Жестокий поцелуй

— Тебе нужно подумать о том, как ты себя ведешь, Изабелла, — строго говорит она, когда официантка уходит, поставив на наш столик три стакана с ледяной водой, по стенкам которой уже стекает конденсат, а также бокал белого вина для моей мамы. — Это будет долгий процесс, торжественный прием, твоя помолвка, твоя свадьба, и тебе было бы полезно быть благодарной за все, что твой отец делает для тебя. Для нас.

— Я была бы благодарна, если бы он позволил мне самой выбрать себе мужа. — Слова вылетают без моего ведома, резкие и язвительные. — Как, собственно, я должна быть счастлива от того, что замужем за кем-то, кого я не знаю? Сейчас две тысячи двадцать второй год, мама, а не шестнадцатый век. И все же вы все продолжаете расхаживать и вести себя как члены королевской семьи, относитесь к дочерям как к товару…

— Хватит, Изабелла. — Моей маме не нужно хлопать ладонью по столу или кричать, ее слова и без того достаточно резкие. — Если бы я знала, что из этого выйдет, позволяя тебе читать так много книг… — Она издает еще один раздраженный вздох сквозь поджатые губы, ее помада оставляет красноватое колечко на краю бокала с вином. — Это не изменится, как бы ты ни билась и ни жаловалась. У меня были свои сомнения, когда я была замужем за твоим отцом, моложе, чем ты сейчас. Не такие откровенные, как у тебя. Но я нервничала. Боялась. Твоя бабушка мало подготовила меня к браку, разве что дала понять, что это мой долг. Но я приняла свою роль. И твой отец был добрым, и он был хорошим мужем для меня. Хорошим отцом для тебя и Елены. Вы оказываете себе и ему медвежью услугу, борясь с этим таким образом. Я знаю, что он выберет кого-нибудь, кто тоже будет относиться к тебе по-доброму.

Она протягивает руку и легонько похлопывает меня по руке, как будто это может все исправить.

— В течение следующих нескольких месяцев, Изабелла, все будет зависеть от тебя. Наслаждайся этим. И, ради всего святого, закажи салат.

Я вижу, как Елена прикусывает губу, но благоразумно молчит. Я тоже молчу, заказывая салат из креветок и клубники со шпинатом, когда официантка возвращается, хотя мне до смерти хочется чего-нибудь более сытного, например, сэндвич с индейкой и фетой, который заказывает Елена, с картофелем фри и розмарином. В настоящее время она не худеет для замужества, поэтому ест то, что хочет, в то время как моя мама заказывает куриный салат с базиликом на гарнир и одобрительно смотрит на меня, когда я делаю свой выбор.

Хорошая дочь. Это все, чего она хочет, все, чем я когда-либо была, но сейчас я чувствую, что вот-вот взорвусь. Я знаю, посторонний человек мог бы счесть меня неблагодарной, как и она, раздраженной ожиданиями, расстроенной из-за того, что меня заставили купить платье с пятизначным ценником, предложили семейные реликвии в качестве украшений, обращались как с принцессой. Но ко всему этому прилагаются нити, золотые, приковывающие меня к жизни, истинные границы которой я только сейчас вижу. То, чего я лишусь, никогда не испытав что-то иное. Все это просто символ брака, которого я не хочу, и все ради мужчины, который получит мою о-о-очень драгоценную девственность, и я не имею права голоса ни в чем из этого. Я едва успела сама выбрать себе платье. Один за другим эти неубедительные варианты будут сведены на нет в ближайшие дни, недели и месяцы, пока ничего не останется. Только имя… Изабелла Сантьяго, и мужчина, который предъявит на это самое имя права. Который поглотит меня, пока я не стану ничем иным, как продолжением его.

От этой мысли у меня сжимается горло, глаза жгут слезы, и я опускаю голову, чтобы скрыть их, кроша кусочек хлеба на тарелке вместо того, чтобы съесть его. Моя мама болтает с Еленой о каком-то цветочном магазине, который она хочет посетить для праздничного оформления. Моя сестра любезно продолжает свою половину разговора, но я чувствую, что меня сейчас стошнит.

Красное платье снова всплывает в моем воображении, но не то, которое я выбрала для гала-ужина, а другое. Более сексуальное. То, которое принадлежит женщине, которая никогда не позволила бы другим делать выбор за нее, никогда не позволила бы им отнять у нее власть. Женщине, у которой с самого начала есть сила… ее собственная сила.

У меня есть одна вещь, о которой, как мне говорили, мечтают все мужчины. Этого они жаждут с такой жестокостью, что мне нужны высокие стены, запертые двери и вооруженная охрана, чтобы помешать им украсть это. Собственность настолько ценная, что мой отец может продать ее тому, кто предложит самую высокую цену, и получить взамен все, что захочет.

Собственность, которую, если бы я была достаточно храбра, я могла бы отдать.

Тому, кого я хочу.

Тому, кого я выберу.

Если у меня хватит смелости рискнуть.

6

НАЙЛ

К тому времени, когда я приземляюсь в Мексике, я чувствую себя еще более усталым и раздражительным, мне ничего так не хочется, как выпить чего-нибудь покрепче и лечь в мягкую постель. Однако я должен отправиться прямиком в резиденцию Сантьяго. Возле терминала аэропорта меня уже ждет черный внедорожник, несколько одетых в черное и вооруженных охранников окружают его. Это больше, чем я привык дома, и я чувствую небольшую, необычную струйку дискомфорта по спине, когда сажусь в машину. После встречи я договорился о прокате мотоцикла, и мне не терпится снова оказаться за рулем байка, а не сидеть взаперти за дверями, а теперь и за тонированными стеклами. В данный момент я не вооружен, и, видя огневую мощь вокруг себя, я надеюсь, что у меня нет причин сожалеть об этом.

Сосредоточиться на работе. Это все, что мне нужно сделать. Успех означает нечто большее, чем просто возвращение домой к счастливой паре братьев во главе королевского стола. Это означает, что у меня там будет собственное место. В своем стремлении встряхнуть ситуацию и начать новую эру для ирландских королей Лиам и Коннор постановили, что для того, чтобы сидеть за столом, больше не потребуется фамильное имя или унаследованное богатство. Вместо этого место там теперь нужно заработать. Хотя вполне можно утверждать, что я давно заслужил это место, мой роман с женой Коннора означал, что он настаивал на том, что мне нужно еще раз проявить себя. Лиам не стал спорить, и я не мог его за это винить. Братья теперь правят вместе, и, хотя я, возможно, давно заслужил свое место рядом с Лиамом, теперь мне нужно проявить себя и перед Коннором. Это раздражает меня, но в этом мире есть вещи, с которыми не стоит бороться. Это одна из них. Особенно когда я чувствую уверенность в том, что смогу выполнить работу, ради которой меня сюда послали, и вернуться домой с более сильным положением… и, надеюсь, с более спокойным умом.

Комплекс Сантьяго впечатляет, я не могу этого отрицать. Высокие стены глиняного цвета, за которыми наблюдает охрана, возвышаются над пустыней, как крепость, а сразу за ними, величественный особняк, построенный с кремовой штукатуркой на стенах и черепицей терракотового цвета на крышах, перед ним выложенный галькой двор с двумя лошадьми, вставшими на дыбы и извергающими воду поверх каменного фонтана. Все выдержано в естественных тонах, различные камни, глина, галька и дерево, с оттенками золота тут и там, что противоречит богатству тех, кто находится внутри. Это становится еще более очевидным, когда я вхожу внутрь, меня встречают еще несколько охранников по обе стороны от двух высоких, уравновешенных мужчин, один немного старше другого, но оба явно родственники.

— Рикардо Сантьяго. — Я делаю шаг вперед, протягивая руку, когда пожилой мужчина делает шаг вперед, чтобы поприветствовать меня. — Найл Фланаган. — Я оглядываю комнату. — Довольно военный антураж для визита одного человека, вам не кажется?

— Я ожидал увидеть группу, — категорично говорит Рикардо. — И в наши дни я не могу быть слишком осторожным.

— Ну, они послали только меня. — Я натянуто улыбаюсь ему. — Но, надеюсь, я смогу выполнить работу за весь контингент.

— Будем надеяться, что так. — Рикардо указывает на молодого человека, стоящего прямо за его спиной. — Мой сын и наследник, Анхель Сантьяго.

Анхель, который является точной копией своего отца, если не считать усов и седых прядей в темных волосах, улыбается так же скупо, как и я, и тоже делает шаг вперед, чтобы пожать мне руку.

— Очень приятно, — говорит он, но по его тону видно, что он не уверен, насколько это будет приятно на самом деле.

— Пойдем в мой кабинет, — говорит Рикардо. — Без антуража, как вы выразились. — Он указывает на холл с выложенным плиткой полом, и я следую за ним и его сыном через весь величественный дом к паре высоких деревянных французских дверей, которые открываются в просторный офис с внутренним двориком и небольшим садом за стеклянной дверью поменьше, обрамленные двери за письменным столом.

— Присаживайся.

Анхель подходит, чтобы встать рядом со своим отцом, который опускается за письменный стол, а я сажусь в одно из деревянных и кожаных кресел перед столом. Двери тяжело закрываются за мной, и я чувствую небольшое облегчение от того факта, что нас больше не окружает половина армии вооруженных людей.

В Бостоне, я работаю охранником Лиама, а Джейкоб Коннора. Были времена, когда нас окружало больше людей, когда отношения между семьями были напряженными, но это никогда не казалось таким формальным. У меня такое чувство, как будто я попал на военную базу, и это заставляет меня чувствовать тревогу и дискомфорт.

— Короли очень открыты для идеи союза, — говорю я Рикардо, устраиваясь на своем месте. — Но нам нужно знать, чего именно вы хотите в обмен на открытие торговли между нашими фракциями. Что мы все выиграем от торговли, у вас будет доступ к нашему оружию, а у нас будет доступ к наркопотоку, который в основном выгоден итальянцам. Многое из этого перемещается через новые предприятия Виктора Андреева: клубы, эскорт-услуги и тому подобное. Но у меня сложилось впечатление, что вам нужно нечто большее, чем просто оружие.

Рикардо кивает.

— Оружие это хорошо, и нам нужно его больше. Фактически, постоянные поставки не только для наших собственных нужд, но и для торговли с другими картелями, которые мы пытаемся сохранить в своем кармане. Но нам также нужны мужчины. Семья Гонсалес неуклонно увеличивает свою численность до такой степени, что вскоре у них, возможно, будет сила посильнее моей собственной. Это угроза для нас, и для вас, если вы разделяете наши интересы. Если у вас есть свободные солдаты или если они есть у ваших союзников, они нужны нам здесь. Кого бы вы ни послали.

Я хмурюсь, размышляя. Одно дело — открыть новый канал торговли, но то, о чем просит Рикардо, это совсем другое. Это просьба к нам отправить им мужчин, которые работают на нас, в другую страну, работать на семью, с которой они не чувствуют особого родства. Они, конечно, подчинятся, братва Виктора, в частности, превосходно выполняет команды своего пахана без вопросов, но успех трех семей всегда в значительной степени основывался на том, чтобы не использовать в своих интересах тех, кто им служит. Не заставлять их делать то, чего они категорически не хотят делать. Уход Алексея из Братвы Виктора и последовавшая за этим суматоха были явным свидетельством хаоса, который может создать один недовольный высокопоставленный член группы. Не то чтобы мы посылали высокопоставленных людей в картель, но все же…