Жестокий поцелуй

Он шагает к нам, самый великолепный мужчина, которого, я уверена, я когда-либо видела, лично, скорее в кино, за всю свою жизнь. Мой взгляд скользит вверх, по узким черным джинсам, темно-коричневой джинсовой рубашке на пуговицах и черной кожаной куртке, которая выглядит так, словно была бы похожа на масло под моими пальцами, вплоть до точеного лица, темно-голубых глаз и ниспадающих растрепанных черных волос, которые кажутся мягкими на ощупь, если провести по ним руками.

Я мельком замечаю татуировки по бокам его шеи, когда он шагает вперед, его глаза устремлены только на меня.

— Я искал тебя, — решительно говорит он. — Похоже, у тебя возникли небольшие проблемы. — Мужчина проталкивается мимо Марка и его приятелей, как будто они никто, направляясь прямо ко мне, и четверо мужчин, на самом деле мальчишки, рядом с этим парнем, отступают, но не без протестов.

— Эй. Мы разговаривали с ней…

— А теперь нет. Отвали, — рычит мужчина, его акцент усиливается, когда его суровый голубой взгляд останавливается на каждом из них по очереди, а его рука скользит по моей талии и подталкивает меня вперед. — Я здесь из-за нее.

Слова оседают на мне, когда он подталкивает меня вперед, подальше от мальчиков, фактически спасая меня. Я поднимаю на него взгляд, когда мы направляемся к бару, его широкая ладонь лежит на моей пояснице с жаром, который, кажется, обжигает сквозь шелковистую ткань моего платья. Он ужасающий и великолепный одновременно, красивый, ошеломляющий и волнующий. Я чувствую, что то, что почти превратилось в кошмар, вместо этого стало сном.

Он — все, что я себе представляла, когда придумывала план на сегодняшний вечер. И теперь он здесь, со мной.

9

НАЙЛ

Я почти никуда не выходил сегодня вечером. Я проснулся после дневного сна, сонный, с затуманенной головой и все еще нуждающийся в том душе. Я подумывал о том, чтобы получить его, а потом спрятаться на ночь с каким-нибудь обслуживанием номеров и всем, что смогу найти по сомнительному кабельному каналу. Идея прогуляться по городу казалась мне слишком гребаным усилием после перелета сюда и того дня, который у меня был… вычеркните это, последние пару гребаных месяцев. Но опять же, всегда существовала вероятность, что выпить чего-нибудь покрепче и, возможно, подцепить девушку будет лучше, чем сидеть в отеле, все еще лелея свое разбитое сердце и с течением времени становясь все более ожесточенным.

Если бы Лиам был здесь или если бы я спросил его совета, я знаю, что он сказал бы. Он не делал этого, и я, черт возьми, не делал, но я все равно слышал его голос в своей голове, призывающий меня двигаться дальше. Снова выбраться и забыть Сиршу. Прошла лучшая часть года, прозвучало у меня в голове. Была только одна девушка, как ее звали? Ах да, ты же не помнишь.

Я должен был бы, не то, чтобы их было так уж много за эти годы. Я имею в виду, не поймите меня неправильно, я наслаждаюсь хорошим трахом не меньше, чем любой другой мужчина. Я не новичок в бостонских барах и тамошних женщинах, которые так же заинтересованы в ночи или трех случайных удовольствиях. Но я никогда не был плейбоем, никогда не держал в телефоне список женщин для быстрого набора, готовых прийти, и не просматривал их так много, что лица, казалось, сливались воедино. Проблема в том, что после Сирши я, казалось, не мог видеть ничьего лица, кроме ее. Именно это произошло с одним перепихоном, на который я решился после нашего “расставания”. По настоянию Лиама я пошел в бар поговорить с симпатичной блондинкой, которая показалась мне в моем вкусе. Ей было очень интересно, и через несколько часов мы оказались у нее дома, пьяно целуясь и срывая друг с друга одежду.

Однако такого желания там не было. Я проделал все необходимые действия, стал твердым просто отлично, мое тело, казалось, было готово двигаться дальше, даже если мои сердце и разум этого не делали. Я опустился на нее, позволил ей немного пососать меня, трахнул ее. Хотя все это время у меня болела грудь, ее лицо накладывалось на лицо Сирши, нож скручивался каждый раз, когда я вспоминал, что потерял шанс когда-либо полностью затащить Сиршу в постель, сделать ее своей любым способом, что она ушла навсегда, и когда я тосковал по женщине, по-настоящему тосковал по ней, это было действительно только по ней.

После этого я перестал беспокоиться. Но перед тем, как уехать из Бостона, я сказал себе, что в Мексике все будет по-другому. Что я попытаюсь заменить свое разбитое сердце каким-нибудь новым опытом, каким-нибудь непринужденным весельем. Что я запомню, каково это, привести девушку к себе домой просто ради удовольствия познакомиться с кем-то новым и заставить их наслаждаться тем же, без всего этого беспорядка, который приходит вместе с чем-то большим. Что я попытаюсь вспомнить, как снова стать самим собой, очаровательным парнем, которого любили женщины и который отвечал им взаимностью… на короткое время.

Немного дамский угодник, но при этом джентльмен. Именно таким я всегда себя и представлял. Достаточно грубый по краям, чтобы соблазнить тех, у кого есть вкус к опасности, но никогда не жестокий и не резковатый. Вот кем я всегда старался быть, даже с Сиршей, в конце концов, именно она разрывала мое сердце в клочья. Это то, что в конечном счете побудило меня принять душ, одеться и покинуть свой гребаный гостиничный номер, тот ворчливый голос в моей голове, который звучал как Лиам, напоминающий мне, что мужчина, которым я был последние месяцы, на самом деле совсем на меня не похож. Что мне нужно покончить с этим к чертовой матери, тем более что она определенно это сделала.

У нее есть муж и брак, о которых она мечтала, ребенок на подходе, все это, и ты тут ни при чем, резко напомнил я себе, натягивая джинсы и угольно-серую рубашку из шамбре, немного закатывая рукава до локтей, прежде чем натянуть тонкую черную поверх нее кожаную куртку, защищающую от холода пустынной ночи. Она не тоскует по тебе, так что тебе нужно остановиться. Тебе нужно найти способ выкинуть ее к чертовой матери из-под своей кожи и из своей головы.

Легче сказать, чем сделать, но я сунул ноги в мотоциклетные ботинки и заставил себя выйти из отеля к своему взятому напрокат мотоциклу, завел его и направился дальше в город. Первый бар, который я увидел, был таким, который, казалось, соответствовал моему настроению, шикарное заведение с красной неоновой подсветкой, которое выглядело так, будто здесь, вероятно, подавали хорошие напитки, но без душной клиентуры более приятных заведений. Я никогда не был любителем шикарных баров или ночных клубов, и это место привлекло меня. Сангре де Анхель, немного мрачноватый, но мне понравилась атмосфера. Итак, я припарковал свой байк и вошел внутрь, осматривая внутренности только для того, чтобы увидеть одну из самых красивых женщин, которых я когда-либо видел, в окружении четырех мужчин, с выражением на лице, которое говорило о том, что ее не интересуют их все более настойчивые ухаживания.

Она чертовски сногсшибательна, мгновенно подумал я, разглядывая ее загорелую кожу, большие карие глаза с легкими морщинками, копну черных волос и полные красные губы, с телом, к которому мужчина умер бы, чтобы прикоснуться, обтянутым шелковистым лоскутом красного платья. Она выглядела как ангел, о котором говорила вывеска бара, и не потребовалось много времени, чтобы понять, что мужчины, окружавшие ее, определенно жаждали ее крови.

— На самом деле я здесь не для того, чтобы заводить друзей, — услышал я, как она сказала, ее голос дрожал от нервной неуверенности, как у ягненка, загнанного волками в угол. Это все, что потребовалось, чтобы продвинуть меня вперед, шагая вперед с заслуженной уверенностью, когда я плечом оттолкнул парней, пристававших к ней, и потянулся к ней.

И это привело меня сюда, я помогаю ей сесть за стойку бара, когда она смотрит на меня теми же глазами лани, теперь наполненными интересом, который эти ублюдки никогда не смогли бы заслужить. Она смотрит на меня так, словно никогда раньше не видела мужчину, во всяком случае, настоящего, и я на секунду колеблюсь.

Я мог бы вызвать ей такси, прочитать лекцию об опасностях подобных мест и отправить восвояси или, если она этого не хочет, пожелать ей спокойной ночи и двигаться дальше, мое доброе дело на сегодня сделано. Но она чертовски великолепна, абсолютное совершенство в этом облегающем красном шелке, и я чувствую, как во мне что-то шевелится, чего я не чувствовал с тех пор, как появилась Сирша.

Я не хочу обращаться с этой девушкой так, словно я ее отец, не то, чтобы я был для нее достаточно старым. По моим предположениям, она, вероятно, ненамного моложе, нас разделяет меньше десяти лет. И разве это не то, что мне нужно? Что я сказал себе, что попытаюсь выяснить здесь? Горячая девушка, чужая страна, перепихон, который я запомню. Что-то, что смоет пятно Сирши с моей души, и эта девушка заставила меня что-то почувствовать впервые за много лет. Сначала из чувства защиты, но теперь, когда она смотрит на меня своими темными глазами, пока я подзываю бармена, за этим следует здоровая доза вожделения. Мужчина должен был бы быть уже мертв и похоронен, чтобы не испытывать к ней таких чувств, но я планирую относиться к этому с уважением, в отличие от мусора, из которого я ее спас.

— Как тебя зовут? — Спрашиваю я, усаживаясь на табурет рядом с ней в ожидании бармена. — Не беспокойся, если тебе это тоже неинтересно, девочка. Я не буду настаивать, как те другие. Однако я рекомендую тебе посидеть здесь хотя бы минутку, просто чтобы продать историю, которую я им рассказал.

Она одаривает меня улыбкой своими полными красными губами, и я чувствую прилив жара прямо к своему члену, подобного которому я не испытывал чертовски долгое время.

— Я ценю это, — мягко говорит она. — Правда, спасибо тебе. Они не принимали нет в качестве ответа, и я думаю… ну, я думаю, у меня не так много опыта общения с подобными мужчинами.

— Мальчиками, — поправляю я ее. — Настоящий мужчина не стал бы так прикасаться к тебе…

— Габриэла, — перебивает она меня. — Габриэла Родригес. — Она протягивает тонкую руку, ногти с маникюром, но без лака, и ее кожа на ощупь так же похожа на шелк, как ткань ее платья на моей огрубевшей ладони. — Ты был настоящим джентльменом, примчавшись вот так, чтобы спасти меня.

— Просто помогаю даме, попавшей в беду. Я улыбаюсь ей, слыша мелодичность в ее словах, которая говорит о том, что она определенно принадлежит к высшему классу, ее манера речи более шикарная и элегантная, чем я мог бы ожидать от девушки в подобном месте. Она живет не в трущобах, думаю я про себя, когда к нам приближается бармен, но эта мысль не так отталкивает, как я ожидал. Я думал, что потерял вкус к светским дамам после Сирши, не то, чтобы до нее у меня их было много, но в Габриэле есть что-то сладко-невинное, что заставляет меня чувствовать себя непринужденно рядом с ней.

Подходит бармен, и Габриэла одаривает его улыбкой, которая говорит о том, что она его знает, по крайней мере немного. Я чувствую странный укол ревности, учитывая, что знаю ее меньше десяти минут, но решаю воспринять это как хороший знак. По крайней мере, она мне нравится, а это больше, чем я мог сказать о какой-либо девушке за последнее время.