В клетке

Глава 28

Эва Баво

— Папочка, — громко визжит Катрин, нервно дёргая завязки на коротеньком платье. — Как ты узнал...

Слова дальше не идут. Катрин смотрит испуганным взглядом на родителя и, кажется, у неё вот-вот уйдёт почва из-под ног. Ее тело не слушается хозяйку: голос взлетел на октаву вверх, а руки начинает мелко трясти. Впрочем, я не удивлюсь, если выгляжу ещё хуже. Кровь точно отлила от моего лица, делая его неестественно бледным.

Никто не ожидал увидеть здесь Марко Бруно и Энзо Баво. Хотя Маркус выглядит вполне невозмутимым.

— Узнал, что? Что моя маленькая девочка нагло лжёт своему отцу? От этого нахваталась? — Марко тычет пальцем в среднего сына. — Здесь и догадываться не о чем. Мне до сих пор приходят счета для содержания этой виллы на твое имя. А теперь уйди отсюда, если не хочешь остаться крайней.

Девушка оборачивается и смотрит на меня виноватым взглядом.

— Иди! — шепчу одними губами. — Уходи!

Я не собираюсь винить Катрин в ее вольности, слабости. Если бы мне представилась возможность, я бы тоже сбежала отсюда.

Отец...

Я его не видела целый год и за это время он очень сильно изменился. Непроницаемый взгляд чёрных глаз стал совсем неузнаваемый. Чужой. От мужчины разило опасностью.

Страшно признаться, но сейчас, в этой комнате, я чувствую больше безопасности от Маркуса, чем от родного отца.

Энзо подходит к столу и вытаскивает из-за спины пистолет. Снимает с предохранителя и швыряет на стол. Тот громко ударяется об деревянную поверхность и по идиотской иронии, скользит в сторону Бруно младшего.

— Так, — отец кривит губы, не отрывая глаз от оружия. — Для пущей убедительности!

— Ну, кто бы сомневался, — отзывается Маркус. Смотрит только на Энзо и занимает место напротив моего отца. — По-другому разговаривать не умеем? Может мне тоже сгонять за своим пистолетом? Померяемся...

— Заткнись! Тебя убить мало! — шипит Марко и садится рядом со своим другом, будто неосознанно ищет поддержки.

Мой отец никогда не отличался болтливостью, только делом. Молча выслушав, он поступал, как считал нужным.

Мне всегда было интересно, что в его голове? Какие мысли связывают его по рукам и ногам или наоборот, подталкивают на отчаянные поступки.

Сейчас он тоже молчал. Смотрел и анализировал. Это немного расслабляло, напоминало о доме. Этой черте отец остался верен.

Я остаюсь стоять на прежнем месте. Не шевелюсь, не дышу. Могла ли я представить, что мы все очутимся в подобной ситуации? Да! Только в страшном сне.

— Что, папочка, — Маркус специально произносит на манер Картин. — Последние два года жизнь показались адом?

— Да, что ты знаешь о моей жизни, щенок?

— Ничего, — довольно хмыкает, — ведь ты меня так и не впустил в неё! — улыбка растворяется. Вместо неё появляется маска пренебрежения. — Зачем вы сюда приехали? Своих дел нет? Или всё-таки решили наверстать упущенное, заняться нашим воспитанием?

— Ах, ты сукин сын! — Марко подлетает с места и хватается за пистолет.

От неожиданности, неосознанно дёргаюсь к Маркусу и тут же осекаю себя. Но это не остаётся незамеченным моим отцом.

— Успокойся! Ты не видишь, он испытывает тебя. — Рычит на Марко Энзо. Тянет его за плечо, обратно усаживая на стул. — Успеешь ещё, для начала поговорим.

— Пистолет убери! Я не особо доверяю твоей реакции, папочка! — произносит Маркус спустя длительное время.

Очень долго мы находились в полном молчании. Каждый обдумывал свою правду не решаясь начать. Час. Два... я не знаю сколько мы вот так просидели. Все это время в воздухе витало острое напряжение, а Марко не выпускал из рук оружие. Вертел в пальцах и игрался с предохранителем.

Энзо забирает у Марко пистолет и возвращает его обратно на стол. Похоже его тоже достало ожидание.

— Так, значит, вы решили поиграть в родителей?

Отец впервые за это время поднимает на меня глаза и мы встречаемся взглядом.

Ноги сами подкашиваются. Проваливаются куда-то. Пол вмиг становится зыбучим песком.

— А в чем проблема? — Маркус по-прежнему перехватывает удар на себя. Он как долбанный мазохист. Ему мало боли, он хочет ещё.

— В том, что вы ещё сами дети и понятия не имеете, как ухаживать за ребёнком. Безалаберные. Безмозглые. Наивные! — последнее было явно адресовано мне.

— Ну, какими нас воспитали, такими и принимайте! — парирует брюнет довольствуясь тем, что поймал нужную волну. Вот только воронка неминуема. Скоро его накроет с невероятной силой волна родительского гнева.

— Я не позволю тебе угробить ещё одну жизнь! — рявкает на него Энзо, теряя ко мне интерес.

— А первая кто? Эва? — ухмыляется складывая руки на груди. — Так я следовал вашей доктрине: изнасилуй, унизь, принуждай! Кто же знал, что Эва окажется злопамятной и, сломя голову кинется, меня искать? Даже мама, со своим железным стержнем, кинулась прочь от отца, а об Аллегре я молчу. Ее просто посадили под замок, лишив права голоса.

— Зачем? — неожиданно, обессилено выдыхает мой отец. С него вдруг разом осыпалась вся броня. С металлическим звоном упала к ногам.

Он вдруг стал таким ранимым. Я никогда в жизни не видела его таким. Захотелось рассмотреть. Почувствовав твёрдую почву под ногами, я подошла к столу. Усевшись рядом с Маркусом, я впитывала те секунды «человечности», которые излучал отец.

— Зачем ты это сотворил с моей единственной дочерью, и как ты, — указывает на меня пальцем, — можешь сейчас сидеть рядом с ним?

— Скажи спасибо своему дружку, и по совместительству моему отцу. Биологическому отцу. — Уточняет. Маркус поворачивается к старшему Бруно, негласно схлестываясь с ним в смертельной схватке. — Так как родной отец всегда будет любить своё чадо. Каким бы оно не было. Так, как ты любишь Катрин и Руссо.

— Ты чудовище! За что тебя любить?

— Точно такое же как и ты! Тебе напомнить, как ты ради забавы изнасиловал мать, а твой верный пёсик, — кивает в сторону Энзо, — стоял на шухере?

— Ах, ты мразь!

— Так вот у меня была не забава, а четко составленный план. План как разрушить твою идеальную жизнь!

— Да разве я тебе мало дал? — рычит на него мужчина.

— Ты мне абсолютно ничего не дал. У тебя вечно не было на меня времени. То отель, а когда родился Руссо ты решил облегчить себе жизнь и спихнул в закрытую школу? А что было дальше? Когда я приезжал на каникулы, у тебя никогда не было времени. Ты меня оставлял каким-то нянькам, откупался какими-то игрушками, а мне всего-то нужен был отец. Я хотел каплю твоей любви. — Замолкает, переводит дыхание. Его взгляд становится ещё чернее. — Но ты занимался Руссо. Ты нанимал Катрин модельеров, ты развивал отдельный бизнес откровенно игнорируя меня. Чем я завинтил перед тобой?

Повисает пауза. Последний вопрос Маркуса застыл в воздухе. Он резонирует над нашими головами, ежесекундно повторяясь: «Чем я завинтил перед тобой? Чем я завинтил перед тобой? Чем я завинтил перед тобой?»

— Ты родился не в то время... — губы Марко еле заметно шевелятся.

Мужчина смотрит на лакированное покрытие стола не в силах поднять голову на сына. Он словно кается... или нет. Для меня Марко Бруно — закрытая книга в жестоком и безпринципиальном переплете. Его эмоции и чувства недоступны. Не досягаемы.

Только что прозвучали такие страшные слова. Мне казалось, Маркус все придумывает на ходу, но черт возьми, реакция на его монолог была адекватной. Неужели Марко изнасиловал Камиллу?

От чего меня оберегал отец? От мира о котором знал не понаслышке? От людей, с которыми шёл рука об руку?

— Что? — растерянно произносит парень. Его голос полный отчаянья, заставляет обратить на себя внимание. — Я родился не в то время? Черт возьми, Лука был прав! — шипит.

— Лука? Какой ещё Лука? Что ты несёшь?

Вопросы Марко остаются без ответа. Так как в кармане отца начинает звенеть телефон. По лицу видно, что вызов принять необходимо.

Энзо проводит пальцем по экрану и застывает. Я улавливаю тембр матери и неестественно выравниваюсь. Ее голос встревожен. Она плачет?

С каждым услышанным голосом лицо отца бледнеет. Чёрные глаза вспыхивают диким огнём. Тело напрягается. Я вижу как заиграли желваки.

— Где он? — рычит нечеловеческим голосом и, получив ответ, ударяет телефоном об стол. От силы удара стекло трескается, расходясь паутинкой по всему корпусу.

— Кто это?

— Я убью его!

— Кто это, мать твою? — Марко не выдерживает и срывается на крик. — Энзо, отвечай!

— Лука Мансано, — цедит сквозь зубы. — Он в моем доме. Угрожает моей семье.