Обладать и ненавидеть

— Ты еще живешь в том отеле в Нью-Йорке? Пожалуйста, скажи, что ты переехала в более приличное место.

На секунду задумываюсь, не рассказать ли ей, где я теперь живу. Нет, лучше не надо. Я не знаю, что она сделает с этой информацией. Скорее всего, усмотрит в ней нечто большее, чем есть на самом деле.

Поэтому я сообщаю лишь минимум.

— Я нашла квартиру.

— Правда? Где? Пожалуйста, скажи, что в твоем здании есть хотя бы швейцар. Ты совсем одна в городе, и я беспокоюсь.

— Э-э, да, швейцар есть.

— Хорошо. Так где она расположена? Надеюсь, не к северу от 96-й улицы.

— Вообще-то, она в Трайбеке.

— В Трайбеке? Как ты можешь позволить себе квартиру со швейцаром в Трайбеке?

— Она… э-э… совсем маленькая.

— Разумеется. Иначе никак. — Я практически вижу, как она морщится. — Не понимаю, почему ты решила жить там, когда могла бы вернуться и заниматься своим искусством дома. А лучше нашла бы профессию, которая тебе больше подходит.

Сама фраза «заниматься своим искусством» заставляет мою кровь закипеть. Мать меня принижает и знает об этом.

— Мам, ты серьезно? Опять? Я скоро перестану отвечать на твои звонки.

— Ну хорошо, отложим этот вопрос на потом. Вообще я позвонила по очень важной причине — и не затем, чтобы читать тебе лекции. Мне нужна твоя помощь.

— Моя помощь? Что теперь? Кстати, ты уже говорила с Шарлоттой? Ты же понимаешь, что она и не планировала убегать со своим водителем, да? Все это было враньем. Ты слишком легко позволила ей сорваться с крючка.

— Не смей говорить со мной в таком тоне. Шарлотта — не твоя забота, и с ней я разберусь, но то, что ты сделала для своего отца и меня… ну, я не думаю, что это была такая уж огромная жертва. Только не после всего, что мы для тебя сделали.

Я немедленно ощетиниваюсь.

— После всего, что вы для меня сделали?

— Да. Пока ты росла, мы предоставляли тебе все ресурсы, в которых ты нуждалась. Все, о чем ты мечтала — уроки верховой езды, уроки танцев, частных репетиторов. Ты училась в самых престижных школах, и тебя познакомили со всеми нужными семьями.

Я прикусываю язык, чтобы не вступать в спор о том, что на самом деле нужно ребенку. Мать никогда не посмотрит на это с моей точки зрения. Лучше поберегу силы.

Когда я не спорю, ее тон смягчается.

— С учетом всего вышесказанного, я бы хотела, чтобы ты поговорила от нашего имени с Уолтом. О наших ежемесячных выплатах. Они едва покрывают счета по кредиткам, не говоря уже об ипотеке, страховке и расходах на проживание.

Конечно. Я знала, что эта тема однажды всплывет. Я знала, что назначенной суммы не будет достаточно для их привычного образа жизни.

— Ты не можешь поговорить с ним сама? Я не соглашалась быть вашим посредником.

— Я бы донесла до него нашу проблему, если бы он отвечал на звонки. Мы пытаемся связаться с ним с тех пор, как получили второй перевод. Это не деньги, Элизабет, это гроши, — сердито шипит она.

— Я не знаю, почему ты считаешь, что я смогу заставить его увеличить вам выплаты. Я не имею на него никакого влияния. Мы даже не друзья.

— Что ж, тогда подружись с ним, Элизабет. Через несколько дней я ожидаю от тебя новостей. Пожалуйста, сделай это для нас.

Я не хочу идти с этим к Уолту. Если честно, я очень стараюсь не ассоциироваться в его глазах с моими родными. Он не питает к ним особой любви, и я не хочу, чтобы его неприязнь перешла на меня. Хотя это, наверное, уже случилось. Вдобавок ко всему, я и так прошу от него слишком многого. Жить с ним и без того неловко. Не думаю, что смогу найти в себе смелость, чтобы подойти и попросить о новой услуге.

Решаю подождать пару дней. Может, Уолт все же начнет отвечать на их звонки, и проблема уладится без моего участия. Это хороший план, учитывая, что у меня на повестке есть дела поважней, а именно постоянные звонки в «Hauser & Wirth». Я пытаюсь связаться с их директором по закупкам, чтобы узнать, берут ли они работы новых художников. Пока мне удалось пообщаться только с секретаршей в их нью-йоркском офисе, и я уже начинаю ее раздражать.

— Как я уже сказала вчера, я передала ваше сообщение команде.

Есть ощущение, что «команда» — это мусорное ведро у нее под столом, поэтому в пятницу утром я решаю отправиться в их галерею на 22-й улице и попытаться поговорить с кем-нибудь напрямую. Беру с собой несколько набросков и небольшие холсты, а также распечатанный рассказ о том, что за серию я запланировала. Мне кажется, для начала неплохо.

Но я ошибаюсь.

Нет, у меня все-таки получается проникнуть на второй этаж над галереей, где находятся офисы. Но там мне велят посидеть. У меня нет записи на прием — такое они очень не любят, — и я пытаюсь объяснить, что пыталась по-честному записаться, но мои слова остаются без внимания.

Я сижу там два часа сорок три минуты. Мимо, не замечая меня, ходят люди. Наконец из кабинета появляется молодая женщина. Она оглядывает коридор и закатывает глаза.

— Ну, хорошо, я с ней разберусь, — заявляет она, направляясь ко мне и ничуть не смущаясь, что мне ее было слышно.

Когда она останавливается передо мной, я вскакиваю и представляюсь.

Она коротко кивает и в ответ на мое приветствие бросает лишь свое имя: «Бет». Затем жестом показывает, чтобы я подала ей свое большое черное портфолио.

— Давайте взгляну.

Когда я поспешно вручаю портфолио ей, она бросает его на журнальный столик и прямо в приемной начинает листать. Просматривая наброски, она то с интересом мычит, то разочарованно хмыкает. Не знаю, как можно так быстро все посмотреть. Наверняка, ей потребуется некоторое время, чтобы обдумать и оценить то, что я принесла.

— Цель моей серии — использовать популярные современные техники и…

— Ну да. Ладно, — произносит она, прерывая меня. — Я понимаю, к чему вы, но ваши работы — не то, что нам сейчас нужно. — Она снова листает наброски и оценивающе склоняет голову набок. — Вот этот еще ничего. — Она говорит медленно, как будто признавать это ей больно. — Но он смотрелся бы лучше в более крупном формате.

— Я могу сделать крупнее и…

— Нет. Как я уже сказала, ваши работы — не то, что мы пытаемся приобрести в данный момент. Наш нынешний состав изобилует художниками, рисующими на холстах. Мы ищем разнообразие форм и материалов, скульптуры, современные инсталляции и все в таком духе.

— О.

— Вот это… и это… — Она постукивает по наброскам указательным пальцем. — Это картинки для кофеен.

Картинки для кофеен.

Три слова, которые по отдельности довольно хороши — кто не любит кофе? — но когда их соединяют вместе, они превращаются в унизительный отказ. Картинки для кофеен равнозначны каракулям на грязной салфетке, которую, уходя, выбрасывают в мусорное ведро. Спасибо большое.

Мне не хочется спорить. Не все могут поставить в гостиной какую-нибудь огромную скульптуру, Бет!

Оно того не стоит. Я беру свое объемистое портфолио, которое теперь, кажется, весит в три раза больше, чем когда я приехала, благодарю Бет за помощь и ухожу.

Какая бесполезная трата времени.

Уже близится вечер, на улице холодно и темно. Сегодня Уолт устраивает ужин, и мне, пока я гуляю, стоило бы подыскать что-нибудь из одежды, но сейчас мне не очень хочется ходить по магазинам.

Я прохожу мимо бутика, в витрине которого выставлены платья, и со смиренным вздохом толкаю дверь.

Еще не успеваю окинуть взглядом стойки с одеждой, а шумная продавец-консультант уже подбегает ко мне, радужно улыбаясь.

— Добрый вечер, красавица. Что помочь вам найти?

Смысл жизни?

Свой путь?

Я останавливаюсь на самом простом ответе.

— Платье для званого ужина.

Она взмахивает рукой, как бы говоря: «Проще простого».

— Нужно что-то непринужденное или что-то формальное?

— Я… понятия не имею.

Она подмигивает и пожимает плечами, ничуть не смущенная предстоящей задачей.

— Давайте я посмотрю, что у нас есть, и встречу вас у примерочной.

***

К тому времени, как я выхожу из своей комнаты, одетая и готовая к ужину, в квартире Уолта уже вовсю кипит жизнь. На кухне наемные повара суетятся вокруг двух кухонных островков, раскладывая закуски и готовя нечто похожее на ужин из нескольких блюд. По периметру работают официанты, которые разливают в графины вино, полируют серебряные столовые приборы и натирают до блеска бокалы.

Я часто видела подобную суету в доме родителей, но еще не была той, кто принимает гостей. Не знаю, кто все координирует — Мейсон, наверное, или Эйприл, — но когда я появляюсь на кухне, персонал выжидающе поднимает глаза на меня.

Я улыбаюсь и киваю.

— Здесь так вкусно пахнет. Уверена, ужин получится восхитительным.

На кухню заходит какая-то женщина с айпадом в руках, которая спрашивает у главного повара, будет ли готов ужин вовремя.

— Обязательно, — подтверждает он.

Затем эта женщина — судя по всему, она организатор ужина — поворачивается ко мне.

— Миссис Дженнингс! Замечательно. Я подумала, что мы могли бы по-быстрому обсудить, кто где сидит — просто на случай, если вы захотите внести какие-то изменения.

Я слишком медленно соображаю и непонимающе замираю на микросекунду дольше, чем нужно, а после смеюсь. Миссис Дженнингс — это же я. Это меня попросили обсудить рассадку гостей.

— Конечно. — Киваю. — Слушаю вас.

— Вас с Уолтером я поместила в центре, а не во главе стола, чтобы вы могли общаться с гостями. Знаю, что это не совсем правильно, но в наши дни так делают часто. Если вы хотите сесть по-другому, я…

— Нет, так нормально.

Я перевожу взгляд с карточки Уолта на свою. Уолтер и Элизабет Дженнингс. Какая идеальная вымышленная пара.

Я мысленно улыбаюсь.

— Тогда двигаемся дальше. — Женщина идет вдоль стульев, расставленных вокруг прямоугольного стола. — Здесь сядет Джейк, Кристина и Сара. Далее Марта, Сильвия, Мэтью, Ин и Дорин…

— Куда ты посадила Камилу? — прерывает ее, заходя в столовую, Уолт.

Он еще не закончил готовиться — поправляет лацканы темно-синего пиджака, затем пододвигает часы, чтобы они идеально сидели на запястье.

— Она сядет там, — отвечает организатор, указывая на место слева в конце стола.

Уолт достает из кармана запонки. Под моим взглядом он начинает застегивать первую, но он так сосредоточен на том, куда организатор поместила ту гостью, что у него возникают проблемы.

Я делаю шаг вперед и, не спрашивая разрешения, беру у него запонку.

Его внимание резко переключается на меня, и я дразняще прищуриваюсь, как бы говоря: «Ну давай, отчитай меня за попытку помочь».

— Позволь мне, — говорю с улыбкой. Легко застегиваю первую запонку, а затем протягиваю ладонь за второй.

Он кладет ее, хотя никакой благодарности я не получаю.

— Я хочу, чтобы она сидела слева от меня, — говорит Уолт, имея в виду расположение Камилы.

— Разумеется. Без проблем, — отвечает организатор и быстро переставляет карточки.

— Такие красивые, — говорю я о запонках. Они тяжелые, круглые, а в центре каждой — камень, похожий на голубой гранит. — Откуда они у тебя?