Выцветающий призрак

Это могло быть подвохом. Или нет. В принципе, девушке было бы любопытно попробовать, каково это — когда по обнаженному телу водят красками, хотя это не тот опыт, который она отождествляла с собой в первую очередь.

С другой стороны, это была работа. Без особых умений.

Лиза решила над этим подумать.

Игорь-то пришел в восторг. У него был пунктик на то, что кто-то другой может быть с нею в эротическом контакте.

— Все эти самцы могут желать, хотеть, или попробовать кусочек, — как-то объяснял он Лизе, — Но это на время. Они не могут тобой обладать, потому что ты моя девушка, и принадлежишь мне. И это вроде как заставляет чувствовать меня выше их всех. Они только раззадорятся, а я имею право.

И ему доставляло удовольствие предлагать ее другим парням на вечеринках, если эти парни Лизе нравились. Захарина не знала, как к этому относиться, хотя в чем-то оно льстило. Игорю всегда хотелось, чтобы было громко, ярко, и на всеобщем обозрении.

Проверив и перепроверив, что других кастингов не проводится, девушка выбралась в центр города. Из обязательной программы по Корее у нее в личном списке остался лишь один пункт — и настало время взвешивать, во сколько он ей обойдется, а также где и когда.

Проживание в монастыре.

В фирменном офисе с ярко-желтыми стенами помогали подобрать монастырь — по региону страны или по видам активностей для гостей. В некоторых монастырях постояльцы вырезали фонарики, где-то гуляли или изучали тхэквондо. Лизе захотелось в ту часть страны, где она не была — юго-запад. Она уже выбрала монастырь со смешным русскому уху названием Наесоса, когда оказалось, что заселиться туда можно не раньше субботы.

— Постояльцев принимают только на выходные?

Было воскресенье.

Девушка как-то считала, что любая религия рада приобщать к вере круглосуточно и круглогодично. Выяснялось, что нет. Плата за монастырь была немаленькой, а еще до места нужно добыть билеты. Лиза уже поставила крест на планах слетать на остров Чеджу, посетить национальные парки Одэсан и Сораксан, или съездить с экскурсией на границу к Северной Корее, но уступать монастырь она не желала. Просто она думала переждать еще два дня, окончательно разочароваться в кастингах, посетить Наесосу и вылетать обратно в Россию, потому что деньги подходили к концу. А теперь стоял вопрос, чтобы продержаться в Сеуле неделю.

— Беру, — тяжело выдохнула Захарина, — Бронируйте.

Она решила не выходить из хостела. И урезать себе еду.

У Лизы была черта, как у всякого творческого человека, знающего, что такое сидеть без работы и каких-либо перспектив: паническая боязнь окончания денег. Если они закончатся, если они совсем-совсем закончатся, и не будет никаких заначек, и не будет работы, и не будет еды, и не будет самых простых сумм на общественный транспорт? То что тогда делать? К кому обращаться? Что продавать?

И сейчас она ощутимо почувствовала толчок этой паники. Вместе с набатом о бессмысленности всей корейской затеи: кастингов не было. Только объявление о боди-арте.

Может, она была слишком упрямой. Или любопытной — как Варвара, которой оторвали нос. Она могла остановиться — вычеркнула же парки, демилитаризованную зону и остров? — но пропустить опыт приобщиться к буддистским монахам — такое мучило бы ее всю жизнь. Лизе было страшно. И одиноко — среди вешалок со своими новыми кофтами и юбками, среди вещей соседей и хостельной разрухи. Она дала себе зарок не есть больше одного набора риса с овощами в день, и растягивать его на два приема пищи.

Ей случалось голодать на португальской Мадейре. Тогда мама заболела, и они поехали с папой вдвоем. Деньгами в семье всегда заведовала мама — что ж, она им их не перевела. Лиза даже не задавалась вопросом, по каким причинам. Может быть, даже и перевела, но они перекочевали в карман папы. А папа объявил, что они без денег.

В отеле был только завтрак. Каждый завтрак Лиза старалась наесться на день вперед. И она позволяла себе подворовывать со шведского стола одну булочку. С папой они закупили целую коробку батончиков мюсли. Это был рацион: завтрак, на обед булочка с батончиком, на ужин батончик. Одна бутылка воды в день. Испытание было непростым, потому что Мадейра — вся про экотропы, маршруты и активный хайкинг. За неделю Захарина похудела на три килограмма.

Папа до последнего не хотел тратить собственные деньги. Он любил называть себя «старым евреем». Но на пятый день он сломался, и они сходили в ресторан, где ели мясо и жареную картошку.

За деньгами к родителям Лиза не обратилась бы ни за что и никогда. Маловероятно, что они бы их дали, зато припоминали и высмеивали бы при любом удобном случае. А то она не знает своих родителей.

Вместо этого Лиза договорилась на собеседование по боди-арту.

Оно состоялось днем по скайпу, и девушка была рада, что хостел пустует. Захарина устроилась в женской комнате. На экране возник молодой кореец, в кепке и с пробивающимися усиками. Лизе показалось, что он сидит в машине.

— Привет, я — Люк. Эээ… приятно познакомиться, — он свободно говорил по-английски, но чуть давился словами, — Что, приступим? Раздевайся.

— Раздеваться? — переспросила Лиза.

— Эээ… да. Мне же нужно посмотреть, какое у тебя тело.

Лиза медленно начала расстегивать рубашку, старую и потертую, с давних времен, к тому же с дырой на локте. Она уже поняла, что это туфта, но было интересно, что будет дальше.

— Да, да, полностью. Снимай все полностью, — торопил кореец.

«Бедный мудила», — подумала девушка.

Она стянула джинсы. Лифчик. Трусы.

— Да, да, ты великолепна, — повторял Люк. На заднем фоне Лиза услышала отчетливые чавкающие звуки.

— И что это ты там делаешь? — поинтересовалась она.

Кореец замялся.

— Пожалуйста, — в его голосе послышались умоляющие нотки, — Можно ты не будешь останавливаться? Введи в себя два пальца. Пожалуйста. Прошу.

Лиза медлила. С одной стороны, ее разбирало отвращение. Хочешь вебкама? Пиши объявление, что тебе нужен вебкам и помещай к другим таким же о съеме. С другой стороны, ей даже было жаль эту бестолочь, который ютился в машине и на протяжении дня пытался развести девушек на обнаженку, выслушивая не одну порцию корейского и зарубежного мата.

А еще у нее давно не было секса.

Потянув несколько секунд, она начала ласкать себя и ввела пальцы. Люк зашелся воодушевленным возгласом.

— Еще! Еще! Давай быстрее! Трахай себя!

Лиза почувствовала боль. Мельком глянула на ладонь — и увидела струйку крови. Видимо, поранила себя ногтем внутри. Она не подала виду и продолжила. Длилось оно недолго. Кореец откинулся на спинку кресла.

— Это было великолепно, — возвестил он, — Я кончил! А ты кончила?

— Ага, — без особого энтузиазма соврала Лиза.

— Ты мне нравишься! — продолжил Люк, — Ты не такая, как другие девушки. Они все строят из себя недотрог, а ты взяла и такая «Да пошло оно все, я сделаю это!». Тебе было хорошо? — еще раз уточнил он.

— Очень.

— Может, как-нибудь продолжим? Встретимся у меня в офисе? Ты могла бы прийти…

— Это лишнее.

— А, — осекся кореец, — Да. Да.

Про плату Лиза решила даже не спрашивать.

— Пока, — и она обрубила связь.

Посмотрела на испачканные кровью пальцы, на разбросанную по полу одежду, и стала медленно одеваться.

***

Следующую неделю Лиза баррикадировалась в хостеле. Собирала мысли воедино, записывала отрывки текстов. В девчачью комнату заселились другие жильцы, и все они перемещались туда-сюда и обменивались своими историями.

В один день Захарина разнообразила свое затворничество — отправилась на мост Соулло 7017. Это была часть автомобильной развязки возле железнодорожного вокзала, и мост превратили в парк.

Лиза гуляла между кадок с деревьями и наблюдала за черепашками в маленьких прудах. Снизу проносились машины по причудливо изгибающейся десятиполосной дороге. На мосту стояли раскрашенные пианино. Они вообще частенько попадались в Сеуле. Любой мог сесть и играть — неважно, хорошо ли, плохо ли. Но обычно даже простые корейцы играли виртуозно. Корея — та страна, где детей с детства обучают петь и играть, в надежде, что однажды они станут звездами. Шоу-бизнес вытянул всю корейскую экономику, когда вытягивать больше было нечем. Особый мир, особое мышление, особые люди.

На мосту стояли пианино, жители приносили ноты или читали их прямо с телефона. Середина буднего дня, а тут и там звучала музыка. Прохожие присаживались слушать прямо на мощеные краешки пруда — у некоторых рядом стояли чемоданы.

Неделя шла. Кастингов все не было, Лиза проверяла. Она не верила уже ни во что, но чувствовала своим долгом до последнего предоставлять судьбе шансы исправиться. С Игорем общение было постольку-поскольку. Денег становилось все меньше. Каждый день девушка их пересчитывала. Соотносила расходы, мониторила колеблющиеся цены на авиабилеты. Но итог был неизменен: она, может, и дотянет до конца сеульской эпопеи, а вот в России, пока будет искать работу, придется уже нелегко. За месяц она подчистую потратила то, что рассчитывала расходовать за два. И плюс подушку безопасности.

На вечер накануне поездки в монастырь у Лизы не было планов. Она даже не брала вещей — в Наесосе выдавали одежду. Комната для девушек была занята двумя подружками; Захарина сидела за столом в общей и читала, — когда входная дверь щелкнула, и вошел высокий блондин.

— Я в хостел! — объявил новенький.

Вот оно.

Лиза готова была воздеть руки к небу и распевать «Аллилуйя» — наконец ей попался хоть кто-то симпатичный. Парень с интересом смотрел на нее. Захарина не знала имени, но участь его уже была предрешена.

Позднее, когда он распаковался в мужской комнате, когда присоединился к ней за стол и они разговорились, — выяснилось, что его зовут Пеша, и он из Румынии. Зашла речь о грядущих планах.

— Я завтра с утра отправляюсь в монастырь, — поведала Лиза.

Пеша окинул ее долгим взглядом.

— В монастырь?

— В монастырь.

— А, мне тоже как-то показалось, что в Сеуле нечего делать, — решил парень.

— Ну почему же, тут…

— Да вообще нечего, — перебил он ее, — Хочу свалить уже из этой Кореи, но не знаю куда.

— Ну… Давай посмотрим варианты, — предложила Лиза.

Следующие два часа текли невероятно монотонно. Всюду, куда хотел выбраться Пеша, шли дожди.

— Может, Таиланд?

— Там дооождь, — страдальчески тянул несчастный.

— Или Мьянма?

— Там тоооже.

— Ну возьми зонтик.

— Но я хочу солнце.

— Тогда пережди в Сеуле.

— Но я не хочу ждаааать.

— Извини, — закатила глаза Лиза, — Но у тебя нет других вариантов.

— Я хочу на пляж, — надул губки Пеша.

— Так, — выдохнула девушка, — Нам нужен перерыв. Давай купим соджу? А то скоро будет слишком поздно.

Соседки вышли раз из комнаты, оценили ситуацию, вернулись к себе и больше не выходили. Дело близилось к полуночи, стол, Лиза, Пеша, соджу, и долгие, унылые разговоры.

— Может, Австралия?