Л̶ю̶б̶л̶ю̶. Гублю

— Вернулась, гулена?

Она замерла открыв рот, потому что Горин был прекрасен, стоящий перед ней с открытым торсом с каплями воды, стекающими по нему, в одном полотенце, обернутом вокруг накачанных бедер.

Но когда он прижал ее к себе и поцеловал долгим, глубоким поцелуем, Маша вдруг испугалась и слабо попыталась отстраниться.

Горин, посмотрев в расширившиеся зеленые глаза, полные страха, хищно улыбнулся:

— Манечка, не трясись, я же не маньяк-насильник. Разговаривал с врачом и уже в курсе, что тебе нельзя пока. Но когда все заживет, то даже не надейся убежать, — его потемневшие зрачки и возбуждение уперевшееся ей в живот в области пупка, давали понять, что Горин готов хоть сейчас, поэтому Маша от греха подальше отступила, освободившись от объятий.

— Собирайся, Москву тебе буду показывать.

— Но я уже сегодня ее видела.

— Глупенькая моя, другую Москву, — рассмеялся он и отправился одеваться.

В эту неделю Маша действительно увидела совершенно другую столицу, нежели в первый день. Такой она открывалась далеко не всем, а только тому, у кого были деньги и связи.

Утром водитель вез ее за покупками заранее подобранных байером под ее фигуру и стиль вещей, затем на выставки и музеи, а вечером появлялся Горин и сопровождал ее в самые изысканные рестораны.

Семь дней пролетели как один, и в последний вечер перед отъездом она зачем-то призналась Горину в любви, глядя на шикарный браслет от неизвестного ей ювелирного дома GRAFF:

— Спасибо, Саша, он просто восхитительный! Я люблю тебя!

— Не за что, моя девочка, покажи мне, как ты меня любишь, — его пальцы скользнули под платье и надавили на кружевную ткань новых шикарных трусиков, почти сразу ставших мокрыми.

— Я боюсь…

— Не нужно, моя мокрая, уже готовая, — хрипло прошептал он, и раздвинув ее бедра, посадил к себе на колени, позволив ощутить его возбуждение, выступающее через брюки.

Каждый его поцелуй и умелое неспешное движение рук возбуждали ее и растворяли страх того, что должно произойти. Маша уже совершенно не стеснялась и раскрасневшись бесстыдно ёрзала на нем, со сдвинутыми на бок трусиками, размазывая следы своего возбуждения по его брюкам.

— Не вертись, иначе я не выдержу и трахну тебя жестче, чем позволяет твое здоровье, — прорычал он, — ты хоть знаешь, как меня сводит с ума твоя задница?

Неторопливо и максимально спокойно он избавился от одежды и продолжая ласкать, довел Машу до оргазма, а затем мучительно медленно и все еще болезненно вошел на всю длину:

— Ты слишком узкая, расслабься, — прошептал он, закинув ее ноги себе на спину и ритмично двигаясь внутри.

Она уже приготовилась, как и в первый раз терпеть боль, но вдруг к неприятным ощущениям начали присоединяться еще какие-то, томящие и заставляющие Машу грязно стонать под ним.

Темп нарастал и ее вздохи тоже, клитор, находящийся в неизбежном трении, горел огнем и Маша, закусывающая губу от удовольствия, понимала: оргазм близко.

— Сильнее! Еще! — кричала она, впившись в его широкую спину ногтями, и сама не верила, что способна на такое.

Наконец наступил взрыв, и она как будто рассыпалась на тысячу осколков, получив разрядку в десять раз более сильную, чем в предыдущие два раза от его пальцев и языка. Сейчас ей было очевидно, что этот мужчина, уже во время второго секса с легкостью сумевший довести ее до оргазма — идеальный любовник.

Вслед за ней кончил и Горин, шумно вздохнув и больно укусив ее за шею в порыве страсти.

Поздней ночью, еле живая после еще двух раз, глядя на спящего мужчину рядом, она не верила своему счастью и ревниво думала о том, сколько же у него было женщин до нее.

"Наверняка сотни… И самых красивых…

Но теперь я. И пусть так будет всегда".

Однако любая сказка рано или поздно заканчивается.

Вернувшись домой, на вопросы матери о трех чемоданах новых вещей, смартфоне и браслете Маша честно ответила, что была с тем, кого любит, однако напряженному разговору не суждено было перерасти в скандал, потому что новости по федеральному каналу внезапно отвлекли ее от всего, что она собиралась сказать.

— Громче! Мама, сейчас же сделай громче, — срывающимся голосом попросила Маша, пожирая глазами своего любимого мужчину, окруженного репортерами.

Галина Ивановна, испуганная безумным видом дочери подчинилась.

— Сегодня президент назначил нового губернатора ***ой области. Им стал Александр Николаевич Горин.

О том, что Горин является одним из наиболее вероятных кандидатов на должность главы региона, ранее сообщали источники РБК, близкие к администрации президента, и собеседники в верхней палате парламента. Он обошел Константина Колесникова — второго вероятного претендента на эту должность.

Горин родился 15 мая 1984 года в областном центре, вверенного ему региона. Крупный бизнесмен и меценат, он долгое время занимал место депутата **** района в Москве. Администрация президента выражает уверенность, что Александр Николаевич сможет взять область в свои уверенные руки и поможет землякам решить насущные вопросы.

Уже завтра Горин с супругой вылетают…

На экране возник её Саша с какой-то блондинкой, и Маша, ослепленная слезами, вылетела из комнаты.

4

— Александр Николаевич, билеты бронировать на завтра?

— Да, — отмахнулся Горин и снова погрузился в размышления.

О назначении уже объявили официальные источники, а значит пора было приступать к работе. А ее действительно было много.

Если бы три месяца назад, когда ему предложили эту должность, он знал с какими сложностями придется столкнуться, то несомненно бы отказался, но сейчас пути назад не было.

От раздумий его отвлек звук вибрирующего телефона. В надежде, что это сообщение от приземлившейся Маши, Горин склонился над экраном, но разочарованно поморщился, брезгливо взглянув на высветившееся в телефоне имя, и немного поразмыслив, все таки взял трубку:

— Слушаю.

— Алло, Саша, дорогой, поздравляю с назначением! Сегодня в самолете просматривала новости и была ошарашена, что мой мужчина совсем не делится такими вещами…

— Каролина, если ты звонишь сообщить о своем возвращении, то могла бы сделать это в более интересной форме.

— Весь этот месяц я, привыкшая засыпать под тяжестью твоего тела, просто сгорала от желания и одиночества… Я надеялась, что поеду с тобой и разделю тяготы руководства областью, как твоя женщина, но ты, как выясняется, берешь эту драную…

— Не забывайся, она моя жена и мать моего ребенка, — резко поставил он на место зарвавшуюся любовницу.

— Я думала, что нужна тебе, а ты просто пользовался мной, держа свою Лену в в рукаве! Кобель!

— Не заставляй меня лично приехать и разбить твое охеревшее в край лицо, Каролина! — заорал Горин и девушка, понявшая, что в схватке со зверем перегнула палку, сразу затихла:

— Я просто люблю и ревную тебя, как кошка, Саша. Когда ты приедешь?

— Посмотрю на твое поведение, — уже более спокойно сказал он и повесил трубку.

Он раздраженно потер переносицу, всем своим видом выражая усталость и дурное настроение, которое никак не проходило с самого утра.

— Александр Николаевич, послал бы ее уже, обнаглела совсем, тем более у тебя же новая появилась, — хмыкнул помощник.

— Юра, она сосет хорошо, поэтому пусть посидит в запасе, а новая нежная, юная совсем, ее холить и лелеять хочется, а не за волосы на член насаживать, — рассмеялся Горин, вспомнив Машу.

Он привык быть честным с собой, поэтому признавал, что девчонка очень затянула его. В первую неделю общения Александр Николаевич выкраивал каждый вечер, чтобы увидеть эту милую студентку журфака, услышать звонкий смех и поспорить с ее юношескими утверждениями.

Однако заводило его не только это. С самого первого касания и поцелуя он невероятно сильно хотел ее. Легкий аромат ванили и сладкие полные губы, зеленые как у лисы глаза и просто шикарная упругая задница в купе с тонкой талией делали ее не просто желанной, она становилась наваждением.

Сначала Горин собирался трахнуть ее на втором свидании, потом на третьем, но то работа, то ее мамаша-наседка — всё как будто было против. Это бесило и делало ее еще желаннее.

Когда рабочая поездка подошла к концу, он уже практически сходил по этой соплячке с ума, проводя с ней по полночи, появляясь на встречах с утра помятым и не выспавшимся. Он не раз ловил на себе задумчивые взгляды помощников, но ему было наплевать.

Ему вспомнились слова Сафронова о том, что она просто незакрытый гештальт, и Горин успокоил себя тем, что просто давно был без секса.

Его последняя пассия Каролина, знойная модель, отсутствовала почти целый месяц, а времени на других с этим чертовым назначением совсем не было.

Когда он понял, что и в последнюю ночь поездки у них с Машей ничего не случится, то даже поймал себя на мысли, что готов взять ее силой. В конце концов поцелуи были все интимнее, а влюбленная девчонка позволяла ему все больше и больше.

Только все испортило это ее робкое "я боюсь" и Горин, удивленный ее признанием и совсем сбитый с толку, отступил.

Она была свежим дыханием, неиспорченной, красивой и юной, такой, какой у него никогда еще не было.

"Может и к лучшему, что уеду, не тронув ее?" — подумал он и тут же подумал о том, что на его месте очень быстро может появиться другой.

Александр Николаевич, как и любой успешный мужчина был невероятным эгоистом и поэтому в ту же секунду твердо решил, что никому ее не отдаст.

Пусть не сейчас, но она достанется ему, она уже принадлежала ему!

Но тем не менее мысли о том, что ее может хотеть еще кто-то так распалили его, что на прощанье он как мальчишка оставил на Машиной груди и шее целую россыпь засосов, чтобы каждый раз в зеркале видела и помнила о нем. Это было глупо и совершенно не в его стиле, у тому де Горин, привыкший к общению со взрослыми и самостоятельными девушками совершенно не подумал, что на это скажет ее мать, да и по большому счету ему было глубоко наплевать.

Когда утренним рейсом они улетели в Москву, Юрий Иванович, не выдержав, спросил:

— Александр Николаевич, уставший ты. Закрыл гештальт?

— Юра, заткнись. Про эту девочку ничего не спрашивай у меня, — пробурчал Горин, поглядывающий на часы и прикидывающий доставили ли цветы.

— Молчу, шеф. Не дурак, понимаю, — Сафронов знал, что в минуты раздражения шефа лучше не трогать.

Однако по приезду Горин никак не мог выкинуть ее из головы, все время пребывая в дурном расположении духа и задаваясь вопросом: почему не трахнул сразу?

Ему не хватало ее во всех отношениях, и даже парочка бывших девушек не спасали положение. Удивительно, но теперь его раздражали слишком профессиональные стоны и слишком хорошие минеты.

Он хотел неопытную и юную Машу, поэтому так измучившись за неделю, не выдержал и потребовал ее приезда.

Она, вопреки его опасениям, согласилась мгновенно и наплетя строгой матери что-то про подругу, прилетела уже на следующий день.

"Влюбилась, лиса" — удовлетворенно думал он, привыкший к такой реакции девушек на него.

Дело за малым: выгулять и трахнуть, наконец, а то совсем как юнец желторотый, на заднице залип.