Формула Бога. ч.1 Возвращение

  Архангел закатил глаза, а крылья его носа затрепетали, будто погружаясь в приятные сердцу воспоминания. Умел он вкусно рассказывать, так что у всех кто его слушал, всегда начинало сосать под ложечкой от чревоугодия. Внезапно, будто очнувшись, открыл глаза и подозрительно тихим голосом спросил:

  - Осуждаешь?!

  - Ни-ни-ни, ни в коем разе! - поспешно замотав головой из стороны в сторону, поддержал Захария.

  - Правильно, - и еще чуть слышно добавил. - Спасибо тебе.

  Шеф достал из-за пояса громадный, расшитый вручную красными петухами носовой платок и шумно в него высморкался. Закончив процедуру, уже придя в себя, тоном более покровительственным, чем дружеским сказал:

  - Ладно. Сейчас ступай в бухгалтерию. Зарплата ждет не дождется. За тридцать-то лет не хило набежало. Времени у тебя теперь будет навалом, к новой командировке готовиться не надо, отпуск большой, живи в свое удовольствие. Новое назначение вряд ли будет скорым. Займись личными делами. Не все же тебе холостяковать, тенденцию надо поддерживать, - подмигнул он и уже совсем несвойственным ему фривольным тоном добавил. - Новенькую мою секретаршу видел? Кнопка. От горшка два вершка, а тоже со своими мыслями, как обустроить да оптимизировать, яти её. Молодая да ранняя. Все они молодые ныне таковы. На кампутере строчит как сорока. Познакомься. Может и понравитесь друг дружке. Сам видел, как у нее глазенки загорелись, когда о тебе докладывала.

  Захария хотел было возразить, но генерал, явно намереваясь поскорее закончить разговор продолжил уже нетерпеливо:

  - Ступай-ступай. Отдыхай сегодня-завтра, а в субботу жду тебя в гости у себя. Липочка пирогов обещала напечь. С черникою. Тоже соскучилась по тебе. Спрашивала намедни.

  После этих слов не оставалось ничего, как повернуться и идти к дверям...

  - Некрасов.

  - Что?! - обернулся Захария. - Какой Некрасов?

  - Некрасов сказал про подлые времена. Иди.

   Уже коснувшись ручки двери, услышал в спину:

  - Рапорт со своей просьбой напишешь и оформишь, как положено. Пустим по инстанции. Я такие вопросы решать без одобрения свыше, сам понимаешь, не могу, не по чину.

  Захария не оборачиваясь, чуть задержался у двери, потом кивнув, как бы самому себе, решительным толчком открыл дверь в приемную.

  Выйдя из кабинета шефа, направился было к выходу, но вдруг остановился. Посреди приемной стояла девочка-секретарь и как-то робко прижимала к своей, на первый взгляд, маленькой груди что-то белое и прямоугольное. Обернулся. Этим прямоугольным оказалась его фотография, которую она протягивала к нему.

  - Что?!

  - Автограф, если можно, - пролепетала та.

  Хмыкнул. Он никогда не подозревал, что может являться местной знаменитостью, поэтому даже несколько растерялся. Навыков дачи автографов у него не было.

  - Ручку..., - начал было он, но она уже протягивала ему авторучку другой рукой. Перевернув фото тыльной стороной к себе начал выводить: "На добрую память...

  - Имя, - бросил он ей отрывисто.

  - Моё?

  - Свое я вроде бы еще не забыл, - с сарказмом заметил он.

  - Ирия.

   "На добрую память Ирии от случайно зашедшего в гости путника темпоральных дорог" слегка высокопарно написал он и поморщился от самого себя. "Павлин ты и есть павлин, Захарушка, но какие у нее оказывается большие и красивые глаза" подумал он, но возвращая фото, вслух произнес сухо и официально совсем другое:

  - Скажите лейтенант, служба информации и контроля находится, как и прежде в левом крыле на втором этаже?

  Та поспешно закивала.

  - Не подскажете, кто там сейчас руководит? Раньше там был, насколько я помню, Герард ...Публиевич, - с заминкой произнес он, ибо не сразу вспомнил отчество руководителя информатория. - Все-таки почти тридцать лет минуло...

  - Да-да. Он самый, - опять поспешно закивала она и при этом улыбка осветила и без того светлое личико девушки. - Только он не любит когда его называют с отчеством Публиевич. Он предпочитает Петровича.

  - Отчего так? Вроде бы не замечал за ним раньше такого.

  - Да его однажды пригласили в школу, прочитать детишкам начальных циклов несколько лекций по теме краткого курса общей историографии Земли от сотворения мира до настоящего времени. Сами понимаете, тема хоть и интересная, но в его изложении выглядела довольно скучновато. А дети... они такие непосредственные. Вот и стали его дразнить то "Бублиевич", то "Бубликович", - прыснула Ирия в подставленную ко рту ладошку. - Только вы все равно его на месте не застанете.

  - Почему?

  - Он взял творческий отпуск на пять лет для написания своего эпохального труда "Применение глобальной хронологии как способа уточнения исторически значимых событий". - Охотно и без малейшей запинки выдала пояснения на его вопрос секретарша.

  - И кто же вместо него?

  - Левушка. Заместитель. Он тоже хороший, - еще больше расцвела улыбкой словоохотливая девица.

  Лейтенант продолжала еще что-то щебетать своим милым голоском, но мысли полковника уже уносили его в глубины памяти. Несмотря на то, что о местным меркам их знакомство было совсем недавним и контакты носили спорадический характер, Захария сразу вспомнил этого высокого и нескладного парня, вечно поправляющего спадающие с носа очки в толстой роговой оправе и такими же толстыми линзами. Как и у любого ангела из "обращённых" у него была возможность устранить этот физический недостаток, стоило только захотеть, но он почему-то пренебрег такой возможностью и по не вполне понятным причинам предпочел остаться близоруким. Он попал в Рай не так давно. Почти что вчера по местным меркам. Из блокадного Ленинграда. Будучи студентом физтеха и белобилетником, он остался в институте, отказавшись от эвакуации, где продолжал работу по размагничиванию кораблей Балтфлота. Умер от голода в феврале 42-го, отдав свою пайку дошедшей до крайней степени истощения девочке, соседке по квартире, оставшейся сиротой. Весь его вид, как нельзя соответствовал его имени. "Бессребреник" от науки, мало обращающий внимания на свой внешний вид, мечтательно-созерцательный характер, которого вкупе с неуемной жаждой познания глубинных законов Вселенной, лишенный каких бы то ни было амбиций, составляли основную черту его характера. Часто забывающий поесть, и вечно теряющий свои очки, он обречен был на коллективное шефство женского персонала службы информации над собой, ибо не вызывал к себе никаких иных чувств со стороны "слабого" пола кроме как материнских. Такие как он никогда не становились взрослыми. Из поры своего юношества невообразимым образом проскакивая возраст мужества и зрелости сразу в старость. Захария сразу подумал, что Петрович руководящий информационной службой, уходя в отпуск, нисколько не ошибся, назначая на свое место Левушку. Такие не подсиживыют. Воспоминания о Левушке наполнили его положительными эмоциями. Возвращаясь в действительность, он широко улыбнулся. Широко и искренне, едва ли не впервые за все утро:

  - Так значит, говорите, вас зовут Ирия?!

  Она слегка отпрянула, вскинув свою хорошенькую головку, словно молодая лошадка перед неожиданно опустившимся шлагбаумом и округлив глаза, еле слышно проговорила:

  - Да. Ирия.

  - Ирия, - повторил он. - Какое красивое имя. И сами вы очень красивая.

  - Спасибо, - чуть слышно произнесла она. При этом лицо ее залилось краской, будто ее окунули в кипяток. Озадаченная неожиданным комплиментом, она никак не ожидала, что знаменитый герой, полковник и кавалер множества наград обратит на нее свое внимание, восхитившись ее прелестными чертами лица. А уж о том, что он поинтересуется ее именем, не могло присниться даже в самом заветном сне.

  - Ирия, я запомню ваше имя. И мы обязательно с вами встретимся. Правда, ведь?! - проговорил он, глядя ей в самые зрачки.

  - Вы, правда, этого хотите?! - в ее глазах светились одновременно удивление и надежда.

  - Да. Я правда этого хочу, - повторил он.

  После этих слов так резко повернулся, что лежащие на столе бумаги испуганной стайкой белых голубей попыталась взмыть вверх.

  IV

  Выйдя из приемной, он не стал повторять экспериментов по пешему хождению в коридорах учреждения, а просто нашел глазами ближайший оранжевый круг телепорта и направился к нему. Встав в круг и закрыв глаза, мысленно представил себе конечный пункт назначения. Уже через мгновенье он стоял перед огромной стеклянной двойной двухстворчатой дверью с табличкой "Служба контроля. Операторская Љ 1". Шагнул к двери. Та, при его приближении, послушно разъехалась в стороны. В ушах сразу послышался монотонный на грани восприятия гул от работающей аппаратуры. Это было большое и светлое помещение с полами, автоматически всасывающими пыль. Все пространство помещения, кроме узких проходов, позволявших передвигаться в некоторых местах только бочком, было заставлено пультами, стендами, компьютерными столами со стоящими на них "навороченными" ЖК-мониторами. Пульты моргали разноцветными огоньками и издавали пощелкивания. За столами сидели в застывших позах и прильнувшие к бинокулярам сотрудники. Кто-то интенсивно возил "мышкой" по столу, не отрываясь от экранов. "Как это наверное скучно, проводить целые дни , подглядывая за чужой жизнью. Чесс слово, Дом-2 на выезде" - с какой-то внутренней неприязнью подумал он. На него никто не обращал внимания. Полковнику было нелегко со своими крыльями протиснуться в этом пространстве, но вздохнув и поплотнее подобрав и сложив за спиной свой ангельский атрибут, двинулся по извилистому маршруту в самый конец зала, где за стеклянной перегородкой маячила долговязая фигура Левушки. Путь до него был тернист и извилист, поэтому к перегородке Захария добрался только минут через пять. Прежде чем войти, Захар побарабанил по стеклу. Левушка обернулся на стук и в первое мгновение не узнал приятеля, близоруко щурясь и поправляя очки, но потом, будто припомнив что-то родное, но давно позабытое, радостно заулыбался и замахал рукой, призывая зайти.

  - Левушка! Здравствуй, здравствуй, дорогой!

  - Здравствуй-здравствуй, Захар! - сократив имя вошедшего, воскликнул он, на что последний нисколько не обиделся. Они крепко, в четыре руки поздоровались друг с другом. - А я тебя не признал сразу-то! Прости, что проморгал твое возвращение. Ты когда вернулся?!

  - Сегодня. Утром.

  - Ого! И даже на реабилитации не остался?!

  - Да какой там, остался...,- вяло отмахнулся он. - Что ты говоришь?! Сроду не любил валяться на пуховиках. Просто операция завершилась внештатно.

  - Что?! Координаторы намудрили?

  - Да нет. Там, понимаешь, объявился вдруг неучтенный фактор, - явно не горя желанием вдаваться в объяснения сказал Захария.

  - Не может такого быть! Я знаю этих ребят. У них форс-мажор это из области статистической погрешности с плавающей запятой...

  Захария не дал развить тему о случайностях, прервал очкастого умника:

  - Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, - скороговоркой процитировал он Шекспира, умалчивая о том, что именно он и был этим неучтенным фактором.