Заключенный Альфа

— Если не веришь мне, всегда можешь попробовать открыть дверь, — непринужденно говорит он. — Но, по-моему, у нас есть еще час до окончания сеанса, и я не хотел бы терять драгоценное время.

Он дразнит ее.

Но, вспомнив, кто она такая и почему находится в Грин Вудсе, она кивает.

— Наверное, вы правы. И нам действительно есть о чем поговорить.

Вместо того чтобы обнаружить на его лице разочарование за отказ играть в его игру, он выглядит впечатленным и дарит ей искреннюю улыбку, от которой у нее перехватывает дыхание.

— Спрашивайте, мисс Уинтерс. У меня внезапно появилось очень разговорчивое настроение.

Она снова заглядывает в свои записи и говорит то, что грызет ее изнутри.

— Я сожалею о подавляющих препаратах, — искренне говорит она. — Если хотите, я могу поговорить с доктором Портером или даже составить отчет на основе того, что Вы мне рассказали.

Его улыбка исчезает, и он садится прямо.

— Элли, — выпалил он, и от его голоса у нее по позвоночнику пробежал холодок. — Они делают это не просто так. Я преступник. Это то, что я заслужил.

Он говорит об этом прямо, без тени жалости к себе.

Это неправильно, хочет возразить она, но тут же вспоминает, где находится.

Это не приемная семья и не средняя школа.

Она заперта в комнате с человеком, которого сочли слишком опасным для общества.

Сейчас нет времени на жалость.

Ей нужно отсидеть положенный час, надеясь, что либо Джерард, либо доктор Портер появятся вовремя.

— Точно. Итак…

— У тебя проблемы с тем, что тебя называют Омегой, — перебивает Эрик, и она замирает.

Он не ошибся.

— Я не согласна, — спокойно отвечает она, хотя внутри у нее все паникует.

— Я дважды сказал тебе это, причем довольно грубо, — признает он. — Но я не ожидал от тебя такой реакции. Что-то в том, что ты Омега, действительно расстраивает тебя.

— Мы здесь, чтобы поговорить о тебе, — огрызнулась она, и он снова одарил ее блестящей улыбкой.

Он снова нашел брешь в ее броне.

— В том, что ты такая, какая есть, нет ничего плохого, — медленно произносит он, глядя в ее глаза. — Ты великолепная. Красивая. У тебя есть все что должно быть у Омеги.

Его голос звучит как мед, слова идеально падают с его мягких губ, но она знает, что не может поддаться этому.

Даже если он сказал слова, которые она давно хотела услышать от… кого угодно.

Ты знаешь, что он лжец, — шепчет внутренний голос. Если бы он знал, что ты сделала…

И отчасти именно это ее так злит.

Даже если он говорил это всерьез, это неправда. Они никогда не могли быть правдой.

— Я убедительно прошу вас, пожалуйста, прекратить разговор на эту тему.

Она ожидает, что он посмеется над ней и продолжит. Вместо этого он сужает глаза и вздыхает.

— Хорошо, — говорит он после долгой паузы. — Хорошо.

— Спасибо, — говорит она и почти смеется над абсурдностью того, что она благодарит его за то, что он не пристает к ней.

Их отношения опасны.

Ей нужен Джерард, чтобы отпереть эту чертову дверь.

Чем дольше она проводит в комнате с этим человеком, тем дольше она хочет…

Его.

Ее внутренняя Омега борется с ней, требуя, чтобы она придвинулась к нему ближе. Даже в своей тюремной спецодежде, темно-синей хлопчатобумажной рубашке и брюках, он по-прежнему пугающе привлекателен.

А его запах просто феноменален.

Чем дольше они находятся в замкнутом пространстве, тем сильнее его запах ласкает ее. Ей захотелось разлить этот аромат по бутылкам, распылить его на себя в хижине и…

Нет.

— Прошлой ночью ты спросила меня, почему я сделал это, — неожиданно говорит он, и ее глаза расширяются. — Я уверен, Вы видели в моем досье, что это был несчастный случай.

Она медленно кивает, ловя каждое его слово.

— Это не так, Элли.

Она задерживает дыхание, ручка дрожит в ее руке.

— Это была месть.

Пауза затягивается, они сидят молча, его взгляд неотрывен от ее глаз.

Он говорит правду. Она практически чувствует это, но ручка в ее руке остается застывшей на месте.

— Ты не должен мне ничего рассказывать, — шепчет она. — Будет лучше, если ты расскажешь об этом доктору Портеру.

— Ты единственная, кому я хочу сказать, — шепчет он, наклоняясь вперед на диване. — У меня такое чувство, что ты, как никто другой, сможешь меня понять.

Это нелепая идея. Она никогда, никогда не сможет понять, что он сделал. Как он мог расчленить трех разных мужчин и избавиться от тел таким ужасающим образом.

Это была месть.

А что она знает о мести? Ничего. Она никогда никому не мстила. А если бы и могла…

Если бы был хоть один человек, которому она могла бы отомстить…

О.

И вдруг этот мерзкий, маленький голосок в глубине ее сознания закричал в знак согласия.

Да, она могла бы многое знать о мести, если бы попыталась.

Если бы могла, то сделала бы.

— Я понимаю, — шепчет она, шокируя обоих.