Яд в моём сердце

— Опера… — благоговейно вздохнула мама Марта. — Ах, как вспомню венскую оперу. «Мадам Баттерфляй». Мы вместе с Эммой ходили. Ария Чио-чио-сан и этого… бездушного Бенджамина меня потрясла, бедная японочка, я даже прослезилась.

— Мама, скорее всего, у тебя ассоциации с личным, со мной. Только тут вот поправочка — я не жертва!

— Что ты, что ты, Эла, я ведь совсем не о том, — зачастила мама Марта и покосилась на Лину.

— А я о том. Она интересуется, кто её отец, — усмехнулась сестрица-мать.

— Кто прошлое помянет, тому глаз вон! Даже и говорить не о чем. — Мама Марта всплеснула руками, будто отмахнулась от чего-то дурного и страшного и полезла в шифоньер.

— Вот он, этот костюмчик, мы с Эммой в бутике покупали, в Гамбурге. Он мне так понравился! Австрийское качество самое лучшее! А Линочка и Никлас с Карлом гуляли по городу.

— Хм, и правда неплохой, — оценила Эла, — интересный крой. Но для концерта не подойдёт. Лин, а ну-ка примерь вот это.

— Мам, Эл, — возмутилась Лина. — Вы меня как на свадьбу наряжаете. Я сама как-нибудь разберусь, в чём мне идти, к тому же я ещё не решила, пойду ли.

После пятнадцатиминутных препирательств с любимыми родственницами Лина сдалась и стояла перед зеркалом в Элиной стильной кофте с открытыми плечами и рукавами, переходящими в полуперчатки.

— И с волосами что-то сделать нужно, подумаем. — Эла пропустила сквозь пальцы густую шелковистую прядь.

— Нет, волосы не трогай, я их в хвост уберу, — возразила Лина, и Эла смирилась.

— Как скажешь, твоё дело, но я бы…

* * *

Лина с нетерпением поглядывала на часы. Лёха сильно задерживался и даже не звонил, что было крайне на него не похоже. Обычно друг приходил вовремя, а уж если дело касалось походов в клуб или каких-либо подобных мероприятий, всегда являлся раньше намеченного времени за полчаса. Мама Марта крутилась поблизости и что-то тихо бормотала себе под нос, она как всегда была против ночных походов дочери. Эла отвлекала её житейскими разговорами. Когда же стрелки часов сошлись на четверти восьмого, Лина набрала Лёхин номер. В трубке раздались длинные гудки, и когда она совсем отчаялась услышать голос друга, тот наконец соизволил ответить.

— Лин, я лох, — тихо простонал он и тяжко вздохнул.

— Что случилось, Лёш, ты не заболел? — забеспокоилась Лина.

— Можно и так сказать. Лифт не работал, и я на всех парах нёсся по лестнице вниз и, как говорится, «упал, очнулся, гипс».

— Что? — ужаснулась Лина, чуть не выронив телефон.

— Да, я в травматологию загремел, перелом лодыжки со смещением, сейчас решают, что со мной делать, наверное, оперировать будут.

— Лёша! Как же так? Чем я могу помочь? Где ты лежишь, скажи, я приеду!

— Да не, нормально всё. Жаль, на концерт не попали. Короче, сломал я свои каблуки, — усмехнулся паренёк.

— Лёш, ну какой может быть концерт…

Они говорили до тех пор, пока Лёху не забрали в операционную.

Лина смотрела на потухший экран сотового и удивлялась самой себе, ведь в этот раз она ничего не почувствовала. Не было ни вещих снов, ни образов-предсказателей, ничего не было, будто выбило из сенсорного потока. «Странно всё это, странно», — Лина тщетно пыталась думать в нужном направлении, однако мысли её то и дело возвращались к загадочному Максу, а в душе играла волнующая музыка