Просто Мария 2

Глава 9

Лорена проснулась от телефонного звонка. Подняв голову, она сразу же подумала:

«Что-то в последнее время я совсем разленилась. Спать днем?.. Такого прежде я за собой не замечала…»

Приподнявшись и опершись на локте, Лорена подняла трубку.

— Донна Лорена?.. — Послышался из трубки голос Бурручаги.

Лорена, еще несколько не отошедшая ото сна, откликнулась сердито:

— Да, это я…

— У меня неплохие новости…

— Какие же?

— Я сегодня был у донны Марии…

При упоминании о Лопес, главном враге всей своей жизни, Лорена проснулась окончательно.

— Да, и что же?

— Мне пообещали место, — в голосе Бурручаги слышалось скрытое ликование.

— Ладно, об этом не по телефону, — перебила его Лорена.

— Просто я хотел бы выяснить, что мне делать дальше, — произнес Антонио Гарсиа. — Я ведь у вас на службе…

Поразмыслив минутку, Лорена сказала:

— Ладно, можешь подъехать ко мне… Только очень прошу тебя — переоденься во что-нибудь чистое. Надеюсь, у тебя хватит сообразительности не являться ко мне в тех отвратительных одеждах, в которых ты работаешь на своей свалке?

Продиктовав Бурручаге адрес, Лорена положила трубку и наскоро переоделась. Она знала, каким непререкаемым авторитетом была для этого темного и забитого парня. Не могла же она предстать перед Бурручагой в домашнем наряде!

Спустя полчаса Антонио Гарсиа стоял на пороге квартиры своей покровительницы. Почему-то он испытывал огромную внутреннюю робость — он и сам не мог сказать себе, почему именно. Может быть, потому, что очень верил в Лорену и надеялся, что с ее помощью сможет выкарабкаться из того положения, достаточно незавидного, в котором оказался по злой воле судьбы. А может быть, потому, что испытывал внутренний трепет перед своей новой госпожой — человеком властным и твердым.

Однако Лорена встретила Бурручагу довольно приветливо.

— Ну, что у тебя нового?.. — Спросила она, едва поздоровавшись.

Бурручага принялся с воодушевлением пересказывать разговор с Марией, который произошел буквально несколько часов назад.

— Она такая приветливая, такая добрая… — Антонио Гарсиа запнулся на полуслове, поймав на себе недобрый взгляд Лорены. — Да…

— Добрая?.. — На лице Лорены зазмеилась недобрая ухмылка.

— Да…

Теперь до Бурручаги дошло, какую же непростительную оплошность он совершил, принявшись расхваливать Лопес. «И зачем я начал свой рассказ с того, какая замечательная женщина донна Мария?.. — С укором самому себе подумал он. — Я ведь знаю, для чего Лорена подослала меня к ней…»

Поднявшись с тахты, уперев руки в бока, Лорена с нескрываемым сарказмом посмотрела на своего незадачливого собеседника и произнесла:

— Антонио Гарсиа!.. — Это обращение прозвучало очень официально.

«Точно прокурор», — отметил по себя Бурручага.

Лорена продолжала:

— Антонио Гарсиа!.. Эта женщина — само исчадие ада! Ты просто слишком глуп, чтобы понять это самостоятельно.

Бурручага точно в ожидании удара втянул голову в плечи.

— Да, исчадие ада, — почти кричала Лорена — настолько ее вывели из себя эпитеты, которыми Антонио Гарсиа наградил ненавистного врага. — Ты ничего не понимаешь в жизни… Ты вообще ничего не понимаешь. Да, с тобой поговорили очень ласково, очень вежливо — будь уверен, эта Мария к каждому умеет найти свой ключик. А ты уши развесил, ты просто купился на эту поддельную доброту!

Антонио Гарсиа попытался было оправдаться:

— Донна Лорена, я говорю только то, что мне показалось с самого начала…

— И поэтому ты решил, что Мария Лопес — хороший человек?

— Я этого не говорил…

У Лорены в последнее время появилось одно очень незавидное качество — она начала цепляться к словам, раздувая одну необдуманно сказанную фразу до вселенских размеров и приписывая собеседникам замыслы, о которых последние даже не подозревали. В свое время об этом качестве говорил ей Густаво дель Вильяр, утверждая, что подобные вещи могут сильно повредить его приемной дочери в дальнейшем. Однако та не вняла отческим советам и наставлениям — наоборот, чем дальше, тем больше увеличивалась в ней эта мелочная раздражительность.

Вот и теперь, глядя на совершенно растерянного Бурручагу, Лорена дала волю своему гневу.

— Да, тебя просто хотят одурачить!.. — Кричала она. — Из тебя, взрослого мужчины, делают дурачка… А ты, глупец, не понимаешь этого…

Все время этого монолога дель Вильяр Антонио Гарсиа стоял, красный, как рак. Он чувствовал себя очень неудобно — отчасти от совершенно несправедливых, с его точки зрения, упреков своей госпожи, отчасти потому, что госпожа даже не предложила ему присесть…

«А вот донна Мария, — невольно подумал Антонио Гарсиа, — та наоборот, сразу же сказала «садись»… Неужели она действительно так искусно притворяется?

Лорена тем временем продолжала неистовствовать:

— Неужели ты никогда не слышал, что зло обычно маскируется в одежды добра?

— Да, — едва слышно, одними губами, пролепетал Антонио Гарсиа, — наш приходской священник что-то такое говорил на воскресной проповеди…

— Значит, ты и сам должен был догадаться, что эта Мария — как раз тот самый случай…

— Простите меня, донна Лорена, — Бурручага едва не плакал — так сильно подействовали на него крики госпожи. — Простите, я просто не подумал, что сказал…

Вопреки ожиданиям Бурручаги, это высказывание не успокоило Лорену — наоборот, оно еще больше подлило масла в огонь.

— Не подумал?.. — Переспросила она вызывающим тоном.

— Нет… То есть да…

— Так да или нет?

Вконец запутавшись, Антонио Гарсиа сконфуженно замолчал.

— А, понимаю, — продолжила Лорена с нескрываемой издевкой, — понимаю… Теперь я хорошо понимаю — ты просто неискренен со мной… Ты хотел меня обмануть. Вот как ты, оказывается, платишь за все благодеяния!

Антонио Гарсиа, как и многие латиноамериканцы, был чрезвычайно впечатлительной натурой. На глаза его невольно навернулись слезы. Он никак не мог понять — чем именно он провинился перед своей госпожой, чем именно вызвал такой дикий гнев, однако тем не менее, все равно в глубине души чувствовал себя невольно виноватым — наверное только потому, что Лорена была недовольна…

Наконец, собравшись с духом, он спросил:

— Почему же я такой неблагодарный?

Лорена, удовлетворившись произведенным эффектом, наконец несколько успокоилась. Более того, глядя на Бурручагу, она самодовольно заулыбалась.

«С этим неотесанным идиотом надо быть как можно строже, — подумала она, — нельзя давать ему спуску. Надо время от времени ставить его на место — тогда он действительно будет служить мне верой и правдой».

— Почему я сочла тебя неблагодарным?.. — Переспросила Лорена.

Бурручага кивнул.

— Нет, донна Лорена, я вовсе не такой, каким вы меня посчитали…

— Почему сочла неблагодарным?.. Да ты ведь сам только что сказал мне, что назвал Марию Лопес доброй и отзывчивой не подумав…

Бурручага пожал плечами.

— Да…

— Значит, ты говоришь одно, а думаешь другое?.. — В голосе Лорены вновь зазвучал вызов. — Значит, у тебя на уме могут появиться мысли, которыми ты не поделишься со своей госпожой?

До Бурручаги начал доходить смысл этой придирки дель Вильяр.

— Нет, вы не правильно поняли меня, — с жаром воскликнул он. — Я хотел сказать… — Бурручага запнулся, подыскивая оправдания, наиболее подходящие в подобной щекотливой ситуации выражения, — я только хотел сказать… Ну, что Мария Лопес такой только показалась…

— Ну, и какой же еще она тебе показалась?.. — медленно, растягивая каждое слово, спросила Лорена.

— Она показалась… Она показалась… — Начал было Антонио Гарсиа и тут же запнулся.

Он не мог сказать о Марии Лопес абсолютно ничего дурного. Если бы ему пришлось рассказывать о своей встрече с главой студии «Лопес продакшн» где-нибудь в своем квартале, на улице Симона Боливара, хвалебным эпитетам наверняка бы не было конца. А тут…

— Так какой же она показалась тебе, Антонио Гарсиа?.. — гнусно улыбаясь, поинтересовалась Лорена.

Бурручага, уставившись в пол, понуро молчал.

— Что ж, — произнесла Лорена, — что ж, тогда я расскажу тебе, какой она мне показалась… Антонио Гарсиа, — произнесла Лорена, — эта женщина разрушила все самое дорогое, что только у меня было… — Лорена ощущала в себе небывалый прилив вдохновения, который всегда появлялся у нее накануне подобных инсинуаций. — Да, она отняла у меня все, все, чем я гордилась… Она отняла у меня дочь — бедняжка Лаура теперь наверняка в раю, но ведь она могла еще немножко пожить среди нас… Она умерла из-за Хосе Игнасио, этого незаконнорожденного выродка. Мой любимый брат Хуан Карлос — он был такой наивный, такой… — по щеке Лорены покатились притворные слезы, — такой… доверчивый. Он безрассудно бросился в сети, расставленные для него этой хитрой и коварной женщиной… А что же получилось? Он умер!.. — Лорена притворно, однако очень натурально всхлипнула.

Бурручага с искренним сожалением посмотрел на свою благодетельницу.

— Извините, — пробормотал он, — ради всего святого, простите меня, донна Лорена… Я ведь не знал этого… Умоляю вас — простите мой невольный проступок. Я не хотел — видит Бог! — я не хотел вас обижать…

Лорена, искоса глядя на Бурручагу, вновь громко всхлипнула.

— Да, это еще не все. Эта стерва — я говорю о Марии Лопес, — так вот она сумела втереться в доверие к моему престарелому отцу, уважаемому Густаво дель Вильяру…

Бурручага вспомнил, что эта фамилия упоминалась Марией в недавней беседе.

— Виктор, муж Марии, говорил, что почтенный и уважаемый сеньор руководит школой для бедных, — произнес Антонио Гарсиа. — Я еще тогда и подумал — может быть, это ваш родственник?

— Ничего себе родственник!.. — вспылила Лорена, — это же мой родной отец!..

Если бы приемный отец Лорены слышал весь этот разговор, он бы, наверняка, вторично отрекся от своей дочери.

— Да, так вот: эта коварная, эта жестокая женщина умудрилась втереться в доверие к дону Густаво, — Лорена всхлипнула еще громче, — и он поверил ей. Да, он поверил этой шлюхе! Она наплела ему про меня столько нехороших вещей!.. Она вылила на меня целое ведро грязи, целое ведро помоев…

Бурручага покачал головой.

— Неужели ваш отец, уважаемый дон Густаво дель Вильяр, поверил не вам, а этой… — С языка Антонио Гарсиа уже готово было слететь ругательство, но в самый последний момент он почему-то передумал и произнес: — этой женщине… Но почему?

— Почему, почему, — неожиданно передразнила собеседника Лорена, — а все потому же: у этой Лопес есть одно качество: она, как никто другой, умеет очень быстро втираться в доверие к людям.

— Вы хотите сказать, что…

Лорена не дала Антонио Гарсиа договорить.

— Я хочу сказать, что тебе надо меньше слушать, что плетет эта злая женщина, — произнесла Лорена, — я хочу сказать, что ты во всем должен слушаться только меня… Я хочу сказать, что ты слишком глуп, чтобы иметь собственное суждение на этот счет…

Произнеся эту тираду, Лорена поняла, что немного хватила лишку. Что-что, а отказывать Бурручаге в собственных суждениях на чей бы то ни было счет ей не следовало — во всяком случае, в столь резкой и категоричной форме, как она это только что сделала.