Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

– Как я могу забыть вашу великую доброту и отважные сердца? – с чувством ответила Елизавета.

Их желание получить награду, когда она станет королевой, было вполне справедливым, и они без нее не останутся, уж она об этом позаботится.

– Я пошлю вашему избраннику за море тысячу марок, – предложил сэр Джон Сэвидж.

– Посылать золото за границу небезопасно, – предостерег Гилберт Талбот.

Елизавета сняла с пальца кольцо с большим бриллиантом в золотой оправе:

– Я тоже пошлю своему суженому вот это. Оно стоит десять тысяч фунтов.

Бреретон в испуге посмотрел на нее:

– Миледи, я не осмелюсь везти золото через море – вдруг меня ограбят или я утону.

– Не беспокойтесь, Хамфри. – Елизавета улыбнулась. – Вы провезете его спокойно, если возьмете трех мулов с седлами, у которых оборки по бокам, чтобы прикрыть спрятанные под ними сумки с золотом. Наймите любое хорошее судно и, если вас спросят, на чьем корабле вы плывете, отвечайте, что оно принадлежит лорду Лайлу. Его любят и в Англии, и во Франции. Ричард тоже хорошо к нему относится.

«Но не моя мать», – подумала про себя Елизавета. Лайл был одним из тех, кто не откликнулся на ее мольбу о помощи, когда они томились в святилище.

Стэнли покачал головой:

– Нет, Бесси. У меня есть хороший корабль, и я пошлю его за море со своим орлом, который будет развеваться на стеньге. Если кто спросит, чей это корабль, команда может честно ответить, что мой. Никто не посмеет напасть на него. Я тоже высоко взлетел с Ричардом.

Остальные одобрительно закивали. Бреретон продолжал колебаться, но наконец взял у Елизаветы кольцо с письмом и положил их за пазуху джеркина.

Все встали. Кошели с деньгами сложили в небольшой ларец, который Бреретон забрал с собой.

– Да поможет вам Бог, Хамфри, – сказал Стэнли.

– Храни вас Господь, – добавила от себя Елизавета и протянула Бреретону руку для поцелуя.

Ожидая его возвращения, она сгорала от нетерпения. Стэнли как мог старался поддерживать в ней бодрость духа. Елизавета была благодарна своему покровителю за его спокойную уверенность в том, что их план увенчается успехом. Когда он уезжал ко двору, Елизавета скучала по нему, а однажды лорд сообщил ей, что Ричард активно готовится к войне, и ее храброе сердце дрогнуло.

– В его распоряжении все ресурсы, какие только есть в королевстве, – волновалась Елизавета.

– Да, но сердца людей не с ним. Многие поднимутся против него, когда придет время, помяните мое слово.

Дни и недели тянулись томительно медленно. Елизавета регулярно писала матери, но ничего не сообщала о происходящем, доверять такие сведения бумаге было слишком опасно, ее послания вполне мог читать капитан Несфилд. И все же Елизавете очень хотелось рассказать матери о том, как ревностно она продвигает к цели дело Генриха. Сесилии Елизавета тоже с удовольствием написала бы в надежде, что та убедит Ральфа Скроупа выступить за Генриха в урочный час, но она не смела компрометировать сестру. Нет, уж лучше ограничиться контактами с лордом Стэнли, поклявшимся заботиться о ней, и с теми, кого даже не подозревают в связях с нею.

В начале июня Бреретон вернулся. Елизавета вскочила с сиденья у окна, стоило лорду Стэнли ввести его в гостиную. Как же она была рада видеть их посланца и привезенные им письма от Генриха: одно для нее, другое для отчима. Впервые Елизавета вошла в общение со своим суженым, и ей не терпелось остаться в одиночестве, чтобы прочесть его послание.

– Значит, вы виделись с Ричмондом? – выдохнула Елизавета.

– Да, миледи, – ответил Бреретон. – Я застал его в аббатстве Бек, рядом с Руаном, где он собирает армию наемников, а потом отправился вместе с ним в Арфлёр, откуда он планирует переправиться в Англию.

– Вы отдали ему кольцо? Скажите, как он принял мое письмо?

– Миледи, представ перед ним в Беке, я опустился на колени и передал ему то и другое. Милорд так обрадовался вашему подарку, что трижды поцеловал кольцо. Но после этого, к моему удивлению, довольно долго молчал. В конце концов я встал и спросил его, почему он ничего не говорит. Сказал, что приехал от Стэнли, чтобы помочь ему стать королем Англии и взять в жены прекрасную леди Бесси. – Бреретон улыбнулся Елизавете. – Простите, миледи, но я добавил, что нет никого милее вас во всем христианском мире. И тем не менее милорд ничего не отвечал, тогда я сказал: раз он не хочет говорить со мной, я вернусь домой с тяжелым сердцем, и спросил, что мне передать его друзьям в Англии?

Сердце Елизаветы упало. Неужели ее письмо подействовало на него неправильно? Но потом она вспомнила: Бреретон выглядел очень довольным, когда вошел, значит, вероятно, в тот момент Генрих еще не прочитал ее послание.

– Что он сказал? – спросила она.

– Он повернулся к графу Оксфорду и лорду Лайлу, которые стояли рядом, и посоветовался с ними, – продолжил Бреретон. – Потом сказал мне, что не может сразу дать ответ. На следующий день он уехал со своими лордами в Париж просить короля Франции, чтобы тот дал ему корабли и оружие. А я остался ждать его в Беке. Через три недели он вернулся, вручил мне сто марок за мои услуги и обещал, что впоследствии я получу лучшее вознаграждение.

– Он говорил обо мне? – воскликнула Елизавета, не в силах больше сдерживаться.

– Говорил, – мягко ответил Бреретон. – Он просил передать вам свое почтение и сказать, что полагается на Господа и вы станете его королевой. Ради вас он пересечет море. – Хамфри обратился к лорду Стэнли, лицо которого просветлело. – Он просил и вам передать почтительный привет от него, милорд и сэр Уильям, а также вручил мне письма для вас и леди Бесси. Сказал, что надеется быть в Англии к Михайлову дню.

Всего через три месяца! Недолго осталось Елизавете томиться в ожидании.

– Отлично! – воскликнул лорд Стэнли, потирая руки. – Я должен поехать в Латом и сообщить леди Маргарет хорошие новости, а кроме того, передам весточку нашим друзьям, пусть поднимают своих бойцов.

Наконец-то дело двинулось вперед. Генрих действительно придет. Елизавета мысленно возблагодарила Господа.

Вернувшись в свою комнату, она сломала печать на письме.

Славной принцессе Елизавете, – писал Генрих, называя ее в соответствии с титулом. – Для меня стало большой радостью получить Ваше доброе письмо и знать, что Вы желаете этой победы и нашего брака так же горячо, как я. Господь споспешествует праведным, и, если Ему будет угодно, мы увидимся очень скоро. Писано рукой того, кто сделает Вас королевой.

Генрих R.

Он подписался так, будто уже сидел на троне.

Елизавета прижала листок к груди и прошептала:

– Скоро, любовь моя, уже совсем скоро.

– Ричард сделал заявление, – сообщил Стэнли несколько дней спустя, скидывая с себя дублет и в одной рубахе садясь рядом с Елизаветой на скамью. – Я слышал герольда на Чипсайде. Король явно боится скорого вторжения Генриха, так как призвал всех истинных англичан сплотиться вокруг себя, назвал Ричмонда самозванцем и потомком бастардов как со стороны матери, так и по отцовской линии.

– Но это только отчасти правда, – заметила Елизавета. – С отцовской стороны ничего сомнительного нет.

– По словам Ричарда, Оуэн Тюдор, дед Генриха, был рожден вне брака. Полная чушь! – фыркнул Стэнли.

– И Бофорты были объявлены законными наследниками, когда Джон Гонт женился на Екатерине Суинфорд, – добавила Елизавета. – Где здесь правда?

– Это доказывает только, что Ричард – лжец.

– Он пытается вбить людям в голову, что у Генриха нет прав на престол и его вступление в границы королевства для захвата власти не имеет оправданий, – заключил Стэнли. – Я еду в Латом, Бесси, со своим сыном Стрэнджем. Нужно сообщить моей супруге, чтобы она ожидала неизбежного теперь прихода Генриха и дальнейшего развития событий.

– Возьмите меня с собой, отец Стэнли! – взмолилась Елизавета. – Я тоже хочу увидеться с нею и рассказать о том, что сделала ради Генриха, я буду ждать его там вместе с вами.

Стэнли кивнул:

– Это правильно. Вам позволено остаться со мной на все лето, и никто не посмеет сказать, что вы не могли сопровождать меня в Латом. Но, учитывая, что Ричард, вероятно, рассчитывает на меня и моего сына в борьбе с Генрихом, мне нужно попросить у него разрешения на поездку. Я скажу ему, что мне нужно сговориться там со своими арендаторами. Найду его по пути на север, мне сказали при дворе, что на этой неделе король будет поднимать людей в Кенилворте. Но я не стану сообщать ему, что вы со мной. Если он узнает о вашем намерении посетить мою жену, то может почуять неладное.

Стэнли оставил Елизавету в гостевом доме женского монастыря Пинли, а сам поехал в замок Кенилворт, чтобы встретиться там с Ричардом. Елизавета надела простое платье и монашеский плат, назвалась Кэтрин Купер, вдовой, сказала, что двоюродный брат везет ее на север, где она будет жить с ним и его женой, и попросила разрешения немного отдохнуть в монастыре, пока кузен съездит в Кенилворт и купит провизии на долгую дорогу. Монахиня, отвечавшая за прием гостей, улыбнулась и провела Елизавету в скудно обставленную, но чистую комнату, а потом принесла ей обед – простую похлебку из баранины и овощей с хлебом, элем и одним твердым яблоком.

Позже за ней вернулся Стэнли, без лорда Стрэнджа, и они продолжили путь – ехали верхом впереди, а за ними катились носилки и скакал эскорт. Стэнли выглядел озабоченным.

– Ричард разрешил мне посетить Латом, – сказал он, как только они оказались за воротами приората, – но мне пришлось оставить у него своего сына – такое условие он поставил. Очевидно, Ричард не доверяет мне. Вероятно, он опасается, что леди Маргарет уговорит меня пойти за ее сыном.

– Послушайте, отец Стэнли, – отозвалась Елизавета, – если вы беспокоитесь за лорда Стрэнджа, я вернусь в Хейтсбери и буду ждать Генриха там.

– Нет, Бесси, – твердо ответил он. – Раз я втянул вас в эту историю, то теперь отвечаю за вас. Я обещал вашему отцу, что буду присматривать за вами.

От Елизаветы не укрылось, что Стэнли произнес это с неохотой. Вполне естественно, что безопасность сына стояла для него на первом месте. До сих пор лорд Стэнли твердо держался на ее стороне, теперь, понятное дело, возникли колебания.

Всю дорогу до Лестера Елизавета размышляла о новой ситуации. Стэнли, как обычно, был добр и предупредителен с нею, но явно тревожился. Как мог он с радостью ожидать прихода Генриха, если это могло обернуться смертью его сына?

Они остановились в «Белом вепре» – выстроенной из дерева большой новой гостинице на главной улице города. Назвав свое настоящее имя и представив Елизавету племянницей, Стэнли приказал дать ему отдельную комнату, куда им принесли сочный ростбиф с горчицей.

– Мы продвигаемся быстро, – сказал он.

– Сколько еще ехать? – спросила Елизавета.

– Чуть больше ста миль. Мы можем добраться до места за четыре дня. – Стэнли замолчал, без сомнения думая о том, что каждая миля отдаляет его от сына.

Жена хозяина гостиницы деловито вошла с плошками айвового желе и забрала круглые деревянные доски, с которых они ели. Только она покинула комнату, как явился капитан эскорта Стэнли: