Сборник повестей. Книги 1-12

ОТКРЫВАТЕЛЬ ТАЛАНТОВ

Убийца осторожно опустил свою жертву, потерявшую сознание, на пол кухни, потом натянул на нее противогаз и сняв одну из конфорок, одел на газовую трубу свободный конец длинного гофрированного шланга, ведущего к противогазу. Рукой в резиновой перчатке он повернул вентиль — послышалось зловещее шипенье выходящего газа. Грудь лежащего на полу бедняги несколько раз поднялась на вдохе, он закашлялся, попытался сорвать с себя маску, но вновь потерял сознание. На этот раз навсегда. Взяв несчастного за руку, убийца несколько раз плотно прижал подушечки его пальцев к вентилю газовой плиты, затем снял с него противогаз, уложил в свою сумку и, не спеша, пошел к выходу из квартиры. Уже у самой двери он обернулся, внимательно осмотрелся — не забыл ли чего-нибудь — и, равнодушно усмехнувшись, сказал: "Увы! Бедный Йорик…"

Доктор Роберт Льюис с удовольствием перечитал последнюю фразу и нехотя поставил точку. Пока он писал этот рассказ, он так сжился с его главным героем — безжалостным и хладнокровным убийцей Александром Эттингером, — что просто не хотел с ним расставаться.

— Надо будет через пару дней начать писать продолжение. — Роберт Льюис радостно расхохотался. У него уже созрел в голове великолепный сюжет для нового рассказа из серии об Александре Эттингере. На этот раз убийство будет совершено с помощью норадреналина. Да, да, самого обыкновенного норадреналина, который в умелых руках _ Эттингера станет смертельным оружием. Надо только придумать, кого он убьет и за что. Впрочем, это уже мелочи, детали. В конце концов читателю не важен мотив убийства: это может быть ревность или месть, деньги или необходимость убрать свидетеля. Какая разница! Главное, чтобы сам способ убийства был оригинален и практически нераскрываем. Вот тогда читатель будет восхищаться фантазией автора и станет искать его фамилию в следующем номере журнала. Ведь похождения полюбившегося литературного героя становятся для читателя чем-то вроде необходимой дозы наркотика. Он с нетерпением ждет каждой встречи с любимым персонажем и, получив новый номер журнала, припадает к нему, как путник в пустыне к роднику. С той только разницей, что утолить эту жажду невозможно. Кто в детстве и юности зачитывался приключениями знаменитого сыщика Шерлока Холмса, те знают, что оторваться от этих, слабеньких в литературном отношении, рассказов просто невозможно. Почему? Наверное, никто не сможет дать на это однозначный и, главное, правильный ответ. Это — великая и вечная загадка детектива — его популярность у самых различных, непохожих друг на друга людей.

Доктор Льюис с детства был поклонником детективного жанра, но только в сорок лет решился написать свой первый рассказ. Как это получилось, он и сам не смог бы объяснить. Просто однажды на ночном дежурстве в госпитале, где он работал анестезиологом, Роберт Льюис вспомнил недавнюю нелепую смерть одного пациента уже после успешной операции, перед самой выпиской. Он подумал, что какой-нибудь обладающий медицинскими знаниями преступник вполне мог бы организовать подобным образом убийство, и ни одна судебная экспертиза в мире не усмотрела бы в этой смерти ничего, кроме трагической случайности. Такое, к сожалению, иногда бывает и в самых хороших госпиталях, с самым обученным медицинским персоналом.

А дело было так: Иеремии Уильямсу, сорокашестилетнему бизнесмену из Огайо, после операции на желчном пузыре на ночь поставили капельницу с глюкозой, спазмолитиками и витаминами. Медицинская сестра, убедившись, что капельница функционирует, как ей положено, пошла к себе на пост, а больной спокойно уснул, так как в раствор был добавлен транквилизатор. Из-за случайного дефекта в пластмассе трубка капельницы слегка надорвалась в верхней своей части, там, где она соединялась с иглой, воткнутой в пробку сосуда с раствором глюкозы. Через этот надрыв стал подсасываться воздух, заполнил всю трубку капельницы, а потом столб жидкости из сосуда с глюкозой протолкнул его в вену. Пузырь воздуха с током крови попал в сердце и вызвал его мгновенную остановку из-за воздушной эмболии. Таким образом полный сил, еще не старый человек умер во сне, наверное, даже не успев понять, что умирает. Случай, конечно, нелепый и кошмарный именно этой своей нелепостью, но от подобных случаев никто на застрахован. Даже наказывать за эту смерть было некого. Медсестра ведь не может неотступно находиться при каждом больном, у которого стоит капельница. И проверить каждый сантиметр пластиковой трубки, упакованной в стерильный пакет, тоже невозможно.

В ту ночь на дежурстве в госпитале доктор Льюис стал вспоминать другие подобные трагические случаи, не связанные с основным заболеванием, и с удивлением обнаружилл, что за пятнадцать лет работы анестезиологом его память накопила немало таких историй. Смерть часто приходила настолько неожиданно, что невольно возникала мысль о зловещем Роке, унесшем жизнь Иеремии Уильямса и использовавшем для этого первую попавшуюся причину, не заботясь о том, чтобы смерть была хоть в какой-то мере закономерной, вытекающей из предыдущих болезней этого человека. Казалось, некие высшие силы способны в своих неведомых целях в любой момент отнять жизнь у каждого, и противостоять этому человек не в силах.

В голову доктора Льюиса пришла мысль, что компетентный в медицинском отношении и хладнокровный человек вполне мог бы взять на себя роль такого Рока, и доказать его причастность к смерти выбранной им жертвы было бы невозможно. Роберт Льюис загорелся идеей, но так как его гуманная профессия и чрезвычайно мирный склад характера исключали всякую возможность проверки этой блестящей мысли на практике, то он решил хотя _бы написать для себя и друзей рассказ о таком супермене, убийце, не оставляющем следов.

Первый рассказ он написал на одном дыхании за трое суток и прочел в ординаторской коллегам. Успех был абсолютный. Врачи хвалили Льюиса, хлопали по плечу и говорили, что вещь написана не хуже, чем у профессиональных писателей, работающих в этом жанре.

Бедный, бедный! доктор Льюис! Вирус страшной болезни под названием "графомания" проник в его кровь и в одни сутки полностью овладел его мозгом. Каждый врач знает, что корь или свинка переносятся взрослыми гораздо тяжелее, чем детьми. Но лишь немногим известно, что графомания в сорок лет протекает еще тяжелее. Если от свинки все-таки излечивают, то графомания, проявившаяся так поздно, практически неизлечима. В истории мировой литературы известны всего несколько случаев, когда люди, заразившиеся этой болезнью в зрелые годы, впоследствии все же переставали писать. Правда, в одном случае человек вскоре переболел не менее тяжелой формой менингита, поэтому не то что писать, но и говорить связно разучился. А в другом случае немолодого графомана разбил полный паралич, и за последующие десять лет жизни он не написал ни строчки. Но, согласитесь, что оба случая вряд ди могут считаться показателем возможности полного исцеления от этого "тяжелого недуга".

К счастью, доктор Льюис, будучи всего лишь анестезиологом, а не практикующим терапевтом, ничего не знал об этой довольно редкой болезни и вовремя не смог обнаружить у себя ее зловещие симптомы. Когда же его жена, встревоженная необычным поведением мужа, спохватилась, что с ним происходит что-то неладное, было уже поздно. До глубокой ночи, а порой и до утра Роберт Льюис, сидя в своем кабинете за письменным столом, писал детективные истории, одну страшнее другой. Во всех них действовал убийца-интеллектуал Александр Эттингер, высокий, худощавый, мускулистый субъект, с квадратной нижней челюстью, пронзительным взглядом и пышной каштановой шевелюрой.

Стоит ли тратить время на описание внешности самого Роберта Льюиса? Естественно, он был полным антиподом своему литературному герою. Это был маленький лысый человечек с безвольным скошенным подбородком и доверчивым близоруким взглядом за толстыми линзами очков. Описывая похождения своего бесстрашного героя, он и сам становился как-то сильнее и однажды утром за завтраком даже осмелился сказать своей жене, что овсянка пересолена. Правда, он сказал это очень тихо, скорее пискнул, чем проговорил, но и этого было вполне достаточно, что — бы его властная супруга от изумления выронила из рук тарелку. Тарелка была из дорогого сервиза китайского фарфора. Так что это не внесло дополнительного мира в семью, а миссис Льюис окончательно пришла к выводу, что с ее мужем творится что-то неладное.

Сам же доктор ничего не замечал вокруг, только писал и бесконечно переделывал и отшлифовывал свои рассказы, добиваясь недостижимого совершенства. Александр Эттингер уже успел своими коварными методами убить трех человек, когда Роберт Льюис наконец-то решился послать свой самый первый рассказ в ежемесячный журнал "Черная маска", печатавший в каждом номере детективные произведения как начинающих авторов, так и признанных мастеров этого жанра. В числе основных требований, предъявляемых этим журналом к своим публикациям была незаезженность сюжета и оригинальность самого способа, которым совершено приступление, будь то убийство или похищение золотых слитков из Форт-Нокса.

К великому изумлению и удовольствию Роберта Льюиса рассказ, посланный им в "Черную маску", был немедленно принят и напечатан в одном из ближайших номеров. Из редакции пришло письмо, в котором были чек, одобрительная рецензия на рассказ и предложение о дальнейшем сотрудничестве., И хотя сумма на чеке была едва равна трехдневному жалованью доктора в госпитале, а работал он над рассказом, включая правку и перепечатку на машинке, добрых десять дней, он был счастлив. Разве в деньгах дело?! А радость до замирания сердца от того, что видишь свою фамилию в популярном журнале и свой собственный рассказ напечатанным, — разве эта радость не стоит любых денег? Стоит, доктор, конечно же, стоит! Сомневаться в этом может лишь тот несчастный, кто никогда не видел свое имя на обложке только что вышедшего, еще пахнувшего свежей типографской краской, сигнального экземпляра своей новой книги!

Окрыленный первым успехом, доктор Льюис перепечатал набело два других своих рассказа и послал их в "Черную маску". Оба они были немедленно приняты и напечатаны, один — в июньском, другой — в июльском номерах журнала. Весь госпиталь вдруг сразу узнал доктора. Льюиса. Коллеги при встрече теперь первыми здоровались с ним и спрашивали, когда же выйдет продолжение похождений Александра Эттингера? В ответ Роберт лишь загадочно усмехался И говорил, что хорошее литературное произведение, как и хорошее убийство, должно быть тщательно подготовлено, его надо выносить, как ребенка под сердцем, и не допустить преждевременных родов. Некоторые втихомолку потешались над ним, но даже если бы он узнал об этом, то не огорчился бы. Роберт Льюис вступил в ту стадию болезни, когда ничье мнение в мире, кроме своего собственного, не имеет значения. Настоящий графоман в каждом льстеце видит беспристрастного и глубокого знатока литературы, а человека, рискнувшего высказать в адрес его произведения хотя бы несколько критических замечаний, считает недалеким и поверхностным. Особенно это касается поэтов, но и с прозаиками дело обстоит немногим лучше. Не был исключением и Роберт Льюис. Его приятели, знакомые, родственники — все они в его глазах теперь разделились на две неравные группы: "знатоков литературы" и "неумных критиканов». Правда, надо сказать, что критиканов было меньшинство.