Бабочка под стеклом

- А кто тогда?

- Марина, - затянул он певуче, - успокойся. Всё равно бы это вышло наружу. Из-за чего ты переживаешь?

Она расстроено вздохнула.

- Не люблю, когда мне задают вопросы.

- А ты на них не отвечай.

Марина пальцем по одеялу поводила и решила полюбопытствовать:

- А ты где?

- Я? В Юрмале.

- Ух ты, море.

Стеклов хохотнул в трубку.

- Хочешь, на Новый год на море?

- Нет, - выпалила она, а отец удивился.

- Почему?

- Ну, какое море? Мы на море ездим летом… Год назад вот ездили, в Турцию. И вообще, не путай меня. Новый год нужно дома встречать, ёлка будет, в садике утренник, у Антона конец четверти и вообще… Лучше приезжай на Новый год к нам, хорошо?

- Хорошо. А ты не грусти. И не переживай из-за ерунды.

Хороша ерунда, ничего не скажешь. А Марина теперь с ужасом прислушивалась к разговорам в очередях, в автобусе, на работе.

- Антон, признайся мне, как на духу, ты никому ничего не говорил?

Сын явственно замешкался, с преувеличенным интересом разглядывал бутерброд, а Марина воинственно упёрла руку в бок.

- Вот я так и знала!

- Мам, ну я, правда, не говорил! То есть, я сказал, что у нас дед появился, но кто именно – я не говорил!

- Кому сказал?

Антон шмыгнул носом.

- Он бабушке сказал, - с лёгкостью сдала брата Эля. Тот уставился на неё возмущённо, и обвинил:

- Можно подумать, что ты своим кукольным домом не хвасталась!

Марина подняла глаза к потолку.

- Вот только этого не хватало!

- Мам, а чего она нам своего Саныча подсовывает? Он мне вообще не нравится!

Марина на них руками замахала.

- Ладно, ладно, тише. Сказали и сказали. – Помедлила и задала ещё один вопрос: - А отцу?

- Я ему не говорил, - решительно отказался Антон. – Если только Элька…

- Я не болтушка!

- Эля, тише.

- Болтушка. Болтун – находка для шпиона.

- Мама, он на меня обзывается!

- Доедайте, и на выход. Опаздываем уже.

Но приближалась среда, и ни о чём помимо развода Марина думать уже не могла. Всё гадала, как же она туда придёт, как войдёт в зал вместе с Игорем, или куда там входят, как им будут задавать вопросы, почему они решили развестись, будут просить подумать, и совсем не представляла, что будет отвечать чужим людям, и уж тем более, как всё это сможет пережить. Мерещились всякие ужасы, её заметно трясло, Тамара даже какие-то капли успокоительные ей принесла, и Марина исправно пила их целых два дня. Правда, они не помогали совсем. Даже уснуть не получалось. Лежала ночами и в потолок смотрела, не плакала, не заламывала руки, просто тряслась, как в лихорадке, в одеяло куталась, и глаза в темноту таращила. Всё думала, как же она разводиться с Игорем будет. Если до сих пор не может привыкнуть к его отсутствию дома, он же её муж, и она чувствует это, кольцо не снимает, а придёт среда и Игорь станет её прошлым. Навсегда.

Она столько всего себе надумала – и ответов, и вопросов, настраивала себя в нужные моменты держаться, целую речь сочинила, и далеко не сразу поняла, что в этой речи почему-то оправдывается, словно виновата в том, что мужа удержать не смогла, а прошло всё намного проще и быстрее, и никто не советовал им помириться ради детей, не учил, как справиться со сложившейся ситуацией, примириться друг с другом, никто даже не переживал за то, что разрушается ячейка общества. Намного больше времени заняли какие-то глупые формальности, как оказалось, квартиру они всё-таки делили, ведь квартира была наследственным имуществом Игоря, от бабушки ему досталась, и Марина в какое-то мгновение всё-таки пожалела о том, что отца не послушала и с юристом прежде не встретилась и всё не обсудила. От волнения, даже то, что была в состоянии понять, не понимала. Только на Игоря всякий раз оглядывалась, словно поддержки у него искала, и кивала.

В коридор вышла на ватных ногах и остановилась у стены. Сердце едва билось, и губы дрожали. Только сейчас поняла, что сама дело решила – сказала «да», когда её спросили, согласна ли она на развод, и всё сразу закрутилось. Про детей, про алименты, про квартиру. А если бы «нет» сказала? Тогда бы им, наверное, дали отсрочку. А она сказала «да». Лицо рукой закрыла и судорожно вдохнула.

- Марина.

Заставила себя выпрямиться, и губы облизала.

- Со мной всё хорошо.

Игорь хотел ей помочь куртку надеть, а она рукой дёрнула, боясь, что он к ней прикоснётся.

- Я всё сделала, как ты хотел. Иди.

Игорь руки в карманы куртки сунул, и взгляд отвёл, но не уходил.

- Не веди себя так, мы всё равно не чужие. Нам ещё детей воспитывать.

Марина шарф вокруг шеи замотала, не слишком аккуратно, правда, и резко дёрнула молнию на пуховике.

- Как мило, что ты об этом не забываешь. Хоть бы с Антоном поговорил, спросил, как у него в школе дела.

- Он не хочет со мной разговаривать.

- А ты этим, кажется, удивлён?

Он зубами скрипнул.

- Надо выждать. Вот всё успокоится, тогда я с ним поговорю.

- Хорошо, выжидай. Только смотри, как бы совсем поздно не было.

Игорь на неё посмотрел с осуждением.

- А ты не забывай ему говорить, как у нас всё плохо! Тогда он, конечно, не успокоится!

- Я ничего ему не говорю!

- Может, ему и не говоришь, но с Томой на кухне надо поменьше трепаться. А то, видишь ли, дети уже всё понимают, но при этом ничего не слышат!

Марина быстрым шагом направилась по коридору, разозлённая словами мужа. Точнее, уже бывшего мужа. Вот с сегодняшнего дня – бывшего.

Но Игорь её догнал, уже на улице, и они остановились, Марина старательно глаза отводила, боясь, что расплачется, а Игорь вдруг спросил:

- Это правда, про отца?

Она посмотрела настороженно, не зная, что именно он имеет в виду.

- Да, правда.

- Надо же. А ты, рада?

- Рада, Игорь. Я, правда, рада.

- Хороший дядька?

- Он не дядька.

- Ну ладно, ты меня поняла.

- Мы только знакомимся друг с другом, постепенно.

- А где живёт?

- Он… Не из нашего города. Он теперь здесь… наездами бывает.

- Ясно. Ну что ж… Тебя подвезти?

Марина посмотрела на него удивлённо, и головой качнула.

- Игорюш, ты же никогда не был циником.

Ему не понравилось, нахмурился, а когда у него в кармане телефон зазвонил, Марина, не прощаясь, пошла прочь. Но всё-таки обернулась, сделав несколько шагов. Бывший муж стоял, с телефоном у уха, и отчитывался:

- Да, Дашунь, всё закончилось. Еду уже.

По случаю важного события – развода родителей, Нина Владимировна детей к себе забрала. Марина поначалу воспротивиться пыталась, отнекивалась, говорила, что ни к чему, но вернувшись домой, в пустую квартиру, поняла, что всё к лучшему. Это пока по улице шла, крепилась, а как за дверью дома оказалась, так и разревелась, прямо в прихожей, присев на низкую скамеечку, на которой Элька обувалась всегда. Наверное, её всхлипывания в подъезде были прекрасно слышны, потому что минут через пятнадцать пришла Тамара, со скамейки её подняла, пуховик с неё сняла и в кухню увела. А потом на стол бутылку своей наливки выставила.

- Всё, тебе нужно перестать о нём думать, слышишь? А уж тем более плакать. – Достала из холодильника колбасу, огурцы солёные, хлеб нарезала, и сама по рюмкам наливку разлила. – Давай, подруга. Выпей и к чёрту Игорюшу пошли.

Марина даже спорить не стала, выпила и носом хлюпнула. И снова заревела, в ладонь свою носом уткнувшись.

- Он радуется сейчас, наверное, - проговорила она, икнув. – У них, наверное, праздник. Торт…

Тома брови вздёрнула.

- Какой торт, Мариш?

- Не знаю! Из… Из безе, Игорь любит.

- Да тьфу на тебя, нашла из-за чего реветь! Из-за торта.

- Да не из-за торта я! – Марина сорвалась на крик, сама перепугалась и замолчала. Только наблюдала, как Тома её рюмку снова наполняет. В грудь себя кулачком ткнула и выдохнула: - Мне обидно, понимаешь?

- Понимаю.

- Да?

- Пей.

Марина выпила, её передёрнуло, и она за хлебом потянулась. И тогда уже решила поинтересоваться:

- Ты меня напоить решила?

- А что? Напьёшься и уснёшь.

Марина подбородок рукой подпёрла и снова всхлипнула, правда, слёз уже не было, и вышло немного пьяно.

- Я же люблю его, а он… А он меня не любит! Теперь алименты, теперь разделение прав и обязанностей… Что там ещё говорили? Ой, Том, там столько всего говорили!..

Тома с умным видом покивала и захрустела огурцом. А Марина за голову схватилась, взъерошив тёмные кудри.

- Это так ужасно, разводиться. Это очень стыдно. Чувствуешь себя… ущербной.

- Ты-то тут при чём? Это он ущербный. На голову больной.

Марина грустно улыбнулась.

- Вот только он таким совсем не выглядит, он сейчас… - опять сорвалась на рыдание, – празднует!

- Вот что ты к этому пристала? Ну и пусть празднует, чтоб он этим тортом подавился.

Марина неожиданно усмехнулась и тут же рот себе ладонью зажала, испугавшись этого. Тамара подозрительно прищурилась.

- Ты смеёшься или это истерика?

- Я не знаю.

В истерику её смешки не переросли, но долго Марина за столом не высидела, всё равно окончательно расклеилась и в спальню ушла. Слышала оттуда, как Тамара посуду моет, дверцами шкафов хлопает, а в голове всё кружилось, и уже ни одной чёткой мысли, даже лицо Игоря представить не получалось. А когда Тома в спальню к ней заглянула, и негромко сказала:

- Мариш, я ушла, - она не отозвалась и даже не пошевелилась, сделала вид, что спит.

А отца на следующий день по телефону убеждала, что всё у неё в порядке. Он не сразу поверил, может в голосе у неё что-то такое проскользнуло, но, в конце концов, Марине удалось его убедить, что всё пережила.

Стеклов недоверчиво хмыкнул.

- Вот как ты могла пережить? Нарыдалась, да?

- Напилась, - призналась Марина ему шёпотом. – Тома принесла своей фирменной наливки и меня напоила. Доволен?

Николай Викторович усмехнулся, после хохотнул.

- Правда, что ли? Ну ладно, тогда я почти спокоен за тебя.

- Вот почему вы, мужчины, считаете, что это хороший способ стресс снять? У меня с утра голова болит.

- Ничего, это пройдёт. Но чувство юмора тебе не отказало, а это главное.

Марина с ним согласилась.

Следующие несколько дней, утром просыпаясь, начинала себя заговаривать на предмет того, что у неё на самом деле всё в порядке и у неё новая жизнь начнётся, вот-вот. Непременно начнётся. У неё все возможности есть, все дороги перед ней открыты, две из четырёх, по крайней мере, точно. Нужно только дождаться Нового года, она встретит его как никогда шумно и весело, всем назло, и в этот Новый год рядом будет её отец, Марина очень надеялась, что он всё-таки приедет. Под бой Курантов она загадает желание, и оно обязательно сбудется. И об Игоре, и вообще ни о чём плохом, думать в этот момент не станет. Только желание, её желание, никоим образом не связанное с её прошлым. Пожелает что-нибудь для себя, только для себя. Для своих детей она и без новогоднего желания всё сделает.

Всё испортил Игорь. Казалось бы, ну что ещё, какие неприятности ещё может этот год принести, всё самое страшное уже случилось, но пришёл Игорь, принёс алименты, и её огорошил. Во-первых, он не на работу к ней приехал, как у них повелось, а прямо домой пришёл, чего Марина совсем не ожидала. И как она позже поняла, специально выждал до пятницы, чтобы без детей поговорить. А она разволновалась жутко, увидев его на пороге, сразу жаром окатило, занервничала, и только украдкой наблюдала, как Игорь оглядывается по сторонам, словно не в свой дом вернулся, словно не прожил в этой квартире много лет и не знал каждый гвоздь и угол. Потом за кухонный стол присел, и руки на столе сложил, в замок их сцепив. А Марина остановилась перед ним, чувствуя странное смущение. Подумала, и чаю предложила.