Учитель и Ротвейлер

  - Вот гнида накосоуленная! - в раздражении бросил он по этому поводу. - Наплачемся еще с этим особняком.

  Но народ в Пыжах был все больше смирный и Ваську не поверил. Как выяснилось, зря.

  Потому что заказчиком особняка был некто Евгений Иванович Петухов, он же Женя Ротвейлер, бригадир из Измайловской ОПГ. Прозван он был так потому, что имел определенное портретное сходство с представителями этой замечательной породы бойцово-сторожевых собак, а также потому, что, если образовывать кличку исходя из фамилии Евгения Ивановича, как это делают некоторые лихие журналисты: "в ходе операции "Протекающая крыша" были пойманы известные преступные авторитеты: Руслан Мамаев по кличке Мамай, Ринат Горшков по кличке Горшок, Яков Сахаров по кличке Цукерман", то результат получался такой, что за этот результат, вообще говоря, вполне справедливо стоило бы порвать пасть, которая этот результат озвучила. И если бы какой-нибудь журналист попробовал написать про Евгения Ивановича: "пойман известный авторитет Евгений Петухов по кличке Петух", то такого журналиста, вследствие некоторых предрассудков, бытующих в уголовном мире, ожидали бы крупные неприятности. Тем более что Евгений Иванович пойман пока отнюдь не был, а наоборот, находился на свободе и процветал.

  Так вот, этот самый Евгений Иванович, а попросту Женя Ротвейлер, решил построить в Пыжах особняк. Но почему именно в Пыжах, когда на карте Московской области есть огромное количество других, гораздо более близких к Москве, гораздо более удобных и не менее экологически чистых мест для бандитских особняков? Можно, конечно, кинуть смелую гипотезу, что Ротвейлер был оригиналом, ищущим уединения вдали от этого бушующего, стреляющего, безумного мира для того, чтобы время от времени предаваться духовным размышлениям и философии, но такого рода версии мы оставим детективистам и другим писателям, ищущим новые подходы в изображении братвы. На самом деле причина была более простой: одному из своих приближенных любивший Марио Пьюзо Ротвейлер как-то обмолвился, что "дача нужна для того, чтобы в случае нужды залечь с пацанами на тюфяки". А для этой цели поселок Пыжи подходил как нельзя лучше.

  Итак, строительство началось и пошло, а жители Пыжей, после первого всплеска любопытства, постепенно утратили к нему всякий интерес. Рабочие, строившие дом для Ротвейлера, оказались людьми неразговорчивыми, а может быть (что скорее всего), Ротвейлер и нанимал их с таким условием. Как бы то ни было, от общения с жителями Пыжей они уклонялись и пить с ними вместе не хотели, а запирались у себя в вагончике и втихомолку пили там в своей среде, вследствие чего у посельчан сложилось твердое убеждение, что москвичи - настоящие жлобы, и каши с ними не сваришь. Больше всех был недоволен Василий, который, как известно, и пострадал от нашествия Ротвейлера на Пыжи больше всех, и поэтому он успел отпустить в адрес строительства вообще и хозяина в частности столько разнообразных и нелестных эпитетов, что, если бы Евгений Иванович услышал хотя бы половину из них, то он, вероятно, убил бы злопыхающего Васька прямо на месте.

  Однако все шло своим чередом, и через девять месяцев над Пыжами уже возвышался трехэтажный кирпичный замок красного цвета, с узкими амбразурными окнами и псевдоготическими башенками по углам, обнесенный добрым железобетонным забором с колючкой.

  Ротвейлер, кстати, приехал посмотреть на работы, причем его приезд в Пыжи в этот раз обошелся без эксцессов, так как Василий спал у себя дома, а остальные жители Пыжей не обратили на Ротвейлера особенного внимания.

  Особняком Ротвейлер в целом остался доволен и, несильно покритиковав отдельные мелкие недостатки, отбыл обратно в Москву выколачивать лаве с банков и коммерческих палаток, оставив строителей заканчивать внутреннюю отделку. И неизвестно, когда бы жители Пыжей снова получили возможность увидеть живого преступного авторитета у себя в поселке, но в конце сентября случилось событие, которое коренным образом изменило планы Ротвейлера.

  Дело в том, что в ходе оперативно-розыскных мероприятий, к немалой радости врагов Ротвейлера и к большому огорчению для него самого, его бригада была разгромлена. Уже в последний момент, когда коварные мусора подкрадывались к дверям его шестикомнатной квартиры в элитном доме на Садовом кольце, Ротвейлер неожиданно осознал, что вовсе не хочет за здорово живешь переселиться из апартаментов в переполненные, воняющие парашей камеры Бутырок или в более уютные, но тем не менее все равно не вызывающие чрезмерного энтузиазма камеры Лефортова. Потому он быстро вскочил в свою иномарку и помчался прочь из города.

  Глубокой ночью Ротвейлер прибыл в Пыжи. На объекте к этому времени оставалось всего трое рабочих, которые делали что-то с паркетом в гостиной и наводили другой финальный марафет. Всех их Ротвейлер немедленно загнал в подвал и там запер, от греха подальше, наказав шуму не поднимать. Сам он расположился в особняке, не зажигая света, и поэтому о его приезде ночью в Пыжи практически никто не знал (кроме рабочих, но они, как уже говорилось, были заперты в подвале). Чтобы залить горе, Ротвейлер выхлестал прямо из горлышка полную бутылку дорогого коньяку "Hennessy", после чего в расстройстве чувств завалился спать.

  Утром события развивались следующим образом. Васенька, которому продавщица Анжелика в очередной раз отказала в кредите, пребывающий по этому поводу в самом дурном расположении духа, по своему обыкновению притащился к воротам ротвейлерова особняка и принялся, как обычно, выкрикивать у забора свои лозунги, не подозревая о находящемся внутри дома Ротвейлере.

  Ротвейлер, разбуженный Васенькой, в не менее скверном настроении духа, вышел посмотреть, кто это там шумит. Увидев Васеньку, он, недолго думая, дал ему по макушке кастетом, а затем оттащил в подвал к рабочим. Поскольку мимо по улице в это время случайно проходил бывший тракторист Николай, Ротвейлер рефлекторно и ему дал кастетом как свидетелю и тоже отправил в подвал к рабочим и Васеньке.

  После чего у неудачно ширнувшегося накануне Ротвейлера в голове переклинило, и он подумал, что свидетелей могло быть и больше, чем один Николай.

  Хорошенько поразмыслив, он пришел к выводу, что от свидетелей необходимо избавляться. Но, хотя Ротвейлер и был бандитом, до массового убийства всех жителей поселка он еще не дозрел. Поэтому он взял свой помповый "Ремингтон" и предпринял то, что на языке людей, вынудивших Ротвейлера срочно перебраться в Пыжи, называется "поквартирным обходом". Попросту говоря, он стал поочередно, один за другим, обходить все дома Пыжей, выводя хозяев и отводя их к себе в подвал. Таким образом, за короткое время в подвале у Ротвейлера оказалось более сорока человек, включая продавщицу Анжелику.

  Всех жителей Пыжей Ротвейлеру захватить не удалось, потому что часть из них уехала на работу в Шатуру. Кроме того, ему не удалось захватить семью Крематоровых, которая, видя такие дела, спряталась в глубоком, хорошо замаскированном погребе, который Ротвейлер не смог обнаружить, а также семью Жбановых, руководимую ветераном ВОВ восьмидесятидвухлетним Василием Ивановичем Жбановым, вспомнившим свою молодость, прошедшую в партизанском отряде Ковпака. По его приказу Жбановы скрытно рассеялись по лесам и, таким образом, избежали пленения Ротвейлером.

  Тем не менее, исполненный решимости переловить всех, Ротвейлер устроил засаду на тропинке, ведущей к железнодорожной станции, и к одиннадцати часам вечера ему удалось поймать еще двадцать восемь человек. Новых пленных Ротвейлер присовокупил к уже сидящим в подвале, после чего с осознанием выполненного долга отправился ужинать.

  Что же касается Вадима Анатольевича, то он совершенно не был в курсе происходящих в Пыжах событий, так как за день до них уехал по делам в Москву, где и остался ночевать у знакомого. Вернулся он в Пыжи поздно, около полуночи, на попутке, и домой пришел не со стороны станции, а по тропинке, идущей через лес, и потому избежал устроенной Ротвейлером зачистки.

  Хотя Вадим Анатольевич очень устал, он, тем не менее, успел подивиться мертвой тишине и темноте в поселке. Однако, рассудив, что утро вечера мудренее, он на скорую руку перекусил бутербродами и сразу же лег спать.

  В это самое время Ротвейлер, несмотря на проведенный им довольно тяжелый трудовой день, наоборот, испытывал необычайный моральный и физический подъем, так как только что перешел с героина на кокаин.

  Перейдя на кокаин, он пожалел, что эта замечательная мысль не пришла ему в голову раньше; ведь если бы он осуществил такой переход утром, то количество захваченных свидетелей наверняка было бы гораздо большим. Охваченный кипучей энергией, Ротвейлер, естественно, стал искать, к чему бы эту энергию применить.

  Через пару минут его мозг, работающий под воздействием кокаина удивительно ясно и четко, выдал ему ответ. Ротвейлер понял, что, раз поселок со всех сторон окружен лесами, то в этих лесах по определению должно укрываться немало свидетелей, которых надо изловить. Придя к такому выводу, Ротвейлер не стал откладывать дело в длинный ящик, а схватил ружье, выскочил из дома и быстрыми шагами углубился в лес.

  Когда Вадим Анатольевич бежал по лесу с гантелями в руках, он ничего не подозревал о Ротвейлере, ушедшим в тот же лес несколькими часами ранее. Тем более он не знал о том, что уйти-то Ротвейлер ушел, но вот обратно до сих пор не вернулся.

  Сначала Вадим Анатольевич бежал по тропинке, а затем свернул с нее и побежал между деревьями, сверяя свой маршрут по каким-то одному ему понятным признакам.

  Чем дальше в лес, тем, как известно, толще деревья, а в тех местах, где находились Пыжи - так особенно. Через некоторое время Вадим Анатольевич бежал по такому мощному, старому и дремучему лесу, какой в наше время городской житель обычно и видит-то не больше одного-двух раз за всю жизнь, и то - на картинах художника Васнецова.

  Бежал он уже довольно долго, так что небо на востоке начало светлеть, впрочем, под кронами могучих тридцатиметровых елей это было незаметно.

  Неожиданно Вадим Анатольевич остановился как вкопанный.

  Прямо перед ним на земле лежал человек, а может быть, уже и труп человека. Вид у него был ужасный.

  Содрогаясь, Вадим Анатольевич приблизился.

  Лежащий выглядел так, как будто его облили бензином и подожгли. Лицо без ресниц и бровей, залитое кровью и покрытое сажей и волдырями, выражало страдание. Обгорелые волосы сбились в какой-то немыслимый колтун, напоминающий прическу сумасшедшего панка. Дорогой джинсовый костюм от Кардена превратился в черные лохмотья. В двух шагах от тела валялся искореженный "Ремингтон".

  Вероятно, читатель уже догадался, что лежащим на земле человеком был Ротвейлер.

  - Ой-ей-ей! - негромко произнес Вадим Анатольевич и присвистнул. Он кинул беглый взгляд по сторонам, как бы оценивая обстановку. - Ой-ей-ей! - еще раз повторил он и в огорчении цокнул языком.

  Он наклонился над не подающим никаких признаков жизни Ротвейлером.