Звезды и полосы (сборник)

2

И даже в этот момент окончательную катастрофу, вероятно, можно было предотвратить. Или, по крайней мере, демпфировать ее технологические последствия. Ретроспективный анализ, проведенный через несколько месяцев после «дня гнева», однозначно свидетельствует, что ситуация была вовсе не безнадежной. Просто правительству США опять-таки следовало принять некоторые экстраординарные меры и проводить их в жизнь несмотря ни на что.

По мнению ведущих экономистов, требовалось сделать следующее. Во-первых, объявить официальный дефолт, чтобы снять с себя обязательства, которые при сложившихся обстоятельствах выполнить все равно невозможно. Так в свое время поступила Россия, и после встряски, смывшей спекулятивную пену и гниль, там началось явное оздоровление экономики. Во-вторых, следовало немедленно ввести «новый доллар», новую государственную валюту, гарантировав ее всеми активами, которые у США еще есть. Конечно, золотовалютный резерв Америки после «дня гнева» сильно уменьшился, прежде всего из-за бесплодных попыток правительства спасти старый курс, и все же, по мнению тех же экономистов, его было вполне достаточно, чтобы поддерживать новую валютную единицу в течение месяцев трех, если повезет – четырех. А четыре месяца, заметим, это громадный срок. За четыре месяца можно горы экономические своротить. Тем более, что золото на мировых рынках резко подскочило в цене, и активы, которыми Соединенные Штаты располагали, были не так уж малы. И, наконец, Америке следовало восстановить традиционное денежное обращение, то есть перейти на расчеты, связанные с «живыми» (бумажными, физическими) купюрами. Да, разумеется, это чрезвычайно громоздкий функционал, да, разумеется, это требует потрясающего количества чисто «технических рук»: бухгалтеров, учетных работников, контролеров, кассиров, во многом уже забытые к нашему времени специальности, зато американская финансовая система начала бы хоть как-то дышать – удалось бы, наверное, преодолеть кататонический шок, протолкнуть «тромбы» в расчетных узлах, которые блокировали любую деятельность. Ну, а за это время, то есть за предполагаемые четыре месяца, как уже говорилось, поставить новые компьютерные терминалы, загрузить в них европейский банковский софт, в котором «Огненный Джек» так себя ничем и не проявил, провесить временные интернет-маршруты, и тем самым – связать в единое целое деньги, торговлю и производство.

Вот тогда, пусть с колоссальными финансовыми издержками, Америка, вероятно, могла бы выжить как дееспособное государство. Конечно, она потеряла бы громадное количество «электронных денег»: эти эфемерные символы постсовременности испарились бы безо всяких следов, бюджет Соединенных Штатов сократился бы по самым скромным подсчетам в двадцать пять раз, и уж, конечно, Америка надолго выбыла бы из списка лидирующих мировых держав. Положение ее в мире стало бы совершенно иным. Но появился бы тогда некий фундамент, некая устойчивая основа, с которой можно было бы начинать новый виток развития.

Так, по крайней мере, считали экономисты. И хоть это опять-таки соображения, высказанные, что называется, задним числом, определенная логика в них все же имелась. Возможно, что принятые немедленно, проводимые строго и в комплексе, а не так, как это обычно бывает: каждая мера сама по себе, они и в самом деле могли бы ограничить масштаб катастрофы.

Ничего этого, конечно, сделано не было. Неизвестно, о чем думало в эти жуткие дни правительство Соединенных Штатов, но заявления и поступки его были настолько противоречивы, что реконструировать по ним целостную картину – занятие безнадежное. С уверенностью можно сказать лишь одно: оно пребывало в полной растерянности и, как птица под выстрелами охотников, панически металось из стороны в сторону. «Хроника черных дней», изданная недавно под псевдонимом, однако, судя по достоверной фактуре, написанная, несомненно, тем, кто наблюдал ситуацию изнутри, свидетельствует, что достоверной информации у американского правительства не было, и оно сотрясалось слухами один фантастичней другого. То поступал сигнал, что в течение ближайших часов будет нанесен удар, аналогичный тому, который обрушился на страну 11 сентября, и следовал категорический запрет президента на пролет в воздушном пространстве Америки любых транспортных средств, то образовывались неизвестно откуда «абсолютно достоверные сведения», что начинается массированная атака хакеров на Пентагон: возможны самопроизвольные пуски ракет по целям на территории США, а то и вовсе прорывался сквозь частокол заграждений шизофренический телефонный звонок: Белый дом заминирован, взрыв последует уже через полчаса…

Трудно было сохранить в такой атмосфере здравый рассудок. И, судя по многочисленным признакам, американскому политическому истеблишменту это не удалось. Во всяком случае, вместо того, чтобы принимать необходимые меры, там в первую очередь озаботились совершенно другим вопросом: кто виноват? На первой же пресс-конференции, которая был собрана по возвращению с «саммита двадцати», президент США разразился громкими обвинениями в адрес Китая: дескать, это Китай начал массированный сброс американской валюты, Соединенные Штаты рассматривают это как недружественный и даже враждебный акт. А когда последовало необычайное по резкости заявление Генерального секретаря ЦК КПК, в котором все эти «странные инсинуации» категорически отвергались, то президент, словно забыв о чем говорил буквально сутки назад, обрушился точно с такими же обвинениями на Индонезию; речь теперь шла уже не о китайских, а об исламских консолидированных капиталах, «втянутых в широкомасштабную диверсию против Соединенных Штатов».

Складывалось впечатление, что президент не совсем понимает, о чем говорит.

При чем тут Индонезия?

Какие-такие загадочные «исламские капиталы»?

Однако, это его заявление вызвало в Джакарте настоящую панику. Сотни тысяч людей – на машинах, на велосипедах, пешком – бросились прочь из города, будучи уверенными, что Соединенные Штаты вот-вот нанесут по нему бомбовый или ракетный удар.

Заметим, что более никогда и нигде президент США об Индонезии не упоминал.

Нельзя, правда, сказать, что никаких разумных действий не было предпринято вообще. Напротив, по многим принципиальным моментам делалось именно то, что требовалось. Так, например, уже в первые сутки после «дня гнева» были изолированы в локальных сетях военные суперкомпьютеры Пентагона (мощные оперативные блоки, способные совершать триллионы операций в секунду; они, впрочем, и раньше не были подключены к общем сети), а также выведены в локальные коммуникаты все элементы стратегического командования по родам войск: маршруты были провешены заново, система национальной обороны Америки, пусть медленно, поскольку включала теперь и элементы «голосового режима», но все же могла работать.

Аналогичные меры осуществлялись и в правительственных учреждениях, как на уровне федеральных структур, так и на уровне штатов, где без особых затей, чтобы не тратить сил на проверку, были развернуты комплексы «чистых компьютеров», взятых непосредственно с производства. Таким образом, разумеется, исключались из оборота все базы данных, переведенные за последнее десятилетие в цифровой формат, все архивы, все рабочие поисковики, но, по крайней мере частично, сетевая связность страны к концу этой сумасшедшей недели была восстановлена.

Намного хуже обстояли дела в банковской сфере. Там, разумеется, тоже были развернуты интактные, то есть неповрежденные, терминалы, загружена часть софта, взятого у европейских партнеров, и провешены временные сетевые маршруты, связавшие между собой крупнейшие банки страны. Однако при осторожных попытках просканировать базы текущих счетов операторы получали картину тотального «цифрового детрита»: хаос не структурированных и не поддающихся осмыслению данных, работать с которыми было нельзя. Сходная картина наблюдалась и на стриммерах, то есть на дублирующих носителях информации, хранящихся в специальных сейфовых помещениях. Правда на стриммерах оказались поврежденными лишь отдельные архитектурные сектора, и, тем не менее, этого было достаточно, чтобы сделать недееспособной всю сохранившуюся информацию. К тому же наличествовали весьма серьезные опасения, что при обратной трансляции данных со стриммера на вновь поставленный терминал может произойти спонтанная реинтеграция вируса, тогда усилия всех последних дней пропадут.

В общем, приходилось мириться с тем, что, по крайней мере на первых порах, восстановить исходные финансовые позиции не удастся. Фактически американцы лишились всех своих накоплений, всех рабочих кредитов, всех денежных средств, и это было, пожалуй, самое сильное потрясение, которое им пришлось испытать. Психологический шок был просто чудовищным. Как производить покупки? Как осуществлять необходимые текущие платежи? Как вообще жить дальше, если вместо денег, придающих уверенность в том, что ты – человек, в руках – неощутимая пустота?

Плохо помогали и так называемые «заемные облигации», в срочном порядке выпущенные правительствами нескольких штатов. Во-первых, был совершенно непонятен их курс: то они приравнивались к одному «старому доллару», то к двум, то к трем, а то сразу же – к десяти. Тем более, что курс самого доллара был не определен. А во-вторых, обращение их стопорила та же техническая проблема: нет квалифицированных кассиров, бухгалтеров, экономистов, не хватает оборудованных машин, надежных сейфов, охранников для перевозок. Наконец выяснилось, что американцы, давно уже подсевшие на электронное колдовство, вообще отвыкли считать: сложить или вычесть сложные числа для них – непреодолимая трудность. А уж про действия умножения и деления говорить нечего – самые простые расчеты требовали невероятного количества времени. Никакие калькуляторы не помогали: два человека складывали одну и ту же колонку и получали разные результаты. В дополнение ко всему буквально через неделю появились в громадном количестве фальшивые облигации, которые даже специалисты с трудом отличали от настоящих.

Несколько легче было положение в юго-западных штатах, где все расчеты явочным порядком были переведены на мексиканское песо. К тому же президент Мексики сделал широкий жест, объявив, что вклады граждан Америки, имеющиеся в мексиканских банках, будут переведены в песо по старому курсу. Выиграли на этом, конечно, прежде всего мексиканцы, живущие в США, на фоне прочих американцев они вдруг оказались состоятельными людьми.

Однако все это были мелочи. Они чуть-чуть смягчали проблему, но не могли ее устранить. В главном же американское правительство допустило, по-видимому, фатальный просчет, после которого под ногами его разверзлась настоящая бездна. Ослепленное блеском недавнего своего величия оно не смогло или не захотело расстаться с иллюзиями. Признать экономический крах страны, перейти из статуса сверхдержавы в положение развивающегося, не самого благополучного государства? Нет, это не для него! В результате вместо того, чтобы объявить дефолт, как настойчиво рекомендовали европейские и израильские экономисты, американское правительство сделало как раз то, чего делать не следовало: оно предприняло отчаянную попытку удержать курс национальной валюты. Последовало вторичное заявление президента Соединенных Штатов и практически одновременно с ним – заявление вновь избранного председателя Федеральной резервной системы о том, что пик кризиса для Америки позади и что правительство гарантирует реальную покупательную способность доллара. Соединенные Штаты не только готовы выполнить все свои финансовые обязательства, возвестил президент, но и впредь – нести свою долю ответственности за устойчивое развитие и процветание мировой экономики. Курс доллара в ближайшие месяцы останется неизменным. Свободная конвертация его в другие мировые валюты будет сохранена.