Кольцо с шипами Карина Рейн

Демид стоит у окна и смотрит на город, спрятав руки в карманах брюк; его задумчивое лицо выглядит каким-то грустным, и от этого его кредо тирана и деспота немного меркнет в моих глазах, что меня немного смущает. Он оборачивается на шум и выглядит слегка удивлённым — правда, недолго: совсем скоро на губах Пригожина расцветает довольная ухмылка. Я прикидываю в уме, как это всё выглядит в контексте с тем, что обо мне уже думают некоторые из его подчинённых, и мои щёки начинают полыхать.

— Простите, Демид Дмитриевич, я пыталась её остановить, но… — начала секретарша, но муж останавливает её взмахом руки.

— Вы свободны, Елена, — включает режим строгого босса, и секретарша послушно скрывается за дверью.

Теперь, когда в помещении остались только я и мой муж, места стало как-то маловато; я чувствую, что начинаю терять весь свой пыл, но не признаваться же в этом.

— Что всё это значит? — недовольно спрашиваю, вперив взгляд в Демида. — Я третий день подряд просыпаюсь одна в пустой квартире, и единственное доказательство того, что ты вообще присутствуешь в моей жизни — несчастный клочок бумаги на холодильнике! По-твоему, этого достаточно для того, чтобы я чувствовала себя замужем?!

В глазах Пригожина загораются озорные огоньки — как в тот день после брачной ночи, которой у нас не было; лукавая улыбка расплывается на его губах, и я теряю нить своего же монолога.

— То есть, ты признаёшь, что скучала по мне? — вкрадчивым голосом спрашивает, а я теряюсь окончательно.

— Что?

— Ну, ты ведёшь себя так, будто тебе не хватало моего общества эти два дня, и на третий ты не выдержала. — Он, словно камышовый кот, медленно подкрадывается ко мне, чтобы обойти по кругу и застыть за спиной. — Ты ведь так рьяно отстаивала свою свободу и независимость; я дал тебе их, и что в итоге? Ты и трёх дней не продержалась в своём гордом одиночестве.

Последнее предложение — шёпотом на ухо, от которого по всему телу разбегаются мурашки, застывая комком напряжения в основании черепа; Демид не дотрагивается до меня даже кончиками пальцев, и всё же я чувствую его каждой клеточкой тела.

— Я не скучала, — почему-то шёпотом отвечаю.

Его костяшки пальцев прокладывают дорожку вдоль всего моего позвоночника, и я дёргаюсь, подавляя безотчётное желание выгнуться дугой.

— А вот я скучал, — шепчет куда-то в затылок и тут же слегка касается губами шеи.

Мои пальцы с силой стискивают ремешок сумки, которую я теперь держу двумя руками.

— Неправда, — не соглашаюсь, хотя понятия не имею, как вообще могу что-то соображать. Быть может, вообще лучше расслабиться и позволить себе просто побыть его женой? — Если бы ты скучал, то не оставлял бы меня одну три дня подряд!

— Твоё недовольство лишь подтверждает моё предположение, любовь моя, — улыбается, становясь передо мной. — Но у меня ещё будет возможность заставить пылать твои щёки — и не только их; сейчас у меня есть к тебе просьба, и я надеюсь, что ты поможешь мне.

— Помогу с чем? — непонимающе хмурюсь.

— Помнишь, я говорил, что по долгу службы мне приходиться часто встречаться с клиентами в общественных местах? Сегодня вечером как раз будет одна из таких встреч, и я хочу, чтобы ты была рядом со мной в это время.

— Ты заедешь за мной, или мне привыкать к тому, что теперь я со всем должна буду разбираться сама? — снисходительно фыркаю.

— Осторожнее со словами, дорогая, — весело улыбается. — А то решу, что ты в меня влюбилась.

Мои глаза удивлённо распахивают, и я уже открываю рот, что сказать, куда ему пойти, как дверь его офиса снова распахивается, и на пороге вновь появляется Елена.

— Прошу прощения, босс, не хотела вам мешать, — роняет она, но в её словах ни капли искренности — как раз за этим она и пришла. — К вам господин Кондратов — по личному вопросу.

Поворачиваюсь обратно к Демиду, понимаю, что это, очевидно, и есть тот самый клиент, с которым он собирается обсуждать детали сделки за ужином, на котором я должна буду присутствовать. Пригожин кивает секретарше и переводит на меня подозрительно хитрый взгляд; хмурюсь, но ничего сообразить не успеваю, как его губы касаются моих — не мягко и невинно, а жадно, властно и настолько откровенно, что у меня голова идёт кругом. Пришлось ухватиться за его шею, чтобы удержаться на собственных ногах и не свалиться на пол, словно куль с мукой. Каким-то шестым чувством осознаю, что секретарша только-только захлопнула дверь, но не соображаю ничего из-за нахлынувших эмоций; Демид буквально вжимает меня в себя, и мне не хватает кислорода, но я впервые со дня нашего знакомства не могу найти в себе сил оттолкнуть его.

— Как жаль, что у меня встреча, — оторвавшись от меня, тяжело дышит муж. — Иначе я запер бы дверь и…

— Мне нужно возвращаться домой, — испуганно перебиваю.

Я знаю, что он собирался сказать, и злюсь на своё тело за то, что оно так яро откликается на все прикосновения Демида — будто с удовольствием признаёт в нём хозяина. И Пригожину не обязательно даже дотрагиваться — достаточно лишь посмотреть на меня тем взглядом, который говорит, что он хочет меня — и моё тело уже полыхает.

Демид понимающе хмыкает и выпускает меня из кольца своих рук — но не из поля зрения.

— Дома тебе не найти причин, чтобы увернуться от меня снова, — лукаво щурится. — Я приеду в семь — будь готова к тому времени.

Киваю и собираюсь уйти, однако он снова не даёт — притягивает к себе, но теперь просто обнимает, уткнувшись лицом в мою макушку; мне бы возмутиться, но я окончательно перестаю понимать, что происходит.

Приехала сюда за ответами, но в итоге появилось лишь ещё больше вопросов.

Из офиса Демида выхожу, должно быть, с диким видом — мягко говоря — и кошусь в сторону секретарши, которая явно удивлена таким выбором своего босса. Наверняка надеялась заполучить его для себя — вон как грудь из блузки выпятила, она разве что наружу не вываливалась. Конечно, Демид не принадлежит мне, но было бы обидно узнать, что за моей спиной он спит со своими подчинёнными.

Это не было бы удивительно — среди богатеев немало плейбоев.

Неприятно — да, но не удивительно.