Измена. Во все тяжкие

Глава 8.

21 мая, понедельник

Услышав будильник, еле открываю глаза, слипшиеся от пролитых за ночь слез. С трудом приподнимаюсь, сажусь выше. Желания встречать новый день совершенно нет. Я так надеялась, что сон, пусть и непродолжительный, принесет хоть немного сил. Напрасно. Чувствую себя ещё хуже, чем вчера.

Собравшись с духом, всё же отбрасываю одеяло и выхожу в коридор. Проходя мимо нашей с Володей спальни, слышу громкий храп. Чувство негодования мгновенно поднимается из глубины души. Спит, словно младенец. В тысячный раз за прошедшие двое суток, едва не срываясь на истошный крик, задаюсь вопросом: как?.. Как так можно?.. Солгать, унизить, а затем, совершенно не испытывая никаких угрызений совести, ещё и строить из себя обиженного.

Внутри всё леденеет. Оказавшись в ванной комнате, прячусь в душевой кабине и включаю горячую воду. Но даже она не может растопить лед внутри меня. Мысли о том, что произошло за предыдущие два дня, прибивают к земле. В прямом смысле. Сажусь на пол, прижимаюсь к стеклянной стене. Ирина, обнимающая Володю… Идея открыть кафе… Деньги, на которые, оказывается, я не имею никаких прав… Мама, которая не может дарить Маше дорогие подарки… И много-много других обидных слов мужа… Я не знаю, как примириться с тем, что произошло. Не знаю. И более того… Я боюсь! Боюсь… Что будет теперь? Как жить дальше? Володя виноватым себя не чувствует и оправдываться явно не собирается. Но ведь и я не могу закрыть глаза на всё. Не могу. Он ранил так сильно. Сильнее, наверное, просто невозможно. Что теперь делать? Нужно ведь что-то решать.

Несмотря на то, что ничего не хочется, медленно поднимаюсь и начинаю мыться. После душа наношу на лицо хороший слой макияжа. Только он сможет спрятать следы жутких выходных. Не хочу, чтобы окружающие заметили моё состояние. Рассказывать о том, что произошло у нас с Володей, не собираюсь никому, даже маме. Не хочу её волновать. К тому же мне стыдно. Понимаю, что стыдиться этого не должна, ведь я ни в чем не виновата, но ничего не могу с собой поделать.

Когда часы показывают семь утра, иду в комнату Маши.

-Машуль, просыпайся, - присаживаюсь рядом и целую дочь. Только она помогает мне хоть как-то держаться на плаву. Не хочу, чтобы она переживала из-за того, что мы с Володей поругались. Хотя, возможно, она уже и так что-то поняла.

-М-м-м, - раздается в ответ недовольный стон. – Ещё пять минут.

-Жду тебя на кухне, - ещё раз целую её в румяную щечку и выхожу из спальни.

На кухне, приготовив Маше незамысловатый завтрак, обессилено сажусь за стол и бесцельно смотрю в окно. Солнечные лучи пробиваются сквозь редкие тучи, раскрашивая всё вокруг ярким светом. Всё, но не моё настроение. Не могу думать ни о чем другом, кроме отношений с Володей. Не знаю даже, как буду сегодня работать. Не напортачить бы чего.

-Доброе утро, - спустя десять минут раздается голос дочери. Она садится напротив меня и недовольно смотрит на манную кашу с ягодами.

-Доброе утро, Машуль, - я через силу улыбаюсь дочери, мечтая о том, чтобы она не стала пререкаться по поводу завтрака.

Мне не везет.

-Опять каша. Я не хочу, - Маша недовольно отодвигает тарелку в сторону и тянется к чашке с чаем.

-Вот именно… Опять… - срываюсь я. – Такое чувство, что было бы лучше, если бы я кормила тебя чипсами и газировкой… - стараясь сдержать обидные слезы, поднимаюсь и иду в прихожую. Обувшись, направляюсь к машине. Глаза затуманены. Надеюсь только на то, что однажды дочь поймет: всё это я делаю лишь из любви к ней. Однажды… Но как же дожить до этого однажды? Как не захиреть в пучине обиды со стороны самых любимых людей сейчас?

Сев за руль, достаю из сумочки салфетку и прижимаю к уголкам глаз. Нельзя плакать. Нельзя допустить, чтобы так тщательно наносимый макияж потек.

По пути в школу Маша бросает на меня внимательные взгляды, но так ничего и не говорит. Привычное «пока» возле школьных ворот, и, не оглядываясь, дочь спешит на занятия. С одной стороны, хорошо, что она ничего не спросила по поводу несвойственного мне поведения – не хочу ей врать, выдумывая объяснения своему нервному состоянию. С другой стороны, всё же обидно… Не могу не признать этого.

В офис прихожу одной из первых. В кабинете делаю себе крепкий кофе, не дожидаясь Инну. Впервые за долгие годы мне не хочется болтать с ней о том, как прошли выходные. Планирую целиком углубиться в работу. Практически уверена в том, что ничего не получится, но попробовать стоит. Нужно переключиться, нужно отпустить всё. Хотя бы на некоторое время.

-Ого… - Инна появляется ближе к десяти. Она в недоумении смотрит на мой загруженный папками стол. – Утро недоброе? У нас какая-то проверка?

-Утро доброе, - вру я, пытаясь улыбнуться. – Никаких проверок, - снова утыкаюсь в компьютер.

-Братья уже здесь? – Воропаева смотрит в ту сторону, где располагается кабинет сыновей Рымарева.

-Нет.

-Нет? Я подумала, может, это они озадачили тебя… - Инна подходит и останавливается за моей спиной. Я чувствую её сверлящий взгляд. Мои пальцы ещё быстрее начинают бегать по клавиатуре. – Тогда что? – не унимается подруга.

-Ты о чем? - сама не знаю, зачем строю из себя ничего не понимающую глупышку. В конце концов, хотела бы я такого отношения к себе? Нет. Я резко поворачиваюсь к Воропаевой. Её глаза расширяются ещё больше.

-Не пугай меня так… - Инна, не отрывая от меня взгляда, отходит чуть подальше.

-Извини, - я вижу на её лице искреннее волнение. Это как бальзам на мою душу. Понимаю неожиданно, что хочу рассказать ей обо всем. Мне нужно её мнение. Мне нужно знать, что я не преувеличиваю масштаб проблем.

-Извиняю. Так что случилось? К чему всё это? – Воропаева кивает в сторону папок.

-Не хочу думать ни о чем, кроме работы, - признаюсь я. Грустная улыбка мелькает на моих губах и тут же пропадает.

Брови Инны взлетают вверх.

-Неожиданно…

-Мне плохо… - шепчу я, чувствуя, как спазм сжимает мое горло.

Не говоря больше ни слова, Воропаева идет к двери и закрывает ту на ключ. Когда она снова поворачивается ко мне, слезы уже катятся из моих глаз.

-Оль… Ну… Твою же мать… - она подходит ко мне и прижимает мою голову к своему животу.

От этого простого прикосновения мне становится ещё хуже, слезы струятся ещё быстрее. Понимая, что нельзя так распускаться, поднимаюсь с кресла и, задрав голову, глубоко дышу, стараясь остановить поток ненужной влаги. И откуда она только берется в таких количествах?

-Скажи, что никто не умер и не заболел… - сдавленно просит Воропаева.

-Сплюнь… - шепчу я, не опуская головы. Размеренное дыхание помогает, становится чуть легче.

-Тогда что? – не унимается подруга. Она снова становится за моей спиной, кладет ладони мне на плечи и начинает их массировать. – Возьми себя в руки.

-Не поверишь… Твержу себе это уже второй день.

-Но получается у тебя не очень, да?

-Как видишь, - закрыв глаза, наслаждаюсь мягкими прикосновениями. Инна… Наверное, именно в такие моменты и познаются друзья.

-Расскажешь? Или так и будем ходить вокруг да около?..

-Не знаю с чего начать.

-Наверное, с начала, - Воропаева надавливает мне на плечи, заставляя снова сесть.

Опустившись в кресло, с благодарностью смотрю на неё. С начала?.. А когда было это самое начало?.. Когда наступил тот момент, когда мы с Володей перестали быть самыми близкими людьми друг для друга? А, может, я никогда и не была для него таким человеком?

-Начну с конца… Потому как то, что произошло, никак началом не назовёшь…

Воспоминания, обличаемые в слова, по-прежнему приносят ужасную боль. Рассказывая обо всём Инне, словно заново проживаю эти страшные моменты. Эмоции захлестывают. Даже сейчас не могу объективно оценивать то, что произошло.

Закончив рассказывать, смотрю на подругу. Она молчит. Это на неё не похоже, и меня это напрягает.

-Почему ты молчишь? – теряю я терпение.

-Я только одного понять не могу… - задумчиво произносит Инна, глядя куда-то сквозь меня.

-Чего? – ожидая её ответа, волнуюсь так, словно от него зависит вся моя жизнь.

-Как ты его не прибила нах*ен… - взрывается Воропаева. – Да кем он себя возомнил? Что значит, его деньги??? Пусть даже не надеется… Так можешь и передать! Это ваши общие деньги!

-Дело не только в деньгах, - надрывно сглатываю. – Из всего этого больнее то, что он меня ни во что ни ставит… И… То, что он говорит о моей маме… - замолкаю, говорить тяжело. За маму обидно так, что нет слов. Да моя мама последнее отдала бы, если бы понадобилось.

-Знаю, знаю, - видя, что я снова на грани, Воропаева немного успокаивается. – Т-ш-ш… – она подходит ко мне и, взяв за руку, крепко сжимает её. – Всё наладится… Слышишь? Оль, слышишь меня?

Я смотрю на неё сквозь слезы и, словно кукла, киваю. Так хочется верить в то, что она говорит.

-Но для того, чтобы всё было хорошо, тебе нужно поставить Володю на место, - настойчиво произносит Инна. – Ты должна показать, что не собираешься плыть по течению и плясать под его дудку.

-Я знаю. Я поговорю с ним.

-Только не затягивай с разговором.

-Не буду. Сегодня вечером и поговорю. Он придет с работы, Маша как раз уже будет спать.