Измена. Во все тяжкие

Глава 25.

Не помню, как возвращаюсь домой. Словно раненый зверь, не нахожу себе места. Хожу из угла в угол, пытаясь найти новые столпы, на которые можно опереться. Всё тщетно! Старая система ценностей разрушена окончательно, новую систему выстроить скорее всего уже невозможно.

Этот мир проклят… Я словно впервые взглянула на человечество без розовых очков.

Маша с Володей возвращаются, когда на улице уже смеркается. Выхожу им навстречу. На мужа даже не смотрю. Так гадко… Так мерзко… Меня словно по самую макушку окунули в дерьмо.

-Привет, Машуль, - сама понимаю, что мой голос словно замогильный. Внутри всё умерло в который раз сегодня. – Как праздник?

-Нормально, - буркает она и замолкает, не сводя с меня пронзительного взгляда.

-Кушать будешь? – пытаюсь отвлечься самыми простыми делами. Только не думать… Не думать… Не представлять…

-Нет, - она идет в гостиную, садится на диван.

Присаживаюсь рядом, обнимаю её. Она мой спасательный круг в этом мире.

-Мама, - требовательный призыв привлекает всё моё внимание.

-Слушаю тебя, солнышко, - сердце, словно чувствуя какой-то подвох, начинает биться сильнее.

-Почему ты не приняла предложение папы помириться? – она вскакивает и смотрит на меня с ярко выраженной обидой.

Дыхание перекрывает. Неужели Володя решил втянуть Машу в наши разборки?

-Это папа так сказал, что я не приняла его предложение?

Я в ужасе. Что же творит это чудовище в человеческом обличье?

-Да. Но это и так было понятно. В четверг он приготовил ужин, позвал тебя кушать с нами. Но ты же у нас гордая…

Гордая… Наверняка, так сказал тогда сам Володя, а Маша сейчас просто повторяет за ним.

-Маш, - поднимаюсь, чтобы обнять дочь, но она отступает. – Всё не так…

Господи… Где взять сил? Меня разрывает сейчас на куски от боли.

-Не трогай меня. Ответь просто.

-Маша…

-Мама… Почему? Почему ты не хочешь помириться с папой? Ты больше не любишь его? Ты нашла кого-то другого?

Когда я вижу в глазах дочери слезы… Боже… Что же делать? Готова и сама рыдать.

-Маша, всё не так! – снова пытаюсь объясниться я. Подхожу ближе, но она упорно не желает принимать мои объятия, отталкивает. – Что наговорил тебе папа?

-У тебя кто-то появился? – дочь не слышит меня. Как заведенная, повторяет один и тот же вопрос.

-Нет! Нет! – насильно прижимаю Машу к себе. Пытаюсь разобраться, откуда в её голове эти мысли? Володя сказал, или всё же она сама накрутила себя?

-Если нет, тогда помирись с папой!

-Это невозможно, - шепчу я, понимая, что разбиваю дочери сердце.

Маша мгновенно отталкивает меня и бежит к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.

-Маша… - бегу следом.

-Не трогай меня, - она скрывается в своей комнате.

Останавливаюсь на полпути, притормаживая у спальни, где сейчас находится Володя.

-Что ты наговорил Маше? – врываюсь внутрь с желанием придушить мужа, который лежит на кровати и что-то смотрит в телефоне.

-Правду. Ничего, кроме правды.

-Какую ещё правду? Почему она считает меня виноватой в том, что мы с тобой разводимся?

-А кто виноват? Я? – выражение его лица такое, будто он искренне недоумевает.

-То есть я виновата в том, что не прощаю твои измены? Я виновата в том, что не хочу жить с блядью, которая изменяла мне даже с моей родной сестрой? – невозможно иметь вечную выдержку. – Ниже упасть в моих глазах уже невозможно! Ты… - внутри меня всё рвется от лютой ненависти. – Ты просто конченый ублюдок!!!

Взгляд мужа вспыхивает огнем. Он, словно хищник, срывается ко мне, хватает пальцами за подбородок.

-Рот закрой… Если ещё раз услышу подобное, точно поговорю с Машей. Ты же знаешь, что она МНЕ быстрее поверит, чем тебе.

Накрываю его пальцы своими, отталкиваю прочь от своего лица. От прикосновений пока еще мужа хочется помыться. Или живьем содрать кожу.

-Не смей мне угрожать, - рычу, словно дикий зверь. - Я не собираюсь перед тобой пресмыкаться, - вся дрожу от ярости, нисколько не боясь того, что Володя может меня сейчас ударить.

-Смелая какая… - его бесит то, что я больше не боюсь.

Но сколько можно бояться? Кажется, я окончательно забыла, что такое страх. Ненависть настолько сильна, что хочется самой ударить муженька. Что я и делаю… Замахиваюсь и изо всех сил бью этого урода по морде.

-Сука… - он перехватывает мою ладонь. – Я тебя уничтожу… Я тебя оставлю ни с чем…

-Попробуй… - кажется, губы сейчас треснут до крови от той широкой улыбки, которую я натягиваю на лицо.

-Проваливай, - бесится муж. – Иначе будешь выползать отсюда… - угрожает Володя.

Наш дальнейший разговор абсолютно бесполезен. Борясь с желанием плюнуть мерзкому гаду в лицо, разворачиваюсь и ухожу в комнату к дочери. Сейчас только Маша главное для меня. Устраиваюсь рядом с ней на полу.

-Девочка моя, не плачь, - видя, как тихо глотает слезы дочка, не могу сдержать собственных слез. – Малыш, я тебя люблю, слышишь?

-Я тебя слышу. А вот ты меня нет, - бормочет она, проглатывая части слов. – Помирись с папой. Я не хочу, чтобы вы разводились.

-Я понимаю тебя. Прекрасно понимаю. Но мы больше не сможем жить с папой так, как раньше.

-Почему? Объясни, - требует она.

-Я и твой папа… Мы больше не любим друг друга... Мы не сможем быть вместе… - всхлипы Маши становятся громче, надрывнее. Я крепко прижимаю дочку к себе, надеясь, что мои объятия хоть как-то скрасят суровую реальность. – Но я, как и прежде, очень люблю тебя! Слышишь? Люблю тебя! Очень!

Маша ничего не отвечает, просто продолжает плакать. Нежно укачиваю её, глажу волосы, спину. Шепчу о том, какая она замечательная, что, если бы её у меня не было, моя жизнь не имела бы смысла. Постепенно рыдания утихают. Силы окончательно покидают мою девочку, и она засыпает. С трудом переношу её на кровать и, накрыв одеялом, ложусь рядом.

Пусть всё плохое останется в этом дне. А завтра…

Я не знаю, что будет завтра.