Формула Бога. ч.1 Возвращение

   И тут же продолжил, не давая собеседнику сесть на своего любимого конька:

  - Вот я за этим к тебе и пришел.

  И он вкратце рассказал ему обо всем, что натолкнуло его прийти к нему.

  - Эээ... я собственно даже и не знаю, чем же я могу тебе помочь? - проблеял тот, внимательно и не перебивая рассказчика.

  - Можешь дарагой, все можешь! Вах! - с деланным кавказским акцентом заулыбался Захария.

  - Да я разве против?! Пожалуйста. Все что могу-с...

  - Можешь! - еще раз, но уже голосом куда более серьезным подтвердил он. - Мне сейчас до зарезу нужно кое-что посмотреть. Сможешь организовать?

  - Ну, зачем же организовывать?! Операторы все заняты пока, - и встретив умоляющий взгляд друга продолжил, - поэтому воспользуемся моим сканом, - и он кивком головы указал на чемоданообразный аппарат с торчащим из него каучуковым раструбом бинокуляра. Сел на стул, выдвинул поддон с клавиатурой, попутно разминая пальцы рук.

  - Место?

  - Самара. Пугачевский тракт. Район детского сада номер 269. Угол с Ново-Молодежным переулком. Более точных координат не знаю.

  Левушкины пальцы замелькали по клавиатуре дробью барабанных палочек. Дернул головой в знак того, что предъявленной информации вполне достаточно.

  - Время?

  Захария потер, вспотевший вдруг лоб.

  - Время говоришь?! Ну... минут без пятнадцати восемь, может чуть больше, по местному, - ему очень не хотелось, чтобы кто-то видел сцену разыгравшейся драмы, хотя знал, что все уже отснято, задокументировано и направлено куда следует.

  Левушка кивнул и приник раструбу. Наступила тишина. Захария боялся даже дышать. Левушка тоже сидел, не пытаясь шевелиться, словно охотник в засаде. Минуты текли мучительно долго. Наконец Захария не выдержал:

  - Ну что там?!

  - Тебе с какого момента: до столкновения, во время столкновения или после?

  - После! Сразу после...

  - Хорошо. Вот тебе картинка через минуту после столкновения. Не возражаешь, если я выведу картинку на монитор? - спросил Левушка и начал вставать, уступая свое место Захарии. Тот не возражал.

  Полковник, как-то робко покосился, на встающего с места Левушку. Волна неожиданного холода вдруг прокатилась мимо и внезапно отступила. Она унесла с собой весь предыдущий энтузиазм, который разом куда-то улетучился. А еще он почувствовал на себе чей-то чужой и взгляд. Кожей затылка он научился чувствовать злые глаза ваххабитских снайперов в горах Кавказа. Оглянулся. Как и следовало ожидать, никого кроме них с Левушкой в выгородке не было. "Так начинается шизофрения" - с грустью подумал он. С опаской занял освободившееся место. Потом глубоко вздохнул, как перед нырком в ледяную прорубь на Крещение и приник к бинокуляру. На "своё" тело, отброшенное мощным ударом бампера и лежащее неопрятной кучей тряпок метрах в пятнадцати от столкновения, Захария взглянул лишь мельком. Все его внимание привлекло то, что происходило на противоположной стороне тротуара, где уже начала собираться немногочисленная кучка суетящегося народа. Судя по суетливым движениям присутствующих и то, как они пытались подручными средствами оказать первую помощь девочке, "скорая" и полиция, еще не успели прибыть на место разыгравшейся трагедии. Кто-то снял с себя пиджак, пытаясь подсунуть его под тельце ребенка, у кого-то нашлась бутылка с минералкой и носовые платки, которыми пытались осторожно стереть кровь от ссадин, кто-то яростно нажимал на кнопки своих сотовых, вызывая МЧС. Захария осторожно подкрутил верньер, увеличивая картинку. Он хотел разглядеть Инессу, но из-за обступивших ее со всех сторон, сделать это было довольно сложно. Правда, один неприятный типчик неопределенного возраста и в белом костюме и темных очках, совсем кстати, засуетился, аккуратно расталкивая толпящихся и все время приговаривая при этом: "Граждане, не толпитесь! Граждане расступитесь! Дайте ей воздуху!". Это в какой-то мере помогло Захарии лучше разглядеть дочь. Стоявший сзади Левушка надел на него наушники. В уши сразу потек людской гомон. Как всегда, большинство женщин причитало не по делу, а мужчин с серьезным глубокомыслием строило версии произошедшего. И лишь немногие из них были заняты реальным делом. Молодая женщина, встав коленями на асфальт, приподняла голову девочки и, не переставая говорить что-то ободряющее поила ее из горлышка пластиковой бутылки, а мужчина средних лет, явно как-то связанный с медициной, присев на корточки отмахиваясь от подаваемых со всех сторон платков, довольно профессионально ощупывал тельце пострадавшей спрашивал где болит и как. Наконец аппаратура позволила Захарии приблизить изображение настолько, что он сумел разглядеть полные муки и боли глаза Инессы смотрящие куда-то вдаль. Как ни странно, в них не было слез. И хотя он знал, что она у него не из плаксивых, все равно было немного странно наблюдать упорно не желавшего плакать ребенка. И тут он заметил, что ее губы шевелятся, явно повторяя какое-то слово. Он до упора крутанул колесико, регулирующее громкость. Сквозь гул людских голосов до него явственно доносилось: "Папка! Папка!" Вне себя от возбуждения он не удержался и закричал в ответ:

  - Я здесь! Доча! Я тут! Ты меня слышишь?!

  - Она не слышит тебя, - раздался сквозь наушники до тошноты спокойный голос Левушки и его рука мягко, но твердо легла на его плечо. - Она не может тебя слышать, сколько ни кричи. Между вами время и пространство, а это больше чем Вечность.

  И тут она неожиданно повернула голову в сторону Захарии, как будто услышала его голос. Это было невероятно. Ее глаза смотрели прямо на него. Она его УВИДЕЛА. Он готов был поклясться в этом чем угодно. Это было невозможно и противоречило всем научным постулатам, но она его ВИДЕЛА или, по крайней мере, ощущала. Ее зрачки расширились, а губы тронула чуть заметная тень улыбки. Губы девчушки опять слабо вздрогнули. Ему показалось..., да что там показалось, он был просто уверен, что она в ответ на его призыв явственно произнесла слово "слышу". В толпе опять возникла какая-то суета. Это подъехала "скорая". Замелькали белые халаты, носилки... Как ни пытался он больше не мог встретиться глазами с дочкой. Ее быстро положили на носилки, которые также быстро втолкнули внутрь белой "Газели" с красными крестами на дверцах. Больше смотреть было не на что. Захария вскочил со стула, на ходу срывая наушники:

  - Ты это видел?! Она слышит меня! Видит!

  - Видел. Я все видел. Но уверяю тебя, ты ошибаешься, - голос Левушки до странности был спокоен. Видно было по нему, что он крайне сочувствует приятелю, но годы, проведенные в работе наблюдателя принесли с собой привычку лицезрения "душещипательных" сцен и несколько очерствили его характер от переживаний в сторону научных познаний. Так себя ведут обычно старые и опытные хирурги за плечами, которых не только тысячи спасенных, но и порой целые кладбища.

  - Но как же?! Она ведь явно смотрела на меня и назвала меня!

  - Видишь ли, Захар..., - тут он снял очки и подышав на стекла стал их протирать влажной салфеткой, которую всегда носил с собой в кармане. - Мы здесь наблюдаем типичную картину феномена "долгого ожидания". Ты, ведь, наверное, и сам не раз сталкивался с этим феноменом, когда, например, долго ждал какого-то очень для тебя важного звонка по телефону. Ты звонка ждешь-ждешь, а его как назло все нет и нет. И тогда тебе начинает казаться, что он зазвонил. Ты хватаешь трубку, но тщетно. Звонка нет. Звонок прозвенел не наяву, а у тебя в воспаленном от долгого ожидания мозгу.

  - Но ведь я ясно видел, и ты, кстати, тоже, что она обернулась на мой зов!

  - Захар, успокойся и подумай. Мало того, что между вами расстояние во много парсеков, так вы еще с ней и существуете в разных временах. Я удивляюсь, что мне приходится объяснять тебе эти элементарные вещи. Но даже если отбросить в сторону все законы физики и на миг окунуться в дикий клерикализм и "поповщину", то, что она могла увидеть? Заднюю крышку ПВ-стереоскопа ? - он кивнул на аппарат. - Я уж молчу о том, что событие то уже произошло. И не каких-то пять минут назад, а несколько часов. Когда ты якобы разговаривал с ней, она уже наверняка лежала в больничной палате. И наконец, не забывай, что биологически ты ей не отец, да и портретного сходства с ним у тебя никакого нет, - заявил он, воздевая на нос очки, словно флаг над поверженным Рейхстагом.

  Последний довод показался Захарии убийственным, и он как бы отряхиваясь от него, замотал головой:

  - А наше существование не кажется тебе, по твоей логике, антинаучной утопией? Или того хуже, болезненными судорогами мозговых извилин Всевышнего?! - и как бы невзначай шевельнул при этом своими большими крыльями, что, впрочем, не укрылось от взгляда ученого наблюдателя и отразилось в его усмешке:

  - Ничуть, - флегматично отреагировал он. - Тут все как раз ясно и вполне укладывается в теорию о преобразовании и переходе одних материальных веществ, в другие, в другом, правда, качестве, и на уже другом уровне. А крылья свои, которыми ты так энергично трясешь у меня перед носом, - он кивнул на собеседника, - ты, выйдя отсюда, отстегнешь и аккуратно положишь в бытовке, где будешь переодеваться.

  - То есть ты отрицаешь Бога как такового!? Я правильно понимаю твои рассуждения? - нервно передернув крыльями, спросил он.

  - Нет. Не правильно. Я не отрицаю Бога, ибо это было бы глупо, видя повсюду следы его бурной деятельности. Просто я не фетишизирую его, как это делают многие из нас.

  - ?!

  - Нет-нет. Не надо на меня смотреть как на умалишенного еретика. Я не обожествляю Бога. Я просто ставлю его на более высокую ступень развития по сравнению с нами.

  - Ну, спасибо тебе, Левушка...

  - За что?

  - Хотя бы за то, что ты Его вовсе не отрицаешь! - и не сдерживая эмоций воскликнул. - Мать моя, женщина! Ну, где бы я еще мог услышать такие слова как не в Раю?!

  Левушка неопределенно пожал плечами:

  - Да я, в общем-то, и не скрывал никогда того, что я гностик.

  Захария покачался с носков на пятки и уже успокоившись, чуть усмехнувшись произнес:

  - Ладно, гностик ты наш кондовый и русопятый, не в службу, а в дружбу, посмотри, пожалуйста, каково ее физическое состояние на данный момент.

  Левушка кивнул, сел на стул и опять стал нащелкивать клавишами одному ему понятную тарабарщину. Через несколько мгновений, из небольшого ящичка, расположенного слева от ПВ-стереоскопа, показался с тихим жужжанием кончик узкой бумажной полоски. Левушка ловко ухватил его и вытащил на свет. Быстро пробежав глазами по колонке черточек и закорючек, выдал бубнящей скороговоркой:

  - Ничего страшного. Вывих голеностопа, видимо в результате неудачного приземления. Сотрясение головного мозга средней тяжести, сопровождающегося парой гематом. Несколько ссадин на руках и ногах. Общее околошоковое состояние из-за перенесенного стресса. Вот и все в принципе.

  - Это не опасно?! - с тревогой в голосе спросил Захария.

  - Да нет. Вывих вправят, вколют магнезию, в больничке сделают укол от столбняка. На голову - холодный компресс. Ссадины смажут чем-нибудь типа "зеленки"... Хотя нет. Зеленку признали небезопасной. Чудаки, право слово. В общем, не волнуйся. С ней будет все в порядке.