За что ты меня так ненавидишь? 2

Семнадцатая глава

Мое тело сковывала злость. Я была готова орать, кричать, бить ногами по полу, рыдать в конце концов. Но вместо этого я сидела за столом и делала вид, что мне все надоело.

Я водила вилкой по тарелке — есть совершенно не хотелось. Нет, я не вернулась к своей пагубной привычке — раньше я хотела есть, но не ела. Сейчас я и не хочу.

Юлианна о чем-то рассказывала маме, я старалась сконцентрироваться. Затем мама стала спрашивать про мои планы — я ещё утром ей сказала, что хочу погулять одна по городу. Осталась неделя моего пребывания здесь — нужно успеть насладиться видами. Ее вполне устроило мое вранье — на самом деле я просто хотела выйти из этого дома.

И сейчас, когда он сидит напротив меня, мне этого хотелось до боли.

— Ты уверена, что хочешь пойти одна? Может, тебе составить компанию? Юлианна дома, мы можем быстро собраться…

— Нет, мам. Я хочу одна погулять.

Я лишь надеялась, что мама не будет продолжать настаивать — мне действительно нужно побыть одной.

— Хорошо, дорогая. А во сколько вернёшься?

— В девять точно буду дома, — заверила я.

Я потянулась за стаканом, чтобы налить себе воды, когда вдруг он решил высказаться:

— Ты же ещё наказана. Марина, опять смягчила приговор?

Во мне закипала ярость. И это он сейчас что-то говорит про смягчения приговора?? Он?!! Он весь вчерашний день отсыпался в своей комнате, потому что за день до этого тусовался всю ночь. И он сейчас напоминает моей маме, что я наказана? А за что? За то, что ударила его тогда у бассейна. Надо было мозги ему вышибить.

— …А потом уже ночью я не стала будить твоего отца, чтобы сообщить о беглеце, который прыгнул в машину и укатил, а вернулся только через три часа.

Так вот! Получай. Думал, один такой умный, строишь из себя не пойми кого. А ведь это не так. И мама будто прочла мои мысли, повернулась к нему и прошептала:

— Саша, не думай, что все вокруг глупее тебя.

Я наконец-то налила себе воды и одним залпом опустошила стакан. Когда мама закончила отчитывать своего пасынка, я почувствовала небольшое облегчение. Хоть кто-то смог поставить его на место. Жаль, что я так не могу…

— И куда ты собираешься?

Он серьезно хочет выяснять отношения при моей маме? Думает, раз она тут, я не смогу ему нагрубить, потому что это будет выглядеть странно? Да плевать вообще, как это выглядит. Я не буду с ним общаться по-нормальному. Он прекрасно дал мне понять, что я для него — никто. А значит, пусть получает то, что заслужил — злую, беспринципную и жестокую Аврору.

— Тебе какая разница, — ответила я сквозь зубы.

И не успел он съязвить мне в ответ, как Юлианна потянула его за руку и предложила пойти в кино.

Отлично. Хотя бы к своим алкашами не пойдет. Подожди! Меня это волновать не должно — пусть хоть к кому идет.

Я встала, убрала свою тарелку в посудомоечную машину, улыбнулась маме и пошла наверх собираться.

То и дело я слышала его шаги — он ходил в своей комнате, выходил в коридор, снова заходил в свою. Я была готова, что он в любой момент ворвется ко мне, но этого не произошло.

Я постаралась как можно быстрее собраться — душ, легкий макияж, белая футболка, широкие штаны зелёного цвета и белые кеды. Этого достаточно для прогулки по городу.

Прежде чем выйти из спальни, я прислушалась — шагов не было слышно, а значит, можно выйти. Но как только я открыла дверь, увидела его. Он стоял где-то между нашими спальнями — Саша тоже переоделся. На нем была белая футболка, зеленые штаны и белые кеды. Мы снова оделись в одинаковые цвета, правда, его штаны были темнее моих. И все же — при других обстоятельствах я, конечно, рассмеялась или хотя бы улыбнулась, но сейчас я прошла мимо него к лестнице. Он даже презрительного взгляда не заслуживал — полный игнор и равнодушие.

Но как мне было сложно! Как было тяжело! Сердце разрывалось, воздуха не хватало. Мне хотелось плакать постоянно. Что в принципе я и делала периодически. Поэтому я и хотела остаться одна — в любой момент мне станет хуже, я не смогу сдержать слезы.

Хотя ночью я была уверена, что слез уже не осталось. Я проплакала две ночи подряд — одну, когда ждала его, не зная, куда же он все-таки поехал и с кем. Я сначала металась по своей комнате, а затем решила подождать его. А чтобы точно не пропустить его возвращение, я пошла к нему. Обессиленная я легла в его кровать и уснула.

Он вернулся под утро. Проснулась я в его объятиях, это было так приятно, пока я не осознала, что происходит. Он уехал с ней… и мои догадки подтвердились. Как же мне было мерзко на душе. Как будто меня сломали, растоптали, а потом попытались склеить на дешевый скотч.

На следующий день я старалась не выходить из спальни. Он делал то же самое. Мы так и не столкнулись. Конечно, он отсыпался после бурной ночи, а я беззвучно плакала в подушку. Плакала, плакала, плакала… и вот ночью показалось, что больше мне нечем плакать.

Наверно, пока я спала, запас слез пополнился, потому что даже сейчас, пока я выхожу из дома, сажусь в такси, я готова расплакаться в голос.

Я не знала, куда поеду, что буду делать. Самое главное, не возвращаться домой. Буду бродить по городу, пока не устану. А вечером вернусь.

С такими мыслями я прошлась по главным улицам, прогулялась в сквере и уже почти дошла до парка аттракционов, куда мы однажды ходили с родителями. Не заходя в ворота, я увидела его. Он покупал сладкую вату для Юлианны. Девочка выглядела очень счастливой, а Саша… черт. Ну почему?? Почему даже после всей боли, что он мне причинил, меня тянет к нему. Как же было бы здорово, если он не поехал в ту ночь к Алене. Мы бы совершенно иначе проводили эти дни. Вряд ли бы мы поругались. Я бы и дальше верила, что нужна, что его тянет ко мне не просто со скуки, а потому что я ему нравлюсь. Верила бы, что у нас отношения, как он и говорил. Верила бы, что мы можем быть вместе

Нет, не так. Как же было бы здорово, если я не приезжала и не узнала о его существовании.

Я развернулась и ушла прочь от парка. Пройдя ещё метров триста, я поняла, что не туда свернула. Когда я достала телефон из кармана, открыла навигатор и стала читать названия заведений поблизости, мой взгляд упал на конкретный логотип. Туда!

Я пошла по навигатору и уже через минуту стояла около входа в кафе. Но мне было нужно не оно — я спустилась в подвальное помещение и толкнула дверь. Около нее висели эти китайские колокольчики, которые сразу же звякнули.

Мне навстречу вышла девушка. Я ожидала большого мужика с бородой и кучей татуировок. Хотя, может, это администратор.

— Добрый день. Вы по записи?

Черт! Конечно, сюда надо записываться, как и в обычный салон. Я помотала головой, готовая уже расплакаться. Конечно, меня не ситуация довела до слез, а определенный человек. Но из-за напряжения в теле я была готова заплакать при любом поводе.

— Сейчас посмотрю, что могу сделать. Проходите.

Я прошла за девушкой и села на черные кожаный диван. Пока она что-то смотрела в журнале, я огляделась — красно-черный интерьер, много кожи, бархата. На стенах висели сотни фотографий с работами, а справа от меня висела ширма из красных бусин.

— Да, где-то через 15 минут вы сможете попасть к Олегу.

Я кивнула. Все-таки будет большой и бородатый мужик.

Стереотипы стереотипами, но так и вышло. Я легла на кушетку рядом, боясь сказать что-то лишнее.

— Восемнадцать есть?

— Ага.

Он протянул руку.

— Что? — с удивлением спросила я.

— Паспорт давай. Ты на 18 не выглядишь.

Паспорта у меня с собой не было. И вот я снова сижу с мокрыми глазами, как подошла та девушка, которая встретила меня у порога.

— Что-то случилось?

— Да, я не взяла паспорт. Не подумала, что он может понадобиться.

Начнём с того, что я вообще не подумала, что я могу оказаться тут. Но говорить я этого не стала, а то решат, что я могу передумать.

— Фото есть?

Конечно! Я храню сканы всех моих документов в отдельной папке в телефоне. Этому меня научил папа.

Я быстро показала фото паспорта. Он одобрительно кивнул, слегка задумавшись. Ну, да, восемнадцать мне исполнилось пару месяцев назад.

— Уже придумала, что хочешь?

Я снова закивала и протянула ему свой телефон. В заметках я напечатала фразу — «Anche questo passerà» — она максимально точно передавала мое состояние сейчас.

— И это пройдёт? — спросил Олег. Видимо, он тоже знает итальянский. Или я не первая решила сделать такую татуировку.

— Да, все верно. И это пройдёт.

***

Было больно. Я знала, что набивать татуировку на запястье с внутренней стороны будет больно из-за тонкой кожи и близости костей. Но моя физическая боль не могла сравниться с внутренней. И я дала себе волю — слезы лились рекой. Да так, что Олег был готов остановиться. Я без подробностей объяснила, что переживаю не лучшее время в своей жизни, отсюда и слезы. Наверно, я не единственная, кто приходил на процедуру в таком состоянии, потому что бородатый мужик только кивнул и продолжил свою работу.

Где-то через полтора часа я уже вышла из салона. На запястье была пленка, которая защищала мою ошибку от инфекций. Ненавижу татуировки, но мне казалось, по-другому просто нельзя было унять мою боль внутри.

Я на ватных ногах дошла до ближайшего сквера и села на скамейку. Люди проходили мимо — у каждого были свои проблемы, свои моменты счастья. Никому нет дела до меня.

Я достала из поясной сумки телефон, посмотрела на себя через камеру — опухшее лицо, красные глаза, отекшие веки. В таком состоянии идти домой нельзя, иначе мне придется долго объяснять, что со мной происходит.

Я ещё посидела в сквере, полностью игнорируя уведомления телефона. А в половину девятого я вызвала такси и поехала домой.

Ровно в девять я вошла в дом. На первом этаже никого не было — а чего я ждала? В глубине души я надеялась, что он будет здесь меня ждать. Зачем? Я не знаю, но так хотелось, чтобы он хотя бы попытался все исправить. Я буду дурой, если его прошу. Но проблема вот в чем — он не просил прощения.

А в реальности меня никто не ждал. Я поднялась на второй этаж, прошла по коридору. Около его двери я притормозила. А что если он сейчас выйдет? Увидит пленку на руке, спросит, что я сделала… Гордость мне не позволит ответить нормально, конечно, я буду хамить, грубить, потому что больно. Мне очень больно.

Я подошла к его двери, слегка дотронулась, прижимая ладонь к дереву. Вообще не факт, что он там — может, он снова уехал к друзьям. Может, он снова ночует у него.

Я услышала шаги и отскочила назад.

— Дорогая, ты уже дома! Вот здорово. А я подготовилась!

Мама показала на банки с краской, которые лежали в коридоре напротив моей комнаты. Я их даже не заметила.

— Пока тебя не было, я съездила за этим. Если цвета тебе не понравятся, мы можем вместе купить другие. Магазин работает до девяти, — с этими словами мама посмотрела на часы на запястье. Потом она бросила взгляд на мою руку и заметила пленку. — Ты сделала татуировку?

Я коротко кивнула, пытаясь проглотить ком в горле.

— Да, спонтанное решение. Надеюсь, я не пожалею.

Мама мне улыбнулась, сдвинула ремешок часов и показала свое запястье — я приблизилась и посмотрела на ее кожу. Там было мое имя и дата рождения. Никогда не замечала, может, потому что татуировка скрывается под часами.