Бывший. Новогодний подарок судьбы

Глава 11

Менеджер на ресепшене устало трет переносицу, и снова мне повторяет.

— Девушка, я вас понимаю, но помочь ничем не могу. Все номера забронированы до самого Нового года. И после тоже. — Она, глядя на экран компьютера, проверяет информацию по моему запросу. Качает головой. — Все верно, нет ни одного свободного номера.

Перегибаюсь через стойку и нависаю над ней.

— Я согласна на комнату даже без туалета и душа. — Ниже пасть уже некуда.

— У нас таких номеров нет. Все комнаты укомплектованы своими санузлами. — Она вроде и возмущается, и оправдывается.

— Пожалуйста. — Я не скрываю мольбу в голосе.

— Простите, но ничем помочь не могу.

Знаю, что сейчас я тот самый клиент, который раздражает до невыносимости. Но не могу я с ним находиться так близко. Мне просто необходимо пространство, между нами.

Вздохнув обреченно, готовлюсь к самым кардинальным мерам. Пусть мне дают другую комнату, или я уеду. Буду каждое утро приезжать по морозу и делать работу. Уж лучше так.

Но, не успеваю я вступить в свой последний бой, как у меня в кармане начинает звонить телефон. От знакомой мелодии зубы сводит. Знаю, что сейчас начнется лекция для идеальных дочерей.

Смотрю на девушку, а та не скрывает своей радости.

— Привет мам. — Даже не смотрю на экран. — Как дела?

— Привет. А ты где? Не могла тебе дозвониться? — С плохо скрываемым подозрением спрашивает родительница.

— За городом работаю над Новогодним проектом. — Посмотрела на уровень сигнала, странно, все палочки. Связь отличная. — А что случилось?

— А почему ты не приехала домой? Женя тут, а тебя нет.

— У Жени свои дела в городе, у меня свои за городом. У каждого свои обязанности. — Искренне удивляюсь очевидным вещам.

— Лесь, ты забыла, о чем мы с тобой разговаривали?

Да разве тут забудешь. Намеки перешли в прямые претензии и угрозы. И, вот ты уже не самостоятельная девушка. Которая работает и обеспечивает себя сама. Да к тому же на дворе двадцать первый век, где каждый волен делать то, что считает правильным.

Враз переходишь в категорию, где мама лучше знает. И перечить нельзя. Так правильно. Так нужно. И так лучше для тебя.

Только как оно лучше? Если я сама не знаю.

— Лесь, вот ты где. Я хотел извиниться… — Макар нарисовался передо мной, в самый неподходящий момент.

— Леся. — Раздалось мне прямо в ухо. Проникло в мозг и заставило выпрямить спину как у солдата.

Знаю с детства, что такой тон, ни к чему хорошему не приведет. Внутри все упало, и нервные клетки приготовились потерять половину своих собратьев.

— Да мам, я тебя слышу. — Смотрю на Макара и показываю взглядом, как он не вовремя сейчас ко мне подошёл.

Он делает большие глаза, когда понимает, с кем я разговариваю. Поднимает руки в жесте, «я испаряюсь» и уходит.

Так просто. Только мне приходится выслушивать нотации, о том, что я неблагодарная дочь. Что снова попалась на его удочку. Что нет во мне гордости ни грамма.

А вишенкой на торте был вопрос, от которого я с усилием воли устояла на ногах.

— И вообще, если ты замуж за Женю не выйдешь, ко мне можешь не приезжать. Я твои слезы больше вытирать не буду. Хватит с меня прошлого раза. — Бросает обидные слова, не задумываясь о моих чувствах.

— Ты сейчас слышишь себя? Мам, Женя мне друг, понимаешь. А за друзей замуж не выходят.

— А за кого выходят? За тех, кто изменяет перед свадьбой.

— О свадьбе никто не говорил.

— Точно, разговора не было. А то, что три года вместе жили, это норма? Если бы он свою натуру не проявил, ты бы до сих пор ждала, когда он тебя замуж позовет. А ему и так отлично жилось.

Не хочу слушать. Я все это и так знаю. В памяти выцарапаны мои воспоминания. От них так легко не отделаешься. Не сотрешь.

Наивная, ждала предложения руки и сердца как в фильмах. Романтический вечер при свечах. Лепестки роз и мое любимое шампанское. Только оказалось, что моя наивность в комплекте с розовыми очками, провальное комбо.

Каждый раз, когда я вспоминаю, мою душу выворачивает. Так, что боль становится осязаемой. Так и сейчас, тру рефлекторно грудь, разгоняю кровь. Которая застыла в жилах, потому что сердце перестало отбивать свой равномерный бит.

— Мне пора мам. — Бесцветным голосом ставлю перед фактом.

— Да, конечно. Пора. Опять бежишь к нему…

— Созвонимся позже. — Не слушаю ее гневную речь, перебиваю, а следом отключаюсь.

Злость на Макара сменилась жалостью к себе. Чувства как два противоположные полюса, от которых меня кидает, словно я шарик от пинг-понга.

Меня сейчас уже не волнует, что наши комнаты напротив друг друга. Что, между нами, только узкий коридор. Все это кажется мне таким мелочным, по сравнению с тем, что я сейчас услышала.

Глаза щиплет, и я стараюсь чаще моргать, чтобы не допустить слез. Но все тщетно. Внутри уже разрастается боль и пустота, от которой нет лекарства.

Девушка на ресепшене давно позабыла обо мне. Так же, как и я о ней.

Первая слезинка покатилась по щекам, и я успела ее быстро смахнуть. Огляделась по сторонам, вроде никто не заметил.

Понимаю, что мне нужно побыть одной. Привести свои мысли в порядок и спокойно подумать о том, что мне сказала мама.

На автомате иду сначала шумными коридорами, потом сворачиваю в полу пустые. Прохожу мимо дверей и персонала. Не обращаю внимания на удивлённые взгляды, меня сейчас они мало волнуют.

Сворачиваю еще раз и оказываюсь перед двойными пластиковыми дверями. Толкаю, и запах хлорки ударяет мне в нос.

Стойких, концентрированный запах меня не останавливает. В бассейне никого и только тусклое освещение отражается на прозрачной воде.

Ни самое приятное место, но сейчас для меня оно идеально.

Прохожу мимо черных лежаков. На некоторых мокрые полотенца, забывчивых гостей.

Иду аккуратно, стараюсь не поскользнуться. Но засматриваюсь на темноту за окном и не замечаю, на полу шланг. Цепляю его обувью и лечу куда-то вниз.

Глухой удар. Следом чувствую, как резко начинает закладывать уши. Толща воды закручивает меня в свои объятия. Пытаюсь двигать руками, но намокший свитер, весит теперь целую тонну и не дает пошевелиться. Барахтаюсь изо всех сил, только все бесполезно. Паника холодит похлеще воды, и перерастает в страх. Руки и ноги перестают двигаться. Легкие пустые и я хочу сделать вдох. Захлебываюсь, задыхаюсь, в груди горит огнем.

И я понимаю, что это конец.