Тиндер

20

Да уж, работать на шестом месяце беременности не так уж и легко. Вспоминаю те прекрасные времена, когда я могла принять практически любую позу, чтобы поймать красивый кадр, с теплой улыбкой на лице. Дочь в животе пинается, будто уловила мои крамольные мысли и напоминает о себе «Дескать, не опухла ли ты там, мать? Что за мысли такие, раньше порхала как бабочка? А сейчас я мешаю?!». В этот момент я закрываю глаза и четко представляю пухлые щечки и нахмуренные глаза моей доченьки, они обязательно будут такими же потрясающими, как у ее отца.

— Ну что ты там разбуянилась, Варвара Богдановна? Совсем как твой отец, даже мысли мои не дослушала, а уже пинаешься. Я вот еще эклер шоколадный заказала, ты же любишь его? — с блаженной улыбкой поглаживаю свой круглый живот.

Пожалела ли я о своем выборе? Нет, после нашей ссоры я практически сразу купила билет и улетела в Москву, давно хотела записаться на учебу к очень знаменитому фотографу, вот и случай подвернулся, но только я не знала, что улетаю я уже не одна и вернусь в Питер только полгода спустя. Как-то закрутилось, завертелось. Устроилась в два интернет магазина, фотографировала одежду на моделях, иногда брала заказы на профессиональные фотосессии. Богдан больше не пытался меня искать, не звонил, номер я не меняла. И я тоже не звонила, даже тогда, когда узнала, что жду от него ребенка. Память тут же подбросила наш последний разговор и его слова о том, что он не хочет для своих детей такую мать как я. Когда тест показал две полоски я так обрадовалась, все стало таким незначимым, вся эта бесконечная гонка. Я даже не осознавала насколько сильно я хочу стать мамой, внутри меня зарождалась жизнь. Месяц из шести я провела в больнице, все — таки первая беременность в тридцать лет дается нелегко. Врачи прописывали мне полный покой, и в этот момент я поняла, что сделала абсолютно правильный выбор, оставив все позади и выбрав себя и мою Вареньку.

Какова вероятность того, что мы встретимся с Богданом? Думаю, что в городе с населением практически в шесть миллионов, нужно постараться, чтобы случайно столкнуться. И все же внутри поселяется тревога, ведь я думала, что все уже отболело, но ожидая посадку на самолет, я понимаю, что все совсем не отболело и я не знаю как поведу себя, если мы, вдруг, с Богданом столкнемся.

***

— Ох ты, ебушки-воробушки! — Оля взмахивает руками, встречая меня в аэропорту. Да, о моем секрете знали только мои родители, но и они не лезли ко мне с расспросами — ты немного изменилась, подруга.

— Я так соскучилась — крепко обнимаю подругу и понимаю, что действительно соскучилась по ней, по городу. Теперь я отсюда ни ногой. Иногда нужно потерять, чтобы начать по — настоящему ценить.

— Ну похорошела то как, похорошела. Беременность тебе к лицу, я так понимаю, что Аполлон то твой не в курсе? — приподнимает одну бровь Оля.

— Правильно понимаешь, боже как же я соскучилась! — снова обнимаю свою фею красоты и подругу в одном лице.

— Не подлизывайся даже, я вот прямо сейчас решила на тебя обидеться за то, что скрывала от меня такую ценную информацию. И в эту же секунду придумала, что нет тебе прощения, ну если только ты не назовешь свою дочь в честь меня — с серьезным видом заключает Ольга.

— Даже и не думай, Варвара Богдановна уже не может поменять своего имени. Поэтому тебе придется смириться и стать просто крестной.

— Ну в принципе такой вариант тоже подойдет. Идем, колобочек мой, отвезу тебя домой. Цветы твои поливала, пыль вытирала, с соседками разговор поддерживала, так что не переживай, они даже не заметили твоего отсутствия.

***

— Как же хорошо быть дома! — быстро стягивая кроссовки, прохожу по своей любимой квартирке и втягиваю родной запах. Оказывается у всего есть запах. Я так долго копила на ипотеку, а потом делала ремонт, каждую деталь продумывала, создавала свой мир и как же круто оказаться снова в своем мире.

— Вот мы и дома, доченька — говорю со своим животом. Я даже не чувствую того, что спина «отваливается».

— Я, конечно, готовилась к твоему приезду — Оля машет перед моим лицом бутылкой нашего любимого вина — но тебе нельзя. Не думай, что я пойду на такую жертву и буду пить с тобой чай. Вот даже и не мечтай о таком.

Я снова улыбаюсь подруге и говорю:

— Ставь чайник для меня и охлаждай вино для себя, я быстро в душ, а потом поболтаем.

— И что даже не жалела, что оставила своего Богдана и сбежала в Москву? — Чокаясь бокалам вина о мою кружку, спрашивает Ольга.

— Нет, Оль. Скучала по нему сильно, ждала, что он позвонит, но ни разу не пожалела о своем решении, а потом узнала что жду ребенка и все отошло на второй план, теперь у меня совершенно сменился центр жизни. Теперь самая главная Варвара.

— А мне все же жаль, ведь было видно, как он тебя любит и как ты его любишь. Вы ведь такие красивые люди, что просто созданы друг для друга, а представляешь какая красавица у вас получилась, Сонь?

— Много раз представляла — снова мечтательно улыбаюсь — наша доченька будет самой невероятной, я в этом даже не сомневаюсь.

С Олей мы болтаем еще долго, но потом усталость берет верх надо мной и мы с Олей перемещаемся на диван, чтобы продолжить болтать уже в горизонтальном положении

21

Как по-вашему выглядит отвратительный день? Я уже две недели, как вернулась обратно. Две недели я порхала словно бабочка, готовилась к появлению дочери и скупала все, что попадется на глаза в детских магазинах. Сидя на полу ювелирного магазина и обнимая свой живот я шепчу «Доченька, все будет хорошо, не волнуйся». Рядом со мной лежит лицом в пол мужчина в костюме, еще чуть дальше парень и девушка, которые забреди в магазин, чтобы купить обручальные кольца. Теперь она плачет навзрыд, положив себе на колени голову своего жениха, который получил пулю в ногу за то, что посмел возразить налетчикам. Боже это ведь просто какой-то страшный сон, приспичило мне зайти в этот ювелирный магазин, чтобы купить золотую подвеску для дочери. Ну что я за дура такая! Доченька, прости меня, с нами обязательно все будет хорошо. Двое мужчин в масках не спускают с нас глаз, один вооружен и, кажется, совсем себя не контролирует. Я слышу вой сирены, но пытаюсь от всего абстрагироваться и сосредоточиться только на моей девочке. Я молю всех ангелов — хранителей дать мне силы защитить мою доченьку.

— Надо брать беременную — доносится до меня голос одного из налетчиков — она и вывернуться не успеет и будет себя если что смирно вести.

Один из них подходит ко мне и пнув ногой шипит:

— Ну ка встала быстро и пошла — поднимаю взгляд, чтобы посмотреть не в лицо, оно закрыто маской, хочу посмотреть ему в глаза и понимаю, что зря это сделала, потому что взгляд преступника совершенно звериный, словно он под чем-то.

— Какого хера ты меня сканируешь стерва?! — выкрикивает он и со всего размаху бьет меня по лицу. Я падаю, так и не успев встать на ноги, прикрываю глаза и молю, чтобы он не продолжил меня бить, а если продолжит только не по лицу. Я должна встать и идти ради Варвары, так у меня хоть какой-то шанс есть. Поднимаюсь, второй налетчик с оружием хватаем меня и прикрываясь мной выходит на улицу. У ювелирного магазина я замечаю карету скорой помощи, полицию. Я иду смирно и не пытаюсь их обмануть, сначала мой взгляд фокусируется на высокой фигуре Хамелеона. А потом я чувствую ЕГО взгляд, поворачиваю голову и смотрю прямо ему в глаза, он смотрит то на мое лицо, то на мой живот.

— Спаси нашу дочь, пожалуйста — последнее, что я кричу, прежде чем провалиться в темноту, из которой, казалось я больше не выберусь.

***

После того, как Соня ушла от меня, я не стал больше искать с ней встреч. Сначала я хотел дать ей время, чтобы она остыла, думал, что позже мы все обсудим. Но прошла неделя, вторая, а потом я узнал о ее отъезде. И тогда я решил, что должен отпустить и принять ее выбор. Я ведь не мог заставить ее быть со мной. Первые два месяца было тяжело, даже не знаю с чем сравнить это мое состояние, будто вырубили свет и ты передвигаешься в темноте и делаешь все на автомате. А потом я привык к этому состоянию и даже снова начал встречаться с девушками, встречаться громко сказано, трахал, нет ни направо и налево, а просто завел себя постоянную любовницу, блондинку с прямыми волосами, без намека на кудри и ведь я уже привык жить без Сони, так мне казалось, что привык….

Едем на очередной вызов, а в голове крутится последний разговор с Ирой о том, что она хочет со мной съехаться, а я не хочу ничьих баночек в ванной комнате, кроме Сониных. Пора заканчивать с ней, нечего девчонке голову морочить. Я даже трахать ее без презерватива не могу, интересно, а Соня кого — нибудь подпустил к себе?

Вызов как вызов, не сказать, чтобы такие вызовы были частые, но все-таки опыт уже имелся. Мы с Хамелеоном расслаблено шутим потому что знаем, что все равно сделаем свою работу до тех пор пока я не вижу Соню. Мою Соню в заложниках у этих отморозков. Я отмечаю все: ее напуганный вид, разбитую губу и синяк, который завтра станет еще больше на правой щеке, а потом мой взгляд падает на ее живот, большой беременный живот. Теперь мне уже не до шуток, а потом Соня делает контрольный выстрел, выкрикивая, глядя прямо мне в глаза:

— Спаси нашу дочь, пожалуйста!

Нашу дочь! Эти слова засели в моей голове и я не могу пошевелиться. Нет, тем героем, который спас в тот день Соню и всех остальных был не я, это все сделал Хамелеон и тот самый зеленый боец Слепов. А я не мог оторвать взгляд от Сони, когда держал ее за руку в карете скорой помощи, потом не мог отойти от нее, когда привез в клинику к моей матери. Пока мама не наорала на меня, чтобы я не мешал им работать и я ушел, но не далеко, а всего лишь в коридор, чтобы узнать первым новости о состоянии Сони.

22

Писк приборов врывается в мое сознание и я медленно открываю глаза, голова очень болит. Но память мне не отшибло и первым делом я нащупываю свой живот, а потом замечаю боковым зрением шевеление и кровать пружинит, когда Богдан садится рядом со мной.

— Привет — шепчу ему.

Он ничего не отвечает, молча заправляет непослушную прядь за ухо и нежно проводит тыльной стороной ладони по моей щеке

— Не болит?

— Нет. Я, наверное, ужасно некрасивая сейчас. Зря ты на меня смотришь.

— Ты самая красивая, Соня. Всегда для меня самая красивая.

— Наша дочка… что врачи говорят?

— Все хорошо с нашей дочей — улыбается Богдан, а потом улыбка с его лица пропадает и он совершенно серьезно не спрашивает, а констатирует — ты ведь и не собиралась мне ничего о ней говорить, Соня. За что ты решила меня так наказать?

***

Поле выписки Богдан забирает меня к себе, не позволяет неделю вставать, заботится обо мне, ведет себя со мной подчеркнуто вежливо, но границ не переходит. В какой — то момент мне начало казаться, что Богдан давно перегорел ко мне и теперь нянчится со мной исключительно из-за того, что я ношу под сердцем его дочь. Когда я была без него, гормоны так себя не вели, сейчас же, когда я вижу Богдана с голым торсом или выходящим из ванной без одежды, только полотенце вокруг бедер. Во мне посыпается какая-то нимфоманка… Но ответной реакции я от него не получаю, он уже целую неделю ведет себя подчеркнуто вежливо. Пока однажды я не увидела входящий звонок от «Ира». Все встало на свои места, я поняла, что Богдан не жил монахом эти полгода, это и логично. Полгода назад я бы закатила ему скандал и мы, наверное, опять бы поругались и наговорили друг другу много лишнего. Но это было бы полгода назад. Теперь я, возможно, повзрослела с беременностью. Осознание того, что у Богдана появилась другая женщина заставляет все внутренности сжиматься, но я ведь сама приняла решение все оставить позади… Еще через пару дней за ужином я завела разговор.