Легкое сумасшествие по имени любовь

* * *

Фонтейн не позволил мне впасть в хандру или утопиться в сангрии. Он даже не разрешил мне валяться на диване в халате, поедая зефирные облачка, банку которых я обнаружила в кладовке Доди.

— Тебе нужны упражнения и свежий воздух, булочка. И хватит заморачиваться. Если он сказал, что его родственник застрял в аэропорту, то придется тебе поверить. Невиновен, пока не доказано обратное, помнишь?

— Что-то с Ричардом это не сработало. — Я шлепнула Фонтейна по руке, которой он пытался стащить с моих плеч халат.

— Дез тебе не Ричард. Никакого сравнения и быть не может.

— Откуда тебе знать? Сам подумай: что нам вообще известно об этом парне?

— Ха! — Он отобрал у меня халат. — Все, что надо, мы знаем. А теперь надевай туфли. Мы с тобой идем выгуливать собак. Один я не управлюсь.

Я неохотно подчинилась и пришла в себя, когда Фацо уже тянул меня вниз по пляжу. Было темно, но яркая полная луна освещала нам дорогу. Идя к пирсу, мы рассматривали коттеджи, и Фонтейн с удовольствием указывал на грубые промашки соседей по части декора.

— Зачем мы пошли гулять с собаками? — спросила я наконец.

Фонтейн пожал плечами:

— Да ни за чем. Я просто не нашел другого способа вытащить тебя из дому.

Я резко остановилась, так что собака чуть не вырвала мою кисть из запястья.

— Серьезно, что ли?

— А разве тебе не полегчало на свежем воздухе?

Я дотянулась до ошейника Фацо и отстегнула поводок. Пес тут же умчался прочь.

— Не очень-то.

Фонтейн отпустил Лэзибоя, и мы продолжили путь. Следующим освещенным местом был дом Деза.

— А как ты думаешь, тебе полегчает, если ты сможешь увидеть этого Чарли и убедиться, что Дез тебя не обманывает?

Я снова остановилась.

— Только не говори мне, что ты заманил меня сюда, чтобы я смогла подсматривать в окна Деза.

Я увидела, как улыбка Фонтейна засветилась в темноте сиянием белоснежных зубов.

— Конечно, для этого. Плевать я хотел на собак.

Я повернулась и пошла было домой, но Фонтейн потянул меня за руку.

— Да ладно, подружка, не говори мне, что ты не хочешь заглянуть. Тем более, что мы уже здесь. Как только ты увидишь этого парня, Чарли, тебе сразу полегчает. Поверь мне. Разве я хоть раз дал тебе плохой совет?

— Да.

— П-ф-ф! Но не сейчас, уверяю тебя. И наши делишки будут скрыты покровом ночи. Но если мы будем стоять тут и спорить, он нас обязательно заметит. Идем. — Он взял меня за руку и потянул раза едва сильнее, чем Фацо.

Мы добежали до угла дома Альберты Шмидт, стоящего рядом с домом Пуллманов, и пригнулись, держась в тени.

— Фонтейн! А что, если он нас поймает? — От идиотизма происходящего я почувствовала подступающую к горлу тошноту.

— Скажем, что просто гуляли.

— На его террасе? Не смеши меня.

Сквозь тьму до нас долетел женский смех, и я застыла. Кажется, со стороны дома Деза. Раздвижная дверь, ведущая из большой гостиной на террасу, была широко распахнута, из нее лился яркий свет и доносилась музыка.

С того места, где мы прятались, можно было только еле-еле заглянуть в окно кухни. Фонтейн толкнул меня обратно в тень столба, подпирающего террасу, когда в окне показалась голова Деза. Похоже, он стоял у раковины.

Он что-то говорил, но мы не могли расслышать, что именно. Дез засмеялся над чем-то и обернулся. Я почувствовала себя гадко и нелепо, подглядывая за тем, чью постель покинула меньше суток назад. До чего же я докатилась!

Фонтейн ткнул пальцем в сторону террасы, показывая, что нам надо подойти поближе. Я отчаянно замотала головой. Фонтейн столь же отчаянно кивнул и вдруг пихнул меня, вытолкнув прямо в сноп света, льющегося из двери.

Чуть не вскрикнув от ужаса, я в три прыжка достигла края террасы. От страха у меня перехватило дыхание. Что я, блин, делаю? Это же безумие! Я сошла с ума. Черт бы побрал этого Фонтейна. А Фонтейн посмотрел в сторону окна, потом тоже запрыгнул на террасу, не удержал равновесия и врезался в ее ограду.

Раздался леденящий душу треск, и кошмар стеснил мою грудь. Я стукнула Фонтейна. Мы присели на корточки в тени, переводя дух. Я могла слышать, как женщина говорит, но не могла разобрать, что именно. Хотя какая разница, что она говорила.

— Может, это жена Чарли? — прошептал Фонтейн.

Может быть.

— Давай глянем. — Фонтейн привстал.

Я снова замотала головой. Я не собиралась высовываться как суслик, чтобы заглянуть в окно Деза! Подслушивать — и то позор.

Фонтейн упрямо сдвинул брови и поднимался, пока его глаза не оказались над нижним краем окна. Я услышала вздох. И поняла, что просто обязана взглянуть сама. Я разогнула дрожащие ноги.

В дверном проеме стояла молодая блондинка с бокалом вина в руках. Ревность мгновенно заполнила каждую клеточку моего тела. Это не была чья-то жена. Это была игрушка, изящная безделушка из плоти и крови, созданная для того, чтобы ею любовались и жаждали к ней прикоснуться. Она была, должно быть, сорокового размера, не больше, и носила вызывающе короткую юбку и топ. Одно из запястий украшали дутые браслеты, волосы были небрежно собраны в конский хвост, концы которого свободно рассыпались по плечам. Если бы я была мужчиной, я бы тоже пригласила ее к себе домой. Тощая стерва.

Дез появился в поле зрения, и у меня земля ушла из-под ног, как в тот момент, когда кабинка на американских горках срывается в стремительный полет вниз. Он широко улыбнулся и щедро наполнил ее бокал. Она хихикнула:

— Эй, ты пытаешься меня споить?

— Ой, не делай вид, что это в первый раз, — ответил он, шутливо щелкая ее по маленькому точеному носику.

Если бы не знакомый собачий лай, я бы выскочила из тени. Фонтейн пригнулся и удержал меня. Лэзибой и Фацо подбежали к нам, в очередной раз доказав, что собаки не имеют представления о времени. Мы расстались с ними всего десять минут назад, но они скакали кругом, лая в припадке радостного безумия, будто мы только что вернулись по меньшей мере из межгалактического полета. Если мы не заставим их заткнуться, Дез услышит. А если мы попытаемся убежать, собаки помчатся за нами, и он наверняка это заметит.

Фонтейн вцепился мне в руку, вонзив в кожу ногти. Я услышала, как открылась дверь с натянутой на нее москитной сеткой. Никогда еще я не испытывала столь острого желания провалиться сквозь землю. Мне предстоял самый кошмарный момент в моей жизни, а ведь у меня было немало тяжелых и неприятных моментов.

Шаги простучали по деревянному настилу террасы, перила скрипнули. Тетины псы-предатели взбежали по ступенькам. Я прижалась к решетке. Боже, пожалуйста, ну пожалуйста.

— Это твои собаки? — В голосе сексапильной кошечки прозвучала соблазнительная хрипотца. Она казалась чувственной, уверенной в себе и умной.

— Нет, соседей, — ответил он.

Опять то же самое. Соседи. Это обо мне. Но она не агентша. Он не сможет больше втирать мне это.

— Они такие милые. Только погляди, какие лохматые и слюнявые. Похожи на тебя. — Она захихикала над своей отстойной шуткой, пока я задыхалась и старалась побороть полбанки зефира, пытавшегося вырваться наружу.

Дез дал собакам команду сидеть.

— Это — Лэзибой. А это — Фацо.

Ну же, давай. Пользуйся моими собаками, чтобы потешить свое ненасытное распутство, мерзкий гад!

Фонтейн использовал момент, пока они отвлеклись, чтобы схватить меня за руку и утащить в сторону от дома. Мы ломанулись к дороге сквозь идеально ухоженные садовые клумбы Джоанны Пуллман. Как только мы очутились на дороге, то припустили так, будто за нами гналась стая оборотней.

Ворвавшись в коттедж Доди, мы поспешно заперли за собой дверь. Я никак не могла отдышаться. Но если бы могла, то только ради того, чтобы зарыдать. А рыдать я не хотела. Не из-за этого.

— Сэди, прости, — начал было Фонтейн, но я зажала ему рот ладонью.

— Прекрати, Фонтейн. Это не имеет значения.

— Нет, имеет. Но может быть, все совсем не так, как выглядит.

— Нет, все именно так, как выглядит. Он терпел меня, пока не нашел что-то получше. Но это не проблема. Он — вольная птица. Я просто хотела бы, чтобы он мне не врал.

— Этому должно быть какое-то объяснение, — возразил Фонтейн. — Может, она его кузина.

Я помотала головой:

— Я уже через все это проходила. Мне лучше знать. Мы всего лишь провели вместе ночь. Это не значит, что он мне чем-то обязан. Он сказал Доди, что у него нет девушки. Но, может быть, она ему и не нужна.

Я встала, чувствуя себя такой старой, будто мне стукнуло миллион.

— Я иду спать.