Яд в моём сердце

Глава 12. Филипп

Вечер, наполненный сюрпризами и приключениями, удался на славу. Но к концу посиделок Фил, совершенно пьяный и счастливый, сидел в обнимку с Линой. То, что девчонка уснула, его, мягко говоря, забавляло. Так утомилась от общения, что внезапно вырубилась? Или, может быть, захмелела от голоса Макса и его флюидов?! Или… — Фил подозрительно глянул на пустую бутылку из-под колы.

— Какая нежная, — удивился Макс, явно любуясь спящей девушкой, доверчиво устроившейся в объятиях Фила. Волосы её спадали платиновым каскадом на спину и грудь и серебрились в ночи под светом луны, которая сияла ярче угасающего костра.

— Вырубилась сестрёнка, тише, не буди, — пробормотал Филипп, неотрывно глядя в её лицо и чувствуя, как сильно раздражают его пристальные взгляды друзей.

Макс отложил гитару в сторону, придвинулся вплотную к Филу и загадочно улыбнулся.

— Нечто бледное, потустороннее, излучающее синеву, — с неподдельным азартом зашептал он: похоже, что его пробило на фантазии. — Она вообще реальность? Живая ли субстанция? Чем она питается — воздухом, солнцем, пустыней, а может, чем-то более существенным в понятии этих неземных сущностей? Возможно, пухом одуванчиков, амброзией или коноплёй? Странное существо.

— Филь, положи её уже туда, откуда взял. Реально бесишь! — скривилась Олька и недовольно заёрзала на месте.

— Она права, надо отнести её домой от греха подальше, — с неприкрытым сожалением в голосе вздохнул Макс, пропустив сквозь пальцы шелковистые локоны Лины.

— Не, домой не вариант. Там мамаша такая, что с землёй сровняет. Давай лучше наверх её отнесём, в гостевую, — предложил Филипп, — а утром разбудим и…

— Максу подфартило, он сегодня один, ему с девчонкой и разбираться, — сонно отозвался Зум, откидывая с лица нависшие дреды и подталкивая задремавшую подружку под локоток. — А мы пойдём уже, пристроимся где-нибудь. Умираю, как спать хочется.

— Хм, — криво усмехнулся Макс, хитро поглядывая на спящую Лину, — неплохая идея. Места в доме полно, и я готов до утра охранять её сон, как приблудный пёс.

— Губу закатай! Я сестрёнку никому не отдам, — огрызнулся Фил, уткнувшись лбом в её макушку. Однако попытавшись подняться, рухнул под тяжестью драгоценной ноши.

— Говорю, отдай её мне, — тихо заржал Макс, пробуя разжать руки Фила. Они завозились в борьбе за Лину: Макс нападал, Фил смешно отбивался локтем и плечом.

— Придурки! Что вы с ней носитесь как с писаной торбой? — процедила Олька, нервно затягиваясь сигаретой.

— Иди в пень, я сам, — наконец отпихнул его Фил, игнорируя Олькины взбрыкивания, и Лина, вздохнув, что-то пробормотала во сне.

— Ты дебил, разбудишь девчонку, — прошептал Макс. — Давай я сам, осторожно.

— Ну, блин. Ладно, так и быть, забирай, — смирился Фил, перекладывая Лину на руки другу. Тот был крепче и сильнее и, как ни странно, почти что трезв.

С трудом поднявшись на ноги, Фил отправился следом за Максом в дом. Олька тащилась позади, цепляясь за руку Фила, и зудела, зудела. От её нытья и упрёков у Фила вскипел мозг.

— Жужа, ты меня за-дол-ба-ла, — раздражённо отчеканил он, поднимаясь по лестнице на второй этаж, — ещё одно слово и…

Ввалившись в гостевую, Фил пошарил рукой по стене и щёлкнул выключателем. В комнате было уютно и чистенько, будто кто-то специально перед приездом гостей навёл тут порядок, а может, тусклый свет единственной лампочки скрывал паутину и пыль. Та же кровать с высокой стеганой спинкой, те же цветные витражи и любимая мамина мебель из ротанга.

Макс удивлённо присвистнул и огляделся. Спящую Лину он аккуратно уложил на кровать, снял с неё кеды и уселся рядом, поглаживая девчонку по голой щиколотке. Аккуратные босые ступни с перламутром на ногтях привлекали взгляды парней. Ничего не подозревающая Лина вздохнула, свернулась клубочком и вновь погрузилась в сон.

— Красивая. Люблю всё красивое! Хорошо нам тут будет вдвоём. — Макс покосился на Фила и, хитро улыбаясь, полез развязывать шнурки.

Фила будто горячей волной окатило.

— Ну всё, давай сваливай! — занервничал он, схватив Макса за шкирку и пытаясь сбросить с кровати.

— Ладно, ладно, я пошутил. — Смеясь, Макс отбился от пинков, вскинул руки вверх и указал кивком в сторону детской. — Завалюсь вон в той комнатке, я её давно забил для себя.

— А… она что, с нами будет? — возмутилась Олька, округлив глаза.

— Тебя на двоих не хватит, отдай её мне, — ёрничал Макс, задержавшись на пороге.

— Разберусь как-нибудь, и с тобой, Жужа, я тоже разберусь…

***

Это был лучший сон в его жизни — тёплый, уютный и цветной, совсем как в детстве. Будто на улице лето, за стеной счастливые родители, а рядом… Он давно так крепко не спал, давно так хорошо не высыпался. Хотелось продлить состояние этой тихой, беспечной радости как можно дольше, раствориться в сладкой дрёме и никогда не возвращаться в реал. Но вот незадача — он всё же проснулся и долго лежал, не размыкая глаз, боясь пошевелиться и спугнуть навеянное сном настроение. Слегка потянувшись, он ощутил небритой щекой шелковистость чьих-то волос, коснулся рукой и осторожно погладил, вдыхая ароматы лета и солнца.

Когда ему удалось приоткрыть веки, он долго не мог понять, где находится. Взгляд лениво блуждал в пространстве, подолгу зависая на предметах обстановки. Солнечные лучи играли в витражных стёклах, ветер за окном раскачивал ветви черёмухи, отчего на стенах плясали причудливые пятна. Фил попытался сосредоточиться — на миг ему показалось, что он затерялся в калейдоскопе цветных узоров. А рядом, спиной к нему, разметав серебристые волосы по подушке, спала девчонка. «Блин … Как? Откуда?» — Фил покосился на спящую Ольку и, приподнявшись на локте, заглянул в лицо незнакомки. Мягкий свет рассеивался у изголовья кровати, длинные пряди отливали розовым жемчугом, густые ресницы отбрасывали тени на бледную кожу лица. Приоткрытые губы слегка подрагивали и так и манили к ним прикоснуться. Вздохнув, она шевельнулась, нахмурила брови и, потянувшись, перевернулась на спину.

«Лина!» — внезапно пронзила мысль, и вместе с осознанием действительности воскресли события весёленькой ночи. Фил крепко зажмурился, боясь спугнуть самый светлый, самый удивительный глюк в своей жизни. Через секунду он снова открыл глаза и всмотрелся в нежные черты.

Ресницы Лины дрогнули, веки приоткрылись, и взгляд затуманенных глаз постепенно сфокусировался на нём. Она улыбнулась сквозь сон, будто до сих пор путешествовала в сказочных мирах, и Фил, улыбаясь в ответ, зачарованно замер.

— Филь, я пить хочу, — капризно заныла Олька, разрушив момент хрупкого волшебства. Рука её, точно змея, скользнула вниз по его животу, проникнув пальцами за пояс джинсов. Он тут же поймал её ладонь и крепко сжал, предупреждая дальнейшие ласки.

Лина захлопала ресницами, а на лице промелькнула гримаса ужаса и недоумения. Окинув взглядом лежащую рядом парочку, она залилась румянцем, вскочила с постели и, подхватив кеды, без оглядки вылетела из гостевой.

А Фил подавил порыв подняться и выбежать следом. Всё ещё улыбаясь, он откинулся на подушку и, сложив руки под голову, уставился в потолок.

— И чему ты так радуешься? — пробормотала Олька, но, так и не дождавшись ответа, мерно засопела.

***

На дачу с друзьями собрались спонтанно: по сквоту прошёл слушок, что на праздники возможна облава представителей органов правопорядка, вот и съехали в одночасье, прихватив случайных девчонок. Ольку в посёлок он брать не хотел, но в самый последний момент та явилась в сквот, прилипла, как банный лист, и увязалась следом на своём авто.

Как же она его бесит. Бесит и заводит одновременно! Он и сам не заметил, как ловко Олька проникла в его жизнь. Вездесущая, неугомонная девчонка. А ещё раздражает её враньё. Она погрязла в нём — Фил частенько ловил её на лжи и лгал сам. Это касалось и вопроса об учёбе. Олька упорно делала вид, что не знает о его позорном отчислении, и каждый раз при встрече задавала один и тот же вопрос: «Ну как дела в универе?»

Дома он старался не появляться. Лишь однажды ушёл на недельку из сквота, когда отец уехал в командировку. Радовался возможности побыть в одиночестве. Но и туда девчонка вероломно проникла и вела себя, как хозяйка. Поначалу Фила забавляли её самоуверенность и наглость. Раскрепощённая и реактивная Олька вносила в его жизнь свежую струю — прикольно было тусоваться вместе и в постели ей равных не было, однако всё хорошее перечёркивала её безнадёжная тупость и завышенные ожидания — она хотела признаний в любви и частенько поговаривала о совместной жизни. Да только что он мог сказать? Поначалу и сам поверил, что влюбился, но очень быстро устал от бесконечных закидонов подружки.

Встреч с отцом он избегал, стыдно было смотреть в глаза родителю и нотации выслушивать не хотелось, а потому он игнорировал все просьбы вернуться домой. Втайне Фил надеялся, что его определили в академ, и даже планировал на будущий год вернуться к учёбе.

Тётя Нина молча вздыхала, не смея поднимать больную тему, хотя, может, была и не в курсе всех дел. А вот Ольку, застав поутру нагишом в ванной, сразу же невзлюбила. И без стеснения выговаривала о нравах и распущенности современных девиц. Олька как ни в чём небывало уплетала вкусный завтрак и вставляла колкие словечки в нянькину отповедь. Фил расслабленно наблюдал весь этот спектакль и потешался над комичностью ситуации. Да и Олька не нуждалась в защите, он больше жалел старую няньку.

— Я посмотрю, чё вы скажете, когда мы с Филиппом поженимся! — не давала себя в обиду подружка. — И вообще это не ваше дело, может, у нас любовь!

Но тёте Нине было не до смеха.

— Любовь! — озабоченно вздыхала она наедине с Филиппом. — Глаза б мои не видали эту твою чувиху! Таким, как она, не место в приличной семье! И куда только смотрит отец!

Фил беззаботно отшучивался, уводя её мысли в другое русло.

***

Взглянув на дремлющую подружку, Фил потянулся к куртке, вынул из кармана баночку с «куколками» и встряхнул над ухом, определяя на слух её наполненность.

— Жужа, — с тихой угрозой в голосе протянул он. — А ну, колись, это твоих рук дело?

— Ты о чём? — сонно мурлыкнула Олька, потёршись щёкой о его плечо.

— О том! Не прикидывайся. Это ты подсыпала Линке в колу? Она бы не вырубилась просто так!

— С ума сошёл? Когда бы я успела? Лучше её спроси, на чём она там сидит.

Фил раздражённо выдохнул и до хруста сжал в кулаке баночку.

— Жужа, я ведь предупреждал: не смей лазить по моим карманам, не смей брать! Транки на учёте. Я щас пересчитаю, и если там хоть одной недостаёт…

— Хм, и что мне будет? Я же для тебя стараюсь. Без меня бы ты волком завыл!

Фил не мог не признать её правоту: иногда Олька спасала его от «симптомов болезни» и накрывающей депрессии, а он наивно надеялся, что справится сам. Увеличивал интервалы, терпел, старался переключаться и даже порой забывал про них, но потом его накрывало и он, сходя с ума от страха быть настигнутым внезапным недугом, срывался и закидывался вновь. У Ольки всегда был запас на «чёрный день» и, когда без «куколок» жизнь начинала казаться пустой и никчёмной, всегда «выручала».