Елизавета Йоркская. Последняя Белая роза

– У тебя есть истинное призвание?

– Я хочу служить Господу молитвой и трудом, – с чувством ответила Анна Лавдей.

Елизавета улыбнулась ее матери и сказала:

– Я заплачу за нее.

Женщина упала на колени:

– О миледи, не знаю, как и благодарить вас! Теперь я понимаю, почему вас называют Доброй королевой.

Елизавета была тронута. Глядя вслед удалявшейся счастливой паре, она расчувствовалась. Впереди их ждало расставание, мать явно через силу отрывала от себя дочь, чтобы та могла следовать избранному пути. Ее саму ждала похожая участь. Она никогда не забывала, что Бриджит была обещана Богу. Девочке исполнилось пять лет, и казалось, она довольна своей судьбой, но разве могла малышка ясно понимать, что лишится жизни при дворе, семьи, свободы, никогда не познает любви мужчины, радости материнства. Слава Всевышнему, Бриджит не вступит в монастырь еще несколько лет. Может, когда придет время, она посмотрит на свое будущее иначе, и мать согласится, что лучше оставить эту идею.

Когда в начале июня Генрих вернулся к Елизавете в Плацентию, у нее уже был высокий живот и она ослабляла шнуровку спереди на лифе платья. Лицо короля светилось радостью, пока он окидывал супругу взглядом с головы до ног.

– Бесси, вы прекрасны! – воскликнул Генрих и нежно обнял ее. – Вы замечательно выглядите.

– Да, милорд, – ответила она, прижимаясь к нему так крепко, будто хотела не отпускать никогда. Видеть его было так радостно.

После того как Лондон официально встретил вернувшегося короля, Елизавета и Генрих переехали в замок Виндзор.

– Мы останемся здесь до родов? – спросила она во время прогулки по саду, расположенному в верхнем оборонительном поясе.

– Нет, cariad, – ответил король, – я хочу, чтобы мой наследник родился в Винчестере. Там находится замок Камелот, где держал двор мой предок, король Артур, это подходящее место рождения для моего сына. Молюсь, чтобы он стал вторым Артуром, который принесет Англии золотую эру.

От его слов Елизавету пробрал трепет. Принц – Боже, пусть это будет принц! – родится для величия и героических свершений. В нем сольются королевские крови Йорков и Ланкастеров. Он станет живым символом мира между враждующими домами.

Мать не поехала с ними в Виндзор.

– Мне нужно иметь собственный дом, – сказала она Елизавете еще в Плацентии. – А при дворе для меня места нет.

– Но я хочу, чтобы вы были рядом! – воскликнула Елизавета. – И вы знаете, что вам здесь рады.

Мать обняла ее:

– Двум королевам не уместиться при одном дворе, Бесси. Если бы ваш брат успел повзрослеть, я уехала бы в одно из имений, доставшихся мне в приданое после замужества, как делают вдовствующие королевы. Я взяла в аренду на сорок лет Чейнигейтс. Помните? Дом аббата в Вестминстере.

Елизавета в изумлении уставилась на нее:

– Но почему его? С ним связаны такие неприятные ассоциации.

– Все это в прошлом. А теперь он кажется мне мирной гаванью. Вы отлично себя чувствуете в роли королевы, а там хватит места для ваших сестер. Так что я прекрасно устроюсь у аббата Истни. Он проявил сговорчивость, у него останется половина дома, а я займу другую. Ну что вы так расстроились? Я не собираюсь закрываться от мира, а всего лишь перебираюсь в Вестминстер, и мы будем навещать друг друга.

– Если вам так угодно…

– Да. Мне скоро пятьдесят, и меня влечет к тихой жизни.

– Тогда я рада за вас. – Елизавета печально обняла ее.

Однако не успела мать переехать в свое новое обиталище, как Генрих заключил союз с шотландцами и предложил ее в качестве невесты овдовевшему королю Якову Третьему.

Елизавета не смогла сдержаться:

– Но она только что арендовала Чейнигейтс! Ей там нравится. И он почти на двадцать лет моложе.

Генрих сумел извернуться:

– Для меня главное – заключить мир с шотландцами, все прочие соображения второстепенны.

– Но какая же она невеста? Он не дождется от нее детей.

– Довольно, Елизавета. Я принял решение. – Генрих еще никогда не был так резок с нею. Это служило предостережением, что ей не стоит вмешиваться в политику.

– Хорошо, – сухо ответила Елизавета и оставила его одного.

Потом ее осенило: у Генриха есть не один побудительный мотив, чтобы выдать свою тещу за короля шотландцев. Это не только принесет мир между двумя народами, которые издавна враждовали, но и снимет с него бремя содержания двух королев, так как мать перейдет на попечение Якова.

За ужином в тот вечер Генрих снова стал собой. И почти извинялся:

– Не беспокойтесь о своей матушке, Бесси. Ничего еще не решено. Анну и Екатерину предложили в жены сыновьям Якова, что усложняет дело. Может статься, король сам захочет взять в жены одну из них.

Елизавета успокоилась:

– Пожалуй, так будет лучше.

Она задумалась, как отреагирует Сесилия на новость, что одна из ее младших сестер может стать королевой шотландцев, ведь когда-то она сама претендовала на это место. Но во время своего краткого визита ко двору на свадьбу Сесилия говорила, что очень счастлива с Ральфом Скроупом в Апсолле.

– Как я сказал, окончательного решения пока нет, – отозвался Генрих.

В конце августа они отправились в Винчестер. Генрих хотел, чтобы Елизавета устроилась там за достаточное время до родов. По ее расчетам, ждать осталось всего шесть или семь недель.

Елизавете не терпелось поскорее попасть в замок.

– Планы изменились, – сказал ей Генрих за ужином в отдельной гостиной на постоялом дворе в деревушке Брэкнелл. – Посланные туда с инспекцией люди сообщили мне, что замок находится в нелучшем состоянии и совсем не подходит для рождения моего наследника.

– Тогда где же я проведу время уединения? – спросила Елизавета.

– В приорате Святого Свитуна. – (Это был небольшой монастырь при Винчестерском соборе.) – У приора Хантона роскошный дом, который он с радостью предоставит в ваше распоряжение.

– Но я сперва хотела бы посетить замок, – сказала Елизавета. – Мне нужно кое-что показать вам.

По приезде в Винчестер они сразу отправились в замок. Елизавета привела Генриха в главный холл и велела ему посмотреть наверх, где к стене на большой высоте была подвешена массивная круглая столешница.

– Это был стол короля Артура, – сказала Елизавета, пока они стояли и разглядывали столешницу. – Он довольно древний.

– О нем ходят толки даже в Бретани, – ответил Генрих. – Это чудо! Но он выглядит таким обшарпанным. Мы должны привести его в порядок.

– Попросите, чтобы фигура Артура была похожа на вашу! – Елизавета улыбнулась. – Это подчеркнет ваше происхождение.

– Отличная идея! – согласился Генрих и поцеловал ее, чем вызвал улыбки у свиты.

Дом приора был великолепен. В главном холле с прекрасной деревянной кровлей решили устроить присутственную залу для собраний двора Елизаветы, где в роли первых придворных дам выступят ее мать, сестры и леди Маргарет. Спальни были обставлены роскошно, и еще в их распоряжении оказалось маленькое сокровище – чудесная часовня.

Генрих остановился в замке, где для него наскоро переоборудовали несколько залов.

– Негоже, чтобы он жил с вами под одной кровлей, пока вы находитесь в уединении, ожидая родов, – сказала леди Маргарет, и мать согласилась с нею.

Однако король был у них частым гостем – то и дело приезжал ужинать после целого дня охоты в Нью-Форесте.

Елизавета прислушалась к советам и много отдыхала, сидя с закинутыми вверх ногами в холле или наслаждаясь солнышком в саду приора. Когда лето закончилось и зарядили проливные дожди, она в основном стала проводить время в уютном тепле дома.

Генрих беспокоился о соблюдении всех положенных церемоний как до, так и после рождения ребенка. По его распоряжению для Елизаветы привезли две отличные кровати с пуховыми подушками и отороченными мехом горностая алыми покрывалами. Он купил для нее рулоны бархата, дамаста и других тканей, а также горностаевые шкурки, чтобы сшить наряды, которые она будет надевать на церемонии после появления на свет малыша. Портной Елизаветы постоянно был занят.

Сама она часами сидела в счастливой безмятежности и шила одежду для младенца. К ее радости, из Апсолла приехала Сесилия, очень взволнованная предстоящим радостным событием, так как у нее самой до сих пор детей не было, о чем она немало сожалела. Дни летели легко и быстро. Елизавета ничего не боялась. Ее охватила приятная эйфория, и она ожидала своего часа с полной невозмутимостью. Зная, что многие матери и младенцы гибнут во время родов, она полагалась на искусство Элис Мэсси, опытной повитухи, которую выбрала сама. Елизавета, ее мать и леди Маргарет обстоятельно побеседовали с этой женщиной, которую очень рекомендовали некоторые придворные дамы. К тому же рядом будут мать и Маргарет, чтобы подбадривать и развлекать роженицу.

Матушка Мэсси проявила большую предусмотрительность и рекомендовала своей пациентке принимать расслабляющие ванны с травами. Елизавета ежедневно позволяла себе роскошь понежиться в ароматной воде, налитой в большую дубовую бадью, сидя на мягкой подстилке под полотняным балдахином.

– Все мои роженицы учатся дыхательным упражнениям, мадам, – сказала ей повитуха. – Это помогает справляться с болью во время схваток.

– Мне будет очень больно? – нервно спросила Елизавета.

– Будет легче, если вы станете делать дыхательные упражнения. Если понадобится, я дам вам семян мака или приготовлю травяной настой.

– Я слышала, что мощи некоторых святых защищают женщин при родах.

– Так и есть, – согласилась матушка Мэсси, – и еще вы можете написать молитву на длинном куске пергамента и обернуть вокруг себя как родильный пояс. Не беспокойтесь, мадам, я сделаю все возможное, чтобы облегчить ваши роды.

Ясным утром на третьей неделе сентября Елизавета встала из-за стола после завтрака и почувствовала слабую боль внизу живота, она сопровождалась спазмом и разбегалась по телу до поясницы.

– Ох! Что это было? – воскликнула Елизавета и сразу села.

Мать и Маргарет мигом насторожились.

– Не может быть, – быстро проговорила Елизавета. – По моим подсчетам, прошло только восемь месяцев. Еще слишком рано.

– Подождите, придет ли боль снова, – посоветовала мать.

Елизавета намазала маслом кусок хлеба и положила на него сверху джем из айвы.

Через десять минут боль пронзила ее снова.

– О нет, – пробормотала Елизавета, потирая поясницу и ожидая, пока неприятное чувство пройдет.

Мать выглядела встревоженной:

– Думаю, нужно послать за акушеркой.

– Это будет мудро, – согласилась Маргарет.

Когда пришла матушка Мэсси, Елизавета снова ощутила схватки. Через час стало ясно, что роды начались, и Елизавета задавалась вопросом, как сможет вынести боль, если она еще хоть немного усилится. Весь день роженица промучилась, чувствуя, что у нее ничего не получается, и приходя во все большее раздражение и беспокойство по поводу того, что ребенок родится раньше срока и может не выжить.

Королева хотела, чтобы она легла в постель, но матушка Мэсси покачала головой:

– Лучше, если ее милость будет двигаться. Ходьба ей поможет.