Обладать и ненавидеть

Мне нужно сказать ему, что вчера вечером я закончила читать юридические документы. Там был скурпулезно описан наш брак — от того, как мы будем заполнять налоговые декларации, до того, как мне получить медицинскую страховку через его страховой договор, — но не было ни единого слова о том, что Уолт ожидает от меня как от жены. Очевидно, что этот брак не будет храниться в секрете, если люди в доме уже знают меня, как миссис Дженнингс. И вдобавок нам надо вернуться к разговору о том, что я ищу съемную квартиру, а не остаюсь здесь.

Я запрыгиваю в душ, подставляю лицо теплым струям и начинаю репетировать свою речь.

— Уолт… Уолтер… мистер Дженнингс…

Фу.

Буду просто говорить от чистого сердца и надеяться, что это прозвучит нормально.

Быстро помывшись, я спешу подготовиться к предстоящему дню, сушу волосы и наношу легкий макияж. Потом иду к шкафу, радуясь, что вчера нашла время перестирать кучу белья. Я беру свою любимую кремовую водолазку и заправляю ее в темные джинсы. Надеваю медальон и часы, затем беру чек, который выписала вчера, и тихо выскальзываю из комнаты.

Напрягаю слух, пытаясь определить, дома ли Уолт. Ничего не услышав, отправляюсь на кухню, и у меня падает сердце.

Я правда хотела, чтобы там был Уолт, и не только из-за того, что нам нужно поговорить.

Положив чек на стол, я открываю холодильник и бросаю взгляд на еду внутри. Не вдохновляет. Потом слышу голос:

— Я сейчас не за рабочим столом, поэтому передо мной нет модификаций устройства для клинических испытаний.

Разворачиваюсь и вижу, как Уолт выходит из кладовой, держа какие-то ингредиенты, которые он бросает на стол. Подняв глаза, он замечает меня, и я, немного смутившись, натянуто улыбаюсь. У него не только деловой звонок, который я, вероятно, прервала, но еще он полуголый. На нем только штаны от пижамы.

Увидеть Уолта без рубашки похоже по ощущению на момент, когда лет в двенадцать я случайно нашла один из маминых пикантных любовных романов. Мои щеки заливаются ярким румянцем, как будто я никогда раньше не видела обнаженного торса. Абсолютно нелепо. На занятиях я не раз рисовала с натуры голых людей — как мужчин, так и женщин. Не говоря уже о том, что у меня были парни. Несколько. И их я тоже видела голыми!

Так почему же меня так шокировал обнаженный торс Уолта?

В данный момент сказать сложно. Я слишком сосредоточена на том, чтобы проглотить комок в горле.

Уолт двигается первым, переключая внимание на ингредиенты, которые он принес из кладовой: банан, авокадо и банку арахисовой пасты, а также пакетики с семенами чиа и льна.

— В прошлом году Минздрав задержал одобрение шунтов для выведения спинномозговой жидкости из-за той же проблемы. Тебе нужно связаться с Майклом.

Я понятия не имею, о чем он говорит. Смотрю, как он чистит банан и кладет его в блендер, затем разрезает авокадо, ложкой вычерпывает из его половинок мякоть и тоже бросает все это в блендер. Сделав паузу, он огибает стол и идет к холодильнику — то есть, ко мне — и я не успеваю понять, чтобы стоило бы сдвинуться в сторону, как он оказывается прямо передо мной.

Наверное, человек на другом конце линии что-то рассказывает в эйрподсы Уолта, потому что он не произносит ни слова, а выжидающе глядит на меня сверху вниз.

— Отойди, — наконец произносит он одними губами.

Пискнув что-то похожее на извинение, я на шаг отхожу, чтобы он мог открыть холодильник и достать другие ингредиенты. Миндальное молоко и шпинат добавляются к тому, что лежит на столе, затем Уолт качает головой и начинает спорить с человеком на другом конце линии.

— Именно по этой причине у нас есть представители в операционных. Нет. Подожди…

Затем он исчезает в коридоре, оставив свою еду на столе.

Я слышу, как открывается дверь. Похоже, он ушел к себе в кабинет — в комнату за библиотекой, куда я еще не осмеливалась заглянуть, — поэтому пару минут я его жду. Может, он скоро вернется. Но проходят минуты, а его нет. Решаю, что, пока жду, можно приготовить себе на завтрак яичницу и, закончив есть, иду на цыпочках по коридору и останавливаюсь за его дверью. Уолт до сих пор разговаривает по телефону, и мне становится жалко его. Наверное, он проголодался.

Вернувшись на кухню, я, прищурившись, изучаю ингредиенты для его смузи. Можно либо убрать их, чтобы они не испортились, либо сделать для него смузи самой. Что бы я ни выбрала, я в любом случае могу облажаться. Он может разозлиться или из-за того, что по моей милости ему пришлось тратить время и доставать все из холодильника снова, или из-за того, что я сделала смузи как-то неправильно. Наверное, лучше все-таки попытаться помочь ему, чем ничего не делать вообще. Я бросаю горсть шпината поверх банана и авокадо, затем аккуратно отмеряю по две столовые ложки семян каждого вида и кладу их в смесь. Зачерпываю ложку арахисовой пасты и вливаю немного миндального молока. Бросив сверху немного льда, я включаю блендер, и смесь становится ярко-зеленой. Отпиваю глоточек, и результат приятно удивляет. Ну уж противно ему не будет точно.

Закончив, я убираюсь, одновременно прислушиваясь, и оказывается, что Уолт все еще разговаривает по телефону.

Я не уверена, ест ли он на завтрак что-то еще, кроме смузи, но решаю сделать яичницу-болтунью, а затем завариваю ему вкусный латте с помощью эспрессо-машины, в которой я теперь дока. В шкафчике, на полках с тарелками, я нахожу серебряный сервировочный поднос, ставлю на него всю еду, кладу вдобавок свой чек и несу поднос по коридору.

Теперь из кабинета ничего не доносится. Я поворачиваю за угол и вижу, что Уолт сидит за столом и сосредоточенно печатает на компьютере. Его наушники лежат рядом с клавиатурой, так что, по крайней мере, я не прерываю его разговор.

— Тук-тук.

Уолт поднимает взгляд и перестает печатать.

С робкой улыбкой протягиваю поднос, но Уолт почему-то не приглашает меня зайти в кабинет, что по какой-то нелепой причине меня задевает. Чувствую, как мои щеки снова краснеют, и как бы полуоборачиваюсь на пятках, чтобы убежать обратно по коридору.

— Я… я просто отнесу это на кухню. Съешь, когда проголодаешься.

Хочется провалиться сквозь землю. Серьезно, нет слов. О чем я только думала, решив приготовить ему завтрак?! Я ему вовсе не друг! Я чужой человек, которого он был вынужден приютить, и на его месте я бы хотела, чтобы со мной общались как можно меньше.

Я успеваю сделать два шага по коридору, прежде чем он заговаривает.

— Просто занеси поднос в кабинет.

Глава 8

С трясущимися руками я несу поднос обратно в кабинет Уолта.

Остановитесь. Хватит трястись, говорю я им, пытаясь обуздать непослушные конечности.

Если он это заметит, то поймет, что может влиять на мое самообладание. А мне бы не хотелось доставлять ему такое удовольствие.

Переступив порог, вижу, что Уолт как сидел у себя за столом, так и сидит, не обращая внимания на мое возвращение. Он не поднимает глаза, даже когда я останавливаюсь и жду его указаний.

Он просто продолжает печатать.

Мои руки, наконец, прекращают дрожать — раздражение побеждает нервозность.

— Ты вроде просил принести тебе завтрак. Мне же не послышалось, что ты так сказал?

— Можешь поставить поднос вон туда, — говорит он, по-прежнему не поднимая глаз.

Какая наглость. Вот честно.

Вместо того, чтобы озвучить свои мысли, я откашливаюсь и ставлю поднос — чуть менее аккуратно, чем могла бы сделать сначала, — прямо на бумаги у него на столе. Несколько капель латте выплескивается на поднос.

— Я бы хотела поговорить с тобой, — сообщаю решительно и вздергиваю подбородок.

Выгнув бровь, он тянется за своим смузи. Отпивает большой глоток и отвечает:

— Поговорить?

— Да. Я думаю, ты должен мне как минимум пару минут разговора.

Уолт берет тарелку с яичницей, никак не давая понять, можно мне продолжать или нет. Какое-то время я смотрю, как он ест, немного встревоженная тем обстоятельством, что меня так и тянет взглянуть на его голую грудь. Когда он подносит вилку ко рту, мышцы на его руке напрягаются, что привлекает все мое внимание целиком.

Он перехватывает мой взгляд до того, как я вновь обретаю способность его отвести.

Я стискиваю зубы от злости.

— Могу зайти в более подходящее время, — говорю, поднимая глаза к потолку.

— Я работаю по субботам. Сейчас такое же подходящее время, как и любое другое, если ты хочешь поговорить. Потом я до полудня буду на телефоне.

Что ж, прекрасно. Я все же способна удержать свой язык от вываливания изо рта. Уолт не настолько красивый!

— У меня есть пара вопросов, которые я хотела бы обсудить. — Стараюсь говорить деловым тоном, чтобы у него не возникло неверных идей, почему я его донимаю.

— Тогда вперед.

На столе вибрирует сотовый, и Уолт переводит звонок на автоответчик. Я воспринимаю это как хороший знак.

— Я хотела поблагодарить тебя за предложение пожить у тебя дома, и хотя сначала я думала, что пробуду здесь всего несколько дней, не станешь ли ты возражать, если я останусь еще ненадолго?

Я даю ему возможность спросить о причине, но он молчит, поэтому я все равно ее излагаю.

— Я художник — как ты, наверное, уже догадался, — а у тебя есть картина…

— «Банкетный натюрморт», — говорит он.

— Да, — отвечаю, внезапно преисполнившись энтузиазма от возможности обсудить ее с ним. Я подаюсь вперед. — В начале года я видела, что ее выставили на аукцион «Christie’s». Как она оказалась у тебя?

Он замечает ударение на словаа «у тебя» и прищуривается.

— Я купил ее, — просто говорит он.

Я немедленно даю заднюю, понимая, что, возможно, задела его самолюбие.

— Ясно. Ну… по понятным причинам картина меня привлекла, и я планирую нарисовать серию по ее мотивам. Что значит, что в идеале у меня должен быть доступ к ней на регулярной основе.

— Я же сказал, что тебе можно жить здесь, — говорит он, как будто раздраженный тем, что я вываливаю на него ненужную информацию.

— Да, и я благодарна, но для меня важно показать, что я не пользуюсь ситуацией тебе в ущерб. Вот там на подносе чек, — я указываю на сложенный вдвое листок, — который должен покрыть арендную плату за пару недель, а также часть стоимости испорченного мною ковра.

Уолт одной рукой берет чек и разворачивает его. Затем равнодушно бросает на стол и возвращается к завтраку.

— У тебя все?

Боже, а он крепкий орешек.

Возможно, раньше я бы постеснялась поднять следующую тему, но, похоже, испортить его мнение о себе еще сильнее я уже не могу, а значит мне можно продолжить.

— Нет, есть еще кое-что. Я дочитала то, что прислал твой юрист, и почти все в порядке…

— Хорошо.

— Но там ничего не написано о том, как я должна вести себя как твоя жена.

Под моим взглядом Уолт перестает есть, затем аккуратно кладет вилку на серебряный поднос. Его карие глаза встречаются с моими, и я ощущаю выброс адреналина.

— Я просто не знаю, чего ты от меня ожидаешь, — поясняю я.