Яд в моём сердце

— Филипп?! — строго воскликнула она, недовольно оглядывая Полянского-младшего. — Далеко ли собрались?

— Добрый вечер, тёть Марта, — отозвался Филипп, изображая искреннюю радость. Он явно был захвачен врасплох, однако в отличие от Лины, трепетавшей от гнева матери, держался уверенно и даже дерзко. — Я тут с недавних пор хожу на концерты классической музыки. Сюда вот забрёл… а тут такая встреча! Тёть Марта, я очень счастлив видеть вас! — Филипп разве что руки не раскинул для объятий, но мать продолжала взирать на Полянского с каменным лицом.

— Не верю я ни одному твоему слову, — прищурившись, проворчала она.

Филипп, прочистив горло, поправил пиджак и бабочку на шее.

— Ладно. Тогда начистоту. Я пришёл сюда ради Лины, хотел поддержать её, всё же не каждый день такое событие, как концерт. Она великолепно сыграла.

— Линочка молодец, тут я с тобой соглашусь, — смягчилась Марта, сухо улыбнувшись. — Ну, а теперь нам пора. Лина! — сказала она тоном, не терпящим возражений.

— Тёть Март, — всполошился Филипп, — разрешите ненадолго забрать её у вас. Обещаю вести себя по-джентльменски. Мы просто прогуляемся немного, и я провожу её до самого подъезда.

— Линочка будет против! — возразила Марта, — она устала и хочет домой…

— Ты против? — Он задал вопрос Лине, однако упрямо смотрел Марте в глаза, будто вёл с ней поединок взглядов.

— Нет, конечно, нет, — озадаченно вздохнула Лина. — Мам, ну не волнуйся ты так! Я же ненадолго.

Смирившись, Марта поджала губы, достала телефон и вызвала такси.

***

Последние майские деньки выдались на редкость жаркими и даже душными. Солнце висело над городом, заливая крыши домов, лужайки и тротуары тёплыми лучами. Улица шумела потоком автомобилей, игрой клаксонов и голосами суетливых прохожих. Ветер доносил из распахнутых окон консерватории певучие звуки фортепиано, флейты и женское сопрано. И всё это сливалось в непрерывный, разноголосый, живой гул.

— С тёть Мартой всегда было сложно. — Филипп провёл рукавом пиджака по лбу, стирая проступившие капли пота. — Я будто траншею вскопал.

— Ну, мама не доверяет тебе, — констатировала Лина. — На самом деле она очень добрая и отзывчивая.

— Похоже на то, — усмехнулся Филипп.

— И куда мы пойдём? — Лина заправила растрепавшийся локон за ухо и мельком взглянула на Фила.

— Я тут машину бросил недалеко. Может, поедем на Патрики? Прогуляемся у воды.

Они добрели до стоянки, где Фил припарковал синюю «тойоту-камри». Казалось, совсем недавно на этой машине дядя Эдик возил их с Элой в больницу к маме Марте, а теперь они с Филиппом выросли, и он сам сидит за рулём отцовского автомобиля.

Фил распахнул заднюю дверцу и вытащил пышный букет белых орхидей и пёстрых альстромерий. Их разноцветные чашечки напомнили Лине ярких бабочек, притаившихся на нежных лепестках и будто готовых в любой момент вспорхнуть в небо.

— Это тебе. — Он протянул ей букет и сунул руки в карманы брюк.

Воспоминания о детстве обрушились на Лину живыми картинками. Она на секунду прикрыла глаза, припомнив пушистое облако бабочек, парящих над кустарником Буддлея, и юного Филиппа, ворошащего пахучие кусты.

— Как… красиво! С-спасибо тебе! — Лина поднесла к лицу шелковистые цветы и вдохнула их утончённый аромат. — А… почему ты пришёл на концерт без букета?

— Ну, во-первых, — озадачился Фил. — Идти по центру чуть ли не во фраке и с цветами смело, не находишь? Вырядился как жених, только розочки в петлице не хватает.

— А тебе идёт! — рассмеялась Лина, живо представив Филиппа при параде и с пышным букетом посреди потока людей.

— Угу, — ухмыльнулся он.

— А во-вторых?

— Во-вторых… — Фил выдержал недолгую паузу. — Хотел подарить тебе цветы без посторонних глаз. Мне показалось, что я тебя обидел и оттолкнул. Думал, что после того, что случилось на даче, ты и смотреть в мою сторону не захочешь, ещё и по морде цветами заедешь.

— Поэтому ты разыскал меня? — Лина взволнованно вздохнула, оставив без внимания последнее его замечание. На такое бы она никогда не осмелилась, как бы зла на него ни была.

— И поэтому тоже. Просто мне очень хотелось увидеть тебя.

— А как ты узнал о концерте? Помню, я говорила что-то, но время и место не упоминала.

— Шутишь? — внезапно оживился Фил. — Весь город пестрит афишами, как я мог пропустить такое событие!

— Филипп! — протянула Лина, уловив во взгляде парня озорные смешинки. — Могу поспорить, что ты не встречал ни одной афиши. Подумаешь, какое важное событие.

— Для меня важное! Я специально узнавал. Вот, значит, пришёл. — Эти слова он произнёс серьёзным тоном и напряжённо смотрел на неё, будто ждал ответа на смелый вопрос.

Они стояли так близко друг другу, что Лина разглядела в янтарной радужке его глаз золотистые вкрапления и густые медные ресницы с загибающимися кверху рыжими кончиками и редкие веснушки на крыльях носа. Боже, ну что за мысли! Спохватившись, она опустила голову.

— А… если бы я не пошла с тобой? Что тогда? — еле слышно спросила Лина.

— Я бы отправил цветы доставкой, а после бы никогда… — Настроение Фила резко сменилось. Он вдруг осёкся и замолчал. Потом, вздохнув, неуверенно продолжил: — А ты бы не пошла? Ну… если бы не тот студент-шизик?

— Филипп, — робко улыбнулась Лина, — я же тут, с тобой.

— Да. — Фил облегчённо выдохнул, и по щекам его разлился бледный румянец.

Они стояли напротив друг друга и молчали. Лина уткнулась в шелковистые лепестки цветов, пытаясь скрыть смущение, потом наконец оторвалась от созерцания букета и поймала взгляд Филиппа, заметив вдруг, с каким интересом и волнением он наблюдает за ней.

Филипп слегка улыбнулся, сжал её руку в своей и потянул за собой. Вместе они обогнули капот «тойоты», он распахнул перед Линой переднюю дверцу и галантно поддерживал, пока она, справляясь со всеми своими трёхслойными юбками, садилась в машину. Теперь он больше походил на прежнего себя — уверенного и решительного Фила, и те эмоции, что недавно проскользнули на его лице, казались Лине собственной выдумкой. Видно, всему виной разыгравшееся от нервов воображение!

Машина заурчала и выехала на дорогу. Филипп воткнул в магнитолу диск, и по салону полились мягкие гитарные переборы. Лина прислушалась к звукам неуловимо знакомой мелодии.

— Это же «Люмен»! — воскликнула она, припомнив название песни.

Филипп пытался вырулить из пробки и ответил не сразу.

— Удивлён, что ты знаешь эту группу. Люблю тексты со смыслом.

— Угу, Лёха просвещает, многие песни из его репертуара мне очень нравятся.

— Лёха? Ху из Лёха? — Филипп с прищуром покосился на Лину.

— Лёха мой лучший друг, он классный парень, мы с детства с ним дружим.

— Хм. — Фил на секунду задумался, явно переваривая свалившуюся на голову информацию. — Ещё один друг детства! — удивлённо констатировал он. — И как? Он нравится тебе?

— Конечно нравится, он же мой друг! — без задней мысли сказала Лина и тут же усмехнулась промелькнувшей догадке. — А почему ты спрашиваешь?

— Так, интересно. Ещё и морду бить полезет.

— Не полезет, у него теперь девушка есть. А Олька твоя не против, что мы тут с тобой … гуляем?

— Да мы расстались с ней. Так что я теперь типа в активном поиске, — невозмутимо выдал Филипп, процитировав один из статусов «Вконтакте».

— Сочувствую, но ты не расстраивайся, видела я ваших девочек-фанаток, с такими точно долго не засидишься, — поддела его Лина и тут же ужаснулась собственным словам. И что на неё нашло?

— Интересно, где ты их видела? Сам бы с ними с удовольствием познакомился.

— Не прибедняйся, я смотрела видео вашей группы, и там всякое…

— Ах это, — довольно улыбнулся Филипп. — А последний видос смотрела? Ну тот, что с квартирника на даче.

— Вот до квартирника я не добралась. Не хотела сбиваться перед концертом, но я обязательно наверстаю. Кстати, кто додумался воткнуть меня на заставку видео? Я там как … как… — она так и не закончила фразу, на языке крутилось что-то нелепое, дерзкое, даже неприличное.

— А нам нравится! — без тени юмора выдал Фил.

— Кому это — вам?

— Ну… мне, Максу, да всем нашим парням. Ты круто смотришься на фоне всеобщего хаоса! Уравновешиваешь этот бренный мир.

— Скажешь тоже, — смутилась Лина, припомнив свой до неприличия радостный фейс. — А вы здорово отыграли! Я до сих пор под впечатлением!

— Нормально мы отыграли, гораздо круче сегодня была ты! Честно, я за себя так никогда не переживал, даже на экзаменах у самого сурового препода. «Шмель» меня реально добил, я боялся пошевелиться, пока ты не сняла руки с клавиатуры.

— Знаю, я чувствовала это, — пробормотала Лина. — Но я не могла позволить себе расслабиться или отвлечься. А … почему ты ушёл? Я очень расстроилась, когда не увидела тебя в зале.

Фил помолчал немного, потом прочистил горло и произнёс глухим хрипловатым голосом:

— Так… я никуда не уходил. Просто в какой-то момент накатило.

В машине снова повисло молчание. В памяти Лины тут же вспыхнул светлый образ тёти Марины с дрожащей улыбкой и ясным бирюзовым взглядом.

Кусая губы, Лина ругала себя за несдержанность. Зачем она ступила на тонкий лёд, задав ему этот вопрос?! Обстановка концерта, знакомые лица, фортепианная музыка… наверняка всё это разбередило старые душевные раны Фила! А теперь… что теперь?

Лина украдкой посмотрела на Филиппа, но тот невозмутимо вёл машину.

— Прости, я не хотела, — виновато вздохнула она.

— Нормально. — Фил улыбнулся, правда, его улыбка больше походила на гримасу. Порывшись в коробке с дисками, он поставил ритмичную музыку и снова сосредоточился на дороге.

Они проехали по Малой Бронной и припарковались в одном из жилых дворов, недалеко от Патриарших прудов.

— Ты, наверное, голодна? — спросил Филипп. — Я не знаток ресторанов, но можно легко найти.

— О нет, я ещё сутки есть не смогу, — пожала плечами Лина. — Хотя от мороженого бы я не отказалась.

Они гуляли по скверу в тени молодой листвы, потягивая колу и лакомясь шоколадным эскимо. На зелёном склоне, ближе к воде, сидели влюблённые парочки, по аллее прохаживались молодые матери с колясками, бегали дети, на дальней скамейке гудела молодёжь.

Побродив по дорожкам, Лина и Фил спустились к пруду, где дети кормили стайку городских уток. Те, гогоча, плавали у берега, суетливо хватая клювами мокрые комочки хлеба. Пара лебедей горделиво скользила по тёмной блестящей глади и не спешила подплывать ближе.

Лина украдкой наблюдала за Филиппом — тот стоял поблизости и задумчиво смотрел на уток. Не боясь намочить концертное платье, Лина опустилась на корточки и зачерпнула горсть холодной воды.

— Какие они всё же интересные, эти кряквы, — рассуждала Лина вслух, — всегда ходят парой, иногда даже целым выводком по улице идут: самка и самец, а за ними целый выводок утят. Трудно им, наверное, жить в городе. Помню, раньше они и на дачах гнездились, и на речке плавали.

— Угу, в детстве я думал, что это вообще разные виды птиц, — с ухмылкой отозвался Филипп. — Селезень с изумрудной головой и серая утка замухрышка. Думал, что аферистка — прибилась к красавцу гусаку. Красивых охотнее кормят.