя бабушка на фортепиано в те дни, когда ещё могла свободно на нём играть.