Яд в моём сердце

— Филипп… ну что ты такое говоришь! Тётя Мариночка… Она так любила тебя. Знал бы ты, как она переживала, когда вы с ребятами убежали из посёлка! Она же сутками стояла у окна и ждала тебя, убитая горем сидела у моей кровати с одним лишь желанием узнать о тебе…

— … Олька права. Скоро меня совсем накроет, и я вряд ли смогу устоять. Тебе нужно держаться подальше, мой уровень — такие как Олька, — нервно цедил он.

— Филипп, очнись! Ты только послушай! Мы все тебя любим, и отец, и тётя Нина. Если с тобой что-то случится, я не переживу. — Лина отчаянно всхлипнула, чувствуя, как боль в груди становится невыносимой. — Я не переживу, потому что… потому что люблю тебя, всегда любила, с самого детства! — Признание вырвалось из сердца и на секунду нависло над ними едва осязаемым облаком. От осознания собственных чувств у Лины сбилось дыхание.

Оба замолчали и ошарашенно уставились друг на друга.

— Что ты сказала? — недоверчиво пробормотал Филипп.

— Я… люблю тебя… — всхлипнула Лина, робко разведя руками.

Только сейчас она поняла, что ветер треплет её распустившиеся волосы, видно, в погоне за Филиппом она потеряла заколку. Звуки постепенно возвращались, и Лина различила в пространстве чарующую мелодию скрипки, доносящуюся откуда-то из квартир. А над головой — плещущееся огромное синее небо с гроздьями сияющих звёзд.

Недоумение в лице Филиппа сменилось растерянностью, удивлением и, наконец, озарением. Губы дрогнули в слабой улыбке, а в оживших глазах заблестели слёзы.

— Лин, Линка… — произнёс он срывающимся голосом, потянувшись к её плечам, и бережно сжал в объятиях. — Если это … правда, то … ради тебя я сдохну, но выкарабкаюсь, я обещаю. Ты веришь мне?

— Верю! Я в тебя верю! — Лина прижалась к его груди и тихо заплакала. — Хочешь, я буду рядом?

Его горячее дыхание обжигало макушку, пальцы зарылись в волосы, перебирали локоны на плечах.

— Что ты будешь делать летом? — забеспокоился Фил, оставив её вопрос без ответа.

— В июне мы планировали поехать к тёте в Германию, — всхлипывая, прошептала Лина.

— Надолго?

— На всё лето.

— Это долго. Обещай, что вернёшься через месяц. — Фил плотнее сжал её в объятиях. — Нет, через две недели. Я буду в порядке.

— Я никуда не поеду, я хочу быть с тобой! — воскликнула она, отрывая голову от груди Филиппа и встречаясь с его решительным взглядом.

— Нет. Я сам, — твёрдо сказал он, и Лина, смирившись, обняла его крепче.

Они так и стояли под звёздным куполом, боясь расцепить объятия и потерять друг друга. Слёзы катились по Лининым щекам. Горькие слёзы, горькая романтика…

Конец первой книги