Измена. Неверное решение

– Что вы себе позволяете?

– Минуту внимания, – вышел директор и мы обе встали к нему лицом.

– Прошу войти родителей в кабинет. Дети пусть сидят тут.

Мы сели по разные стороны «Т» образного стола.

– Не стану ходить вокруг да около. Произошла драка. Судя по тому, что говорят оба ребенка, один назвал маму второго, кхм… Неприличным словом.

Меня всю перекосило.

– Что?

– Так и было.

– Ну мой ребенок, не мог этого сказать. А заступиться за меня вполне… – начала женщина напротив.

– Это ваш сын назвал маму Антона словом на букву «ш». Не уверен, что хочу повторять.

– Ну раз назвал, значит, за дело.

– Да как вы…

– А что? Все знают.

Это был ее вердикт.

Господи. Что за люди?

– Галина Ивановна, если подобное будет повторяться, я буду вынужден отстранить вашего ребенка от учебы в нашей школе и попросить перевод.

– Из-за нее? А если завтра другой ребенок скажет, что она шлюха, он будет каждому носы разбивать?

– Прошу вас выйти из кабинета, – мужчина почти закричал на нее, а я закрыла лицо руками.

Когда в комнате заголосила тишина, я заговорила.

– Простите моего сына. Такое больше не повториться.

– Варвара Михайловна, дети могут продолжать говорить, понимаете? Я стараюсь следить за порядком, но это дети. А ваш сын, должен научиться сдерживаться. Не все решается кулаками.

– Поверьте, это вообще впервые, что он такое сделал… Он просто… Он просто защищал меня… Просто защищал…

Из глаз закапали слезы, и я быстро стерла их.

– Это не повторится. Но знаете… Дети тоже не имеют право, оскорблять матерей.

– Я поручу учителям провести беседу, не сомневайтесь.

– Боюсь, что она понадобится взрослым даже больше, чем детям.

– Всего доброго.

– И вам.

Вернувшись домой, мы сели у гостиной и молчали.

Я не хотела ругаться. И не стану это делать. Не хотела поощрять, пусть и часть меня знала, что мужчина заступается за свою мать, жену, сестру, за кого угодно. Пусть не всегда кулаками. Но кое-что он должен был понять.

– Сынок…

– Мам, он обозвал тебя, а другие стали ему поддакивать, – начал обороняться.

Было тяжело продолжать говорить.

– Послушай, – погладила его ладонь ушибленную. – Люди, будут говорить всегда. Правду или ложь, но они будут продолжать. Обо мне, о других. Они будут выражать свою точку зрения, или потакать мнению других, не имея своего в итоге. Но ты не сможешь заставить замолчать всех. Пойми, этот путь силы, он неверный. Это не твой путь, родной. Они говорят, но я ведь тут, с тобой. Не обращаю внимания на чьи-то слова. Хочешь ответить? Ответь, но не уподобляйся. Ответь что-то умное, но не говори в ответ то, что сами они произносят. Вот что главное. Будь выше, Антош.

– Я тебя понял… – опустив голову ответил. – Не хотел тебя расстраивать.

– Я расстроена, это так. Но ты вынес урок. Так ведь?

– Да.

– Спасибо, что выслушал меня. Беги в душ.

– Гитару пропустил, и рука… – жалостливо показывает мне ее.

– Помажем кремом специальным от ушибов. А завтра посмотрим, что там будет. Если понадобится, поедем в больницу.

– Хорошо.

И если я думала, что это конец, то ошиблась.

Антона стали задирать все чаще. За какие-то две недели наша жизнь превратилась в ад.

Мужчины, порой видя меня, соседские или даже отдаленно знакомые кидали шуточки. Цену предлагали.

Толик не отвечал на звонки. Я хотела потребовать, чтобы перестал разносить эти грязные сплетни. Но он пришел сам.

Пьяный. Орал на всю улицу, что в этом доме живет шлюха. Стучал в окна и требовал денег.

Я вызвала полицию. Но пока они приехали, он уже ушел. А соседи пожаловались им же на меня, что я устроила шум.

На следующий день мы вместе с сыном отправились по единому маршруту. Его оставила в школе, сама пошла на работу.

Старалась не обращать внимание на взгляды. Коллектив всегда мне нравился, но друзей я тут не нашла. Часто менялись работники. Да и не привыкла я впускать в свою жизнь посторонних. Один раз сделала и вот что в итоге произошло.

После обеда я сверила часы с занятиями Антона. Знала, что сейчас он, скорее всего, дома, и собирается идти в музыкальную школу, как услышала вой сирены пожарной. Затем забежала соседка.

– Варька… дом твой…

– Что дом? Что дом?

Кричу ей в ответ, в панике срывая фартук и сеточку с головы.

– Сгорел…

– Нет… нет, нет… Антон…

Я бежала всю дорогу. Не остановилась ни на секунду. Клубы дыма были видны даже оттуда.

Я бежала так сильно, что ноги онемели и не чувствовала неровной дороги и гравия на ней, свернув на свою улицу.

– Антон… – кричу, врываясь в толпу зевак. – Мой сын… Антон…

Они все смотрят… Молчат, а мое сердце почти останавливается, когда вижу его на траве. Чумазого в форме своей школьной и пакетом перед собой.

– Сынок…

Бегу к нему и, упав на колени, схватила его в охапку обнимая. Не веря, что он в порядке и здоров.

– Сыночек мой… Сыночек мой…

Шепчу, покачиваясь взад и вперед пока, они тушат обуглившийся островок того, что я считала домом. Того… чего уже нет.

– Мам, я… Документы успел… Вот, – поднимает тот самый пакет, и я рыдаю еще сильней.

– Не надо было… не надо родной…

– Нас в школе этому учили. Что документы надо забирать, если вдруг пожар…

– Господи… Как же я рада, что с тобой все в порядке… Как же я рада…

– Мам, но гитара… Ее не успел, ма…

– Куплю… Я куплю тебе самую лучшую… Обещаю. Самую-самую…

Глава 19

Когда первый шок после случившегося сошел, я ощутила, как замерзла. И почувствовала озноб сына. Поэтому поспешила подняться с земли.

– Пошли родной. Нам нужно… нужно идти.

Только я не знала куда. И не знала, что буду делать. Внезапно все ориентиры стерлись и осталась голая земля без опознавательных знаков.

Мы прошли мимо пожарных. Мимо толпы, что стояли и снимали видео, говорили. Я старалась не слушать и прижимала к себе сына.

Дошли до моей работы и остановились. У меня даже не было одежды, в которую я могла переодеть Антона.

– Твоя… – прокашлявшись, я снова заговорила, потому что в первый раз не вышло заставить голосовые связки работать правильно. – Твоя форма спортивная… Она в школе?

– Да.

Он поднял свои прекрасные глаза на меня и смотрел так доверчиво, что я снова ощутила слезы. Такие неуместные сейчас, что пришлось сильно сглатывать, пока ком в горле не сошел.

– Тогда слушай, я сейчас быстро схожу туда это максимум двадцать минут, а ты оставайся тут. На улице холодно, а ты без куртки.

– Ладно.

На самом деле, я даже не знала, позволят ли мне оставить здесь сына. Поэтому сразу пошла к главной.

– Зоя Кондратьевна? – постучала в дверь ее кабинета и вошла после разрешения. – Простите, что отрываю от работы… У меня большая просьба.

– Ну?

Она подняла голову и приспустила очки на кончик носа, выглядя занятой.

– Так вышло, что у меня сгорел дом, могу я… Могу я остаться тут на ночь. В раздевалке. С сыном?

– Прямо сгорел? – недоверчиво посмотрела.

– Да. Я только что оттуда.

Она думала примерно полминуты, прежде чем вынести свой вердикт.

– На одну ночь.

– Да. На одну. Я завтра…

– Свободна, Варвара, у меня уйма дел.

– Спасибо вам.

Быстро ушла из ее кабинета. Взяла сына за руку и отвела в раздевалку. Посадила на диванчик и вытащила какие-то тетрадки из тумбочки общей.

– Вот. Посиди порисуй, ладно?

– Хорошо, мам.

Пакет с документами, что он умудрился спасти, положила в свой шкафчик и ушла.

Возвращаясь, я ощутила, как болят ноги от усталости и долгого хождения.

Еще и в полицию идти надо. Только ничего и никто не поможет мне. Малые сбережения, что у меня были, сгорели в пожаре, вещи… Вся наша жизнь с сыном осталась там. Больше нет ничего.

Зайдя за угол кондитерской, я села на корточки и разрыдалась, больше не имея сил сдерживаться.

Просидев всю ночь у ног сына и не смыкая глаз, я так и не пришла к решению и к дальнейшим действиям. На отель у меня денег точно нет, точнее, хватит на время, если перестать кушать.

Утром отвела Антона в школу, купив пару тетрадей. Надеясь, что отнесутся с пониманием в школе. В принципе так и вышло. Уже весь город, кажется, гудел о случившемся. Поэтому не придирались к внешнему виду и отсутствию учебников с тетрадками.

После школы моя дорога лежала в полицейский участок.

Там особо никаких надежд не дали, как и ожидалось. Подозрение на проводку. Дом был старым. По поджогу будут вести следствие. А пожить предложили в камере. Твари. Прошло столько лет, а там все те же гады работают. Не меняется ничего.

До работы оставалось еще полчаса, поэтому я пошла к той, кто мог хотя бы на время помочь, мне не стыдно унизиться ради комфорта сына.

– А я позвонить тебе только собиралась. Заходи.

Наташа провела меня на кухню и налила чай.

– Спасибо.

– Ну? Говори.

Сложив руки на груди, она стояла возле окна, выкурив сигарету.

– Ты ведь слышала, что произошло?

– Ага. Фигово вышло у тебя.

– Наташ, можно у тебя пожить с сыном?

– Пф… Места нет, Варь.

– Нам не нужно много. Только чтобы Антон в тепле был. Я попробую квартиру снять. Сегодня же стану смотреть объявления и прозванивать в перерыве.

– А что папанька Антона? Жлоб?

– Я с ним даже не общалась ни разу за эти десять лет.

– Врешь… Богача хочешь сказать, упустила? – на ее вопрос давать ответ даже не пыталась. – Дура совсем?

– Послушай…

– Это ты послушай, Варь. Ну, пущу я тебя и че дальше?

– Я же говорю, квартиру сниму.

Она замолчала, а я все думала, ну что еще могу предложить ей? Убираться в доме и посуду мыть? Так, я и собиралась это делать в знак благодарности. Денег? Их просто нет, только продукты купить если.

– С Вадимкой помиримся, сразу уйдешь, – выносит вердикт. – На кухне спать будете, у меня сын в одной комнате живет, я во второй. А тут уголок раскладывается. В зале нельзя, чтобы мы там о вас спотыкались.

Я лишь кивала на ее слова и улыбалась счастливо, желая расцеловать.

– Спасибо тебе большое.

Но Наташа только посмотрела на меня в ответ и попросила уйти.

Отработав смену, я составила небольшой список вещей, которые смогу купить с аванса, что завтра будет.

Просмотрела, как и говорила квартиры. Даже пару вариантов нашла. Однокомнатные с диваном и кухней общей в общежитии. Смогу потянуть.

Наташа одолжила Антону кое-какие вещи своего сына. Они почти одного возраста, телосложением похожи. Только ее Николай на год старше.

– Спасибо тебе еще раз.

– Хватит уже. Бесишь.

– Я ужин приготовила и убралась, Наташ. Немного продуктов купила. Ты не думай, я не буду сидеть на шее у тебя.

– Ага. Че приготовила?

– Картошку с курицей.

– Нормально. Давай.

В любой другой день меня бы унизила ее интонация и явное отношение как к назойливой мухе, но сейчас Наташа была нашим спасением.