Плохой хороший парень

* * *

— Так куда мы едем? — спросила я, вглядываясь в автомобильное зеркальце патрульной машины. Волосы и впрямь торчали в разные стороны, а на щеке до сих пор красовался отпечаток мятой простыни. Я выглядела так, словно годами проживала в лесу и никогда не прикасалась к расчёске. Настолько паршиво, что сразу же оставила затею это исправить.

— Сейчас узнаешь, — ответил отец, не сводя глаз с дороги.

— Я пойму, если ты закроешь меня в психушке, — рассуждала я вслух. — В больнице я не буду выделяться из массы и, быть может, заведу себе друзей. Едва ли там угощают какао, что в целом неплохо. Хотя… Дай угадаю, ты везёшь меня в зоопарк? Класс! На фоне мартышек я буду выглядеть сногсшибательно. Нужно купить им моркови… Или что они там едят? Наверняка Кабанов знает.

Подполковник невозмутимо вёл автомобиль, а я продолжала кривляться:

— Но что, если ты решил выкинуть меня на помойку? Довольно жестокий выбор, но осуждать тебя не стану. Никто не захочет иметь бракованного ребёнка. Мать поняла это раньше тебя и теперь всецело наслаждается жизнью. Беззаботно рассекает по миру и пьёт чёртов какао, когда ей только вздумается. И почему ты раньше до этого не додумался? Идея просто замечательная…

Я резко замолкла, но не потому что устала поддевать отца. Совсем не так. Мы затормозили возле пятиэтажного дома, где когда-то проживал Майский. Покосившаяся лавочка, полуразрушенный козырёк и неухоженная клумба — на краткий миг я провалилась в тот день, когда пришла навестить преступника.

Сердце сделало кувырок. В груди болезненно заныло.

Взглянув на отца, я потребовала немедленных объяснений, но тот неторопливо парковал автомобиль. Теперь родитель издевался надо мной.

— Что это значит? — мой голос стал неузнаваем.

— Все вопросы потом. Тебя уже ждут.

Я сглотнула, а Олег разблокировал двери, негласно требуя поторопиться. Впрочем, засиживаться мне не хотелось. Покинув салон, я пулей влетела в подъезд, не менее быстро пересекла лестничные пролёты и, только достигнув нужной двери, осеклась. Страх помешанный с волнением уничтожил всю уверенность. И даже маленькая надежда, что за этими стенами скрывается панацея от моей тоски, не смога это исправить. Тело точно сковало.

Нет. Быть того не может…

Потянув ручку, я открыла дверь и тут же ощутила аромат свежей выпечки. По позвоночнику пробежали мурашки, ведь некогда замшелая квартира теперь наполнилась домашним уютом. Лучи солнца пробивались сквозь стиранные занавески, повсюду стояли цветы, а вымытый пол рассекретил свой истинный цвет. Всё здесь казалось мне новым, но в то же время оставалось родным.

Неужели, ты здесь?

Ноги сами понесли меня в комнату, где был излюбленный уголок хакера. Этот путь показался мне невероятно долгим. Каждый неуверенный шаг был наполнен головокружительной верой. Верой, что в момент была разрушена.

— Юна! — сначала послышался детский крик, затем крохотные ручки сковали мои колени. — Как здорово, что ты пришла!

Меня обнимал не Майский, а маленькая его частичка.

Это был не он.

— Привет, — изо всех сил улыбнулась я, чувствуя, как комок горечи поступает к горлу. Ребёнок здесь был ни при чём. Всему виной я, что продолжала кормить себя несбыточными надеждами. — Только глянь, как ты подросла.

Поджав губы, Дина ожидаемо засмущалась. Меня же одолела выматывающая слабость, по щелчку всё опустело. Притворяться крепкой больше не имелось сил.

— Прости, что без подарка, — мой голос дрогнул, а по щекам ручьём покатились солёные слезы. И пусть я продолжала улыбаться, все симптомы были на лицо.

— Эй, ты чего? Не плачь. Мне не нужны подарки, — испугавшись, осеклась Дина. — Мам! Здесь Юна! Кажется, она заболела!

Из-за угла показалась заполошная Мира.

— Вот те на! И впрямь заболела! Динка, ставь чайник. Будем Юну лечить, — подхватив под локоть, девушка провела меня на кухню, где полным ходом шла готовка. Не прошло и пяти минут, как меня обставили зефиром и переполненными до краёв конфетницами. — Ты чего расклеилась, мать? Не надоело слёзы лить? Знал бы Тимур какая ты на самом деле нюня, никогда бы с тобой не связался.

— Я думала… Думала, что он здесь, — заикалась я.

— Да ну? — хмыкнула Мира. — Не хочу показаться грубой, но видимо придётся. Алё! — она щёлкнула пальцами перед моим лицом. — Майский на нарах! Загорает на шконке и изводит своих сокамерников дебильными шутками. Он жив, здоров и едва ли распускает сопли. Хватит его оплакивать! Надоело, ей-богу!

— А что такое нары? — переспросила Дина, играясь с чайным пакетиком.

— Это такой круиз, детка. Пятилетний, но крайне увлекательный.

— А там есть пираты?

— Немерено, — выдохнула Мира, а после похлопала девчушку по плечу. — Ступай в комнату. Не грей уши. А то придёт пират и знатно их надерёт.

Дина скрылась в комнате. Повисла угнетающая тишина.

На смену слезам пришла совесть. Мне стало стыдно за малодушие, за слабость, из-за которой приходилось страдать окружающим.

Проклятье, ведь я даже не постеснялась ребёнка!

— Прости, нервы нынче ни к чёрту, — затолкав барбариску в рот, пробормотала я. — Сама не знаю, что со мной происходит.

— Не трудно догадаться, — фыркнула Мира, достав противень из духовки.

Теперь передо мной дымились ароматные пирожки. Не успев прожевать конфету, я откусила горячее лакомство. Сочетание лесных грибов и сахара показалось мне невероятно вкусным.

— О чём ты, Мир? Каждый по-своему переносит стресс. И если ты намекаешь на психолога, то лучше не…

— Об этом, — перебила она, бросив в меня странным градусником.

Я перестала жевать.

— Что это?

— Тест.

— Тест на что?

— И то верно, первым нужно было дать на тупость, — Мира приложила руку ко лбу. Не прошло и секунды, как та взорвалась: — На беременность, бестолочь!

Я поперхнулась. Кусок хлеба выпал изо рта.

— Сдурела?!

— А ты думала, что жизнь точно сказка? — лицо Миры стало настолько строгим, что спорить с ней не хотелось. — С принцем уедешь в закат и будешь приплясывать с белками? Нет, дорогая. Кувыркаться — значит, пожинать последствия. Рожать детей, заниматься бытовухой и, если нужно, собирать паёк на зону… Вот такая правда из-за кулис. Такой вот, мать его, хэппи энд.

Меня накрыл ступор. Слова Миры доходили медленно, но били эффективно. Одна лишь мысль, что её догадки могут быть правдой, кульбитом меняла реальность. Все прежние проблемы тут же теряли значение. На смену им приходили новые.

— Этого не может быть, — нервно улыбнулась я. — Бред собачий. Столько времени прошло… Я бы уже поняла… Определённо бы почувствовала. Правда? — моргнула, поддавшись сомнению. — Пожалуйста, скажи мне что это не так.

Мира лишь пожала плечами.

— Скоро узнаем. Осталось только допить чай.