Ветер нашей свободы

Позавтракав и собравшись, вызываю такси и еду в офис. На улице уже заметно потеплело: снег полностью растаял, обнажив черную землю, нежащуюся под первыми теплыми лучами солнца. Запахло весной, и скоро все деревья зазеленеют, а мир вокруг наполнится радостными людьми, наслаждающимися летом и отдыхом. Больше всех других месяцев люблю март — время, когда все начинается, когда есть надежда, что даже самое безрадостное и унылое существование заиграет новыми красками, а в жизни обязательно случится чудо, которого все так ждут.

Такси подъезжает к офису, а возле боковой двери замечаю того, кого здесь увидеть совсем не ожидала — Сержа, о чем-то беседующего с Константином. Брат невесел, хмур, а Константин в чем-то пытается его убедить, размахивая длинными руками. Мои глаза чуть из орбит не выпрыгивают, когда я вижу, как они на прощание жмут друг другу руки, брат садится в свой автомобиль и быстро уезжает, а шеф почти бегом возвращается в здание. Не могу понять, откуда они знают друг друга? Никогда и никто из них не рассказывал, что знакомы. Это, на самом деле, очень странно.

Такси останавливается и, расплатившись, выхожу из машины. Опираясь на костыли, со всем возможным достоинством шествую по направлению к входной двери. Мгновенно в памяти всплывают воспоминания о том, как я впервые увидела Фила — такого красивого, гордого и независимого. Моего любимого мужчину с огромной раной в душе. Это было так давно и настолько недавно одновременно, что становится немного страшно. Мы так мало знакомы, но я уже отдала ему всю себя, без малейшего остатка — преподнесла свое часто бьющееся сердце на раскрытой ладони.

— О, Агния, — слышу до зубовного скрежета знакомый голос. Леночка. Как всегда, на посту, как всегда, сама внимательность. Мимо этой остроносой девицы и муха не проскочит. — Как же я рада тебя видеть! Как ты? Как нога?

— Ну, если не скакать и не выплясывать, то все очень даже сносно.

— Бедняжечка, — сочувственно протягивает она, и ее большие голубые глаза почти наполняются слезами от сочувствия к моей скромной персоне. Господи, какая же она лживая, пластмассовая вся. — Ты в гости или по работе?

— В гости по работе, — стараюсь вежливо ей улыбаться, потому что с нашей Леночкой лучше не ссориться — дороже выйдет. — Константин у себя?

— Должен быть на месте, — дежурная улыбка, будто приклеилась к ее лицу. — Может быть, попросить кого-нибудь тебе помочь подняться наверх?

Явно стерва намекает на что-то. Простить, наверное, не может, что ее обожаемый Костя на руки меня поднял. Мегера чертовая.

— Я и сама могу, не стоит беспокоиться. Меня же не трамваем переехало — все нормально, спасибо.

Леночка ничего не отвечает, переключив своё внимание на посетителя, подошедшего к ее стойке с каким-то важным для него вопросом, а я же, пользуясь ситуацией, ковыляю к лифту. Главное, как можно быстрее отсюда убраться — дальше будет легче. На удивление, в кабинке никого и я без особых приключений доезжаю до шестнадцатого этажа, где расположен наш отдел и кабинет начальника.

Сотрудники снуют мимо, радостные люди охотно делятся со мной неисчерпаемыми запасами позитива. На удивление, я рада их видеть и это взаимно. Каждый хочет поздороваться, справиться о моем самочувствии, пожелать скорейшего выздоровления и хорошего настроения. Да, пусть среди этих людей так и не нашла настоящих друзей, это не отменяет того факта, что они все вместе и каждый по отдельности — прекрасные ребята. Осматриваю яркие стены самых невероятных оттенков и понимаю, насколько сильно соскучилась за этим безумным местом.

Кабинет шефа в самом конце коридора, и я медленно, поминутно останавливаясь, чтобы с кем-то перекинуться парой слов, наконец, достигаю заветной цели. Из головы не выходит увиденная возле здания картина. О чем они могли общаться? Что их связывает? Ох, неспроста все это, что-то за всем этим кроется — понять бы еще, что.

— О, вы на удивление пунктуальны, — улыбается Кость, когда я, постучавшись, открываю дверь. — Как добрались?

— Хорошо добралась, на такси.

— Замечательно!

Кость пододвигает мне стул и сам присаживается рядом.

— Ну, Агния, показывайте, что уже успели запечатлеть — не терпится посмотреть, как продвигается работа над проектом. Я на него, признаться честно, возлагаю большие надежды. И на вас особенно.

Протягиваю ему флэшку, на которую, перед выездом, скинула самые удачные, на мой взгляд, фото. Само собой, фотографии обнаженного Филина оставила только для себя — не хватало, чтобы на него в таком виде весь офис пялился.

Шеф вставляет гаджет в свой моноблок и через секунду на большом экране появляется отснятый материал. Не знаю, что увидит на фотографиях Кость или заказчик, то ли от меня требовалось, но мне за свою работу, в любом случае, не стыдно, а все остальное — неважно.

— Замечательные фотографии, — улыбается шеф, просматривая последний файл. — У вас действительно талант — тут даже говорить не о чем. Я довольно давно знаю Филина и с полной уверенностью могу сказать, что вы смогли запечатлеть, как истинный художник, его душу.

— Ваши слова делают меня самым счастливым человеком, спасибо!

И я не вру — действительно счастлива, что справилась. Надеюсь, теперь меня начнут воспринимать серьезно, а не только как девочку, у которой бесподобно выходит выставить свет на съемочной площадке.

— Не стоит, за правду не благодарят. Думаю, того, что вы успели отснять, будет вполне достаточно. Оставшееся время можете потратить на отдых и восстановление после травмы, а так же на обработку и коррекцию сделанных снимков. Договорились?

— Конечно, — киваю, но мысль о том, что у меня, по сути, больше нет официального повода быть с Филом расстраивает.

— Могу быть свободна?

— Да, конечно, не смею вас больше задерживать, — улыбается Кость и, кажется, теряет ко мне всяческий интерес.

Но увиденное пятнадцать минут назад не дает покоя до такой степени, что не могу просто так уйти. Не люблю странные ситуации. Если мой брат и мой начальник знакомы, то почему я об этом ничего не знала? И, вроде бы, нет в этом ничего страшного, но все-таки какое-то чувство внутри не дает расслабиться.

— Константин Иванович, можно вопрос?

— Конечно, задавайте — постараюсь быть полезным.

Набираю в грудь больше воздуха и, будто в холодную воду нырнув, спрашиваю:

— Откуда вы знаете моего брата?

Кость — самый бездарный актёр на свете: краснеет, потом бледнеет, но все-таки берет себя в руки и изображает удивление. Плохо изображает, между прочим.

— Сергей. Я видела, как вы с ним недавно возле здания беседовали.

— Агния, честное слово, я не знаю твоего брата Сергея. И ни с кем, правда, не разговаривал недавно на улице. Тебе показалось, наверное.

— Вы правы, — говорю, не отводя глаз, но он не планирует признаваться — легче из меня дурочку сделать, чем признаться. Но, что они скрывают? — Наверное, и правда, показалось. Ладно, всего доброго.

И, не дожидаясь ответной любезности, выхожу из кабинета.

Я в полном замешательстве: зачем шеф мне врет? Что за тайны? Понимаю, что нужно вернуться в кабинет и все-таки добиться правды, но, с другой стороны, что мне это даст? Ну, узнаю, по какому поводу они встретились и что обсуждали, а дальше? Зачем мне, по сути, эта информация? Мало ли кто друг друга в этой жизни знает? Просто мне не понравилось, что Кость так и не нашел, что ответить, а предпочел солгать.

— Агния, здравствуй, — знакомый голос выводит из задумчивости.

И почему я такая дура? Нужно было быстрее отсюда улепетывать со всех ног, а сейчас уже поздно — придется с Киром разговаривать.

— Привет, как дела?

Он стоит, спрятав ладони в карман. Мятая рубашка в полоску, песочного цвета штаны мешком висят на костлявом заду. Кир очень худой, нескладный и даже через одежду можно пересчитать все косточки, выпирающие из его тела.

— Без тебя — плохо, — вздыхает и грустно улыбается. Наверное, мне должно быть его жалко, но что-то не выходит. До сих пор не могу забыть ту истерику, устроенную им в моем доме. Мужчины не должны так себя вести — от этого их любить больше не станут.

— Ничем помочь не могу, — пожимаю плечами и разворачиваюсь, чтобы поскорее уйти и закончить разговор, пока Кир снова не завел свою шарманку.

— Подожди, ты куда? Я тебя провожу, лифт не работает — тебе тяжело будет самой спуститься.

— Как это? Он же полчаса назад работал!

— Ну, технике свойственно ломаться в самый неподходящий момент, — криво улыбается и разводит руками. — Поэтому, обопрись на меня, и я помогу тебе.

Еще чего — не собираюсь я ни на кого опираться. Единственный мужчина, чью помощь приняла бы — Фил, все остальные пусть идут лесом. Особенно Кир.

— Я сама, — бурчу и, сохраняя вид полной независимости, скачу по коридору.

— Ладно, я понял — ты сама, но я просто побуду рядом — вдруг тебе все-таки понадобится помощь.

Он идет следом, не обращая внимания на мое недовольное лицо. Борюсь с обжигающим желанием резко развернуться и стукнуть его костылем по голове, чтобы уже точно, наверняка, отстал.

Наверное, надо было все — таки позволить ему помочь. В этом убеждаюсь уже после третьего лестничного пролета. Сотрудники носятся туда-сюда, в панике, мыле и пене. Все-таки тридцатиэтажное здание, в котором сломался лифт, автоматически превращается в филиал ада на земле.

Ступенька за ступенькой спускаюсь вниз, превозмогая усталость. Кир идет рядом, о чем-то рассказывает, но я не слушаю. Главное — не упасть.

— Зря ты от моей помощи отказалась, — недовольно ворчит мой спутник, когда мы спускаемся, наконец, в холл. — Давно бы уже внизу были.

— Прости, что разочаровала.

— Или ты только мерзким байкерам разрешаешь себя на руках носить? — спрашивает, прищурившись.

— Да, только им, — отвечаю, глядя ему в глаза. — Хочу, чтобы ты уже понял для себя, раз и навсегда, что между нами ничего не было и быть не может. Кто меня носит на руках — не твоего ума дело. Уяснил? А теперь прощай.

— Агния, постой, — кричит мне вслед. — Я все понял, зачем же нервничать? Давай останемся просто друзьями.

— Какими это друзьями? — спрашиваю, не поворачиваюсь. — Нашелся еще друг.

— Злая ты, — печально говорит Кир и, подбежав, хватает меня за руку. — Постой, не торопись. Агния, послушай. Признаю, что вел себя не достойно. Ты вправе на меня сердиться, но позволь мне доказать, что я не такое ничтожество, как ты обо мне думаешь.

— К чему ты клонишь?

— Давай я тебя домой отвезу, — говорит и жалостливо при этом на меня смотрит. Прямо пес побитый. — Вижу же, что ты устала, не отказывайся. Пожалуйста…

Стою, размышляя над его предложением. В первую секунду захотелось развернуться и, не говоря ни слова, уйти. Но в его словах ведь есть смысл. Не укусит же он меня? Вроде бы никогда агрессивным не был, чего его бояться?

— Ладно, отвези, — наконец, соглашаюсь, чем вызываю в Кире такой всплеск радости, что даже неловко как-то. — Но только до подъезда! Никаких чаепитий, никаких долгих разговоров. Если нужно, я даже заплатить могу, чтобы отблагодарить.

— Это не благодарностью для меня будет, а обидой, — недовольно морщится и отводит взгляд. Оскорбился, видно сразу, но мне все равно, потому что не хочу, чтобы он продолжал питать какие-то иллюзии.