Измена. Неверное решение

И в то же время грудь жжет от боли… это сердце рвется из нее и не желает отпускать.

Как мы дошли до этого? Как построили маршрут до этого хаоса, что сотрясает нашу, казалось бы, счастливую жизнь. Но ведь мне это не казалось? Счастье.

Оно же было в моих руках. И он был… А теперь…

Я слышу, как мама поднимается по лестнице, потому что становится слышно дочку, и я впервые в жизни не хочу, чтобы она была сейчас рядом. Иначе я напугаю ее…

Поэтому, когда дверь открывается, я сразу умоляю, не поворачиваясь.

– Мама, прошу тебя…

Она глубоко и тяжко вздыхает. Дочка верещит и явно улыбается, судя по звукам.

«Улыбайся девочка моя… Что бы ни было, всегда улыбайся…» – мысленно желаю ей.

– Что же вы творите, – шепчет мама и закрывает дверь.

– Теряем… вот что мы делаем, – отвечаю тишине, которой наплевать на мои слова.

Я уснула на кровати, кое-как умудрившись до нее доползти, а проснулась уже под вечер.

Когда вышла из комнаты, услышала, как папа играет с Машей внизу и меня ударило волной стыда перед дочерью.

Я быстро умылась и спустилась к ним.

Родители молчали. Мама накрывала на стол, с чем я и решила помочь, прежде чем дочка устроила истерику и попросилась ко мне. Папа отводил глаза, но я знала, что у него уйма вопросов и он то ли зол, то ли просто обеспокоен.

– Приятного всем аппетита, – пожелала и принялась кормить Машу, но, видимо, сегодня аппетита нет у всех. Кроме малышки, разумеется.

Молчание было тягучим и приносило дискомфорт. Я не люблю, когда за меня волнуются родители или кто-то еще. У меня было десять ужасно тяжелых лет сплошных неудач с беременностью и вспоминать эти эмоции, которые подавляли их обоих, я не хочу.

– Мам, пап, – обращаюсь к ним обоим, – я в порядке.

– В порядке она, – бормочет отец и подносит ложку с рагу ко рту.

– Не до конца, я согласна. Но это не повод сидеть с такими лицами.

Мама поднимает глаза и в них столько боли, что у меня снова разрывается сердце. Видимо, она поняла, что мы со Славой поставили точки в вопросах ДНК и прочем.

– Ну мам, – глажу ее кисть, накрыв своей ладонью. – Мы справимся с ним и все уладим.

– А я бы тоже хотел поговорить с твоим мужем.

– Папа…

– Ваня…

В голос с мамой останавливаем его.

– Вот и я тоже поговорил бы, так вы не даете, – снова бурчит.

– Пап, не нужно.

– Тогда объясни так, чтобы я не волновался Нина. Мне одного взгляда на тебя достаточно, чтобы захотеть пойти к твоему мужу.

Впервые он говорил о Славе таким недружелюбным тоном. И мне хотелось защищать мужа, несмотря ни на что.

– Ребенок, которого я видела действительно от Славы.

Мама издала громкое «Ах», отец опустил глаза в тарелку.

– И несмотря на это, мы… Я думаю, что нам нужна пауза, чтобы во всем разобраться и решить, что делать дальше.

Решаю не говорить о том, что мне сказал Слава. Это останется между нами двумя и той девушкой. Во всяком случае от меня никто ничего не узнает.

После ужина я отправляю родителей наверх, а сама мою посуду, пока Маша спокойно лежит в гостиной, пожевывая прорезыватель для зубов на специальном мягком коврике для детей.

Мысли уносят в этот самый разговор, и я впадаю в ступор, прокручивая каждое слово.

– Ты смотришь в одну точку уже пять минут, Нина, – говорит неожиданно мама.

– Да просто знаешь, – полоскаю последнюю тарелку, – никак не могу поверить, что мы это те, кто есть сейчас.

– И кто же вы сейчас?

– Никто? И опять же, так не назовешь, когда внутри все рвет от мыслей о нем.

– Я бы тоже не назвала вас никем, дочка, – поворачиваюсь к ней, сидящей за столом небольшим.

– Ты права. Но все так запутанно и плохо…

– Так и останется, пока не поймешь, что делать.

– А как понять, мам? Потому что я сейчас в таком диком состоянии…

Опускаю голову на свои ладони и тру лицо.

– Мы так легко распознаем любовь в других людях. Так легко свои чувства определяем, а предательство? Словно внезапно становимся слепыми. Как я могла не увидеть, что мой муж в полном беспорядке? Не увидеть его?

– В то время ты сама была не в лучшем состоянии Нина.

– Ох, мама, я так опустошена.

Она гладит по голове, и я сразу же чувствую слезы в глазах.

– Просто побудь наедине с собой и подумай. Построй заново каждую мелочь прошлых лет и настоящее. Представь себя без него и с ним, но уже с этим мальчиком. Он уже никуда не денется, Нина. И это большая ответственность, шагнуть вперед.

И впервые эта мысль оседает на моей душе.

Нас больше никогда не будет трое. Внезапно в наш мир вторглись и растянули его на его несколько углов. Почти варварски, но с громким оправданием, против которого я не могу пойти.

Мне столько всего нужно обдумать.

– Если хочешь, я присмотрю за Машенькой этой ночью?

– Нет, что ты, – поднимаюсь и смотрю на нее благодарно. – Спасибо, мамуль за все.

Обнимаю ее и целую в висок, уходя из кухни. Забираю дочь и поднимаюсь к себе.

Вспоминаю о визите к свекрови и знаю, что это будет катастрофой. Так как мне ни разу не позвонила Раиса Семеновна, значит, он ей ничего не сказал. А я завтра как слон в посудной лавке буду. Актриса из меня ужасная.

– Давай-ка мы устроим воздушные ванны, – раздеваю дочку и оставляю рядом с собой на кровати голышом, отчего она радостно визжит.

Вот что ребенку нужно для счастья.

Разговор с мамой Славы выходит напряженным. Потому что логичной причины найти не удалось. И рано или поздно нам пришлось рассказать ей о случившемся.

Я люблю его мать и отца и понимаю, что это будет новым ударом, на который мы оба не имели права. За своих я также переживаю. Мы вывалили на них все это, и теперь они переживают.

– Что же мне делать, солнышко? – спрашиваю улыбающуюся дочку.

Ночь не приносит удовольствия совершенно. Я разбита и ужасно себя чувствую. Тело ломит, голова раскалывается на миллионы кусочков.

Этой ночью я испытывала раз за разом углубляющееся одиночество. Холод, который сковывал и напрягал каждую мышцу… Ужасные ощущения.

К вечеру этого дня, нагулявшись с Машей до розовых щек, я думаю о предстоящем Новогоднем празднике, который я так любила встречать со своим мужем и по новой зарываюсь в боль и отчаяние, пока разум не начинает думать немного иначе.

Чтобы все вернуть, мне придется разделить внимание мужа на его сына, на ту женщину… Придется смириться с этим и женскому нутру, чтобы не ревновать и не представлять безумие в своей голове. Но его слова о насилии возвращают в начало. И словно щелкают в нужных местах.

Он сотворил это в состоянии наркотического опьянения, после моего звонка о том, что я потеряла ребенка. А перед этим я по собственной глупости пошла в клуб с Аней…

Мысль пронзает меня насквозь, и я почти перестаю дышать.

Я источник. Я начало и конец этому. Если бы не принятое мной решение, так много всего было бы иначе.

Живой ребенок, муж, который не совершил ужасного греха и неопороченная девушка с ребенком…

– Господи, – шепчу в пустоту комнаты и сажусь на кровать чувствуя, как дрожат руки и размывается зрение.

___

Остальные книги серии "Измены", которые читаются отдельно, но не менее интересны своими сюжетами:

1-я: Измена. После неё

2-я: Измена. Убивая любовь

3-я: Её измена

4-я: Измена. Борись за неё

5-я: Измена. Неверное решение

Глава 25

Дорогие мои читатели!

Поздравляю вас всех с Новым годом!

От всей своей души желаю вам прекрасного настроения, благополучия и мира. Счастья и радости. Здоровья и тепла. Улыбок, безумных идей и их воплощений. А еще много удивительных событий, которые останутся в вашем сердце и памяти навсегда!

С уважением, ваша Лила!

___

Эта ночь длится бесконечно.

Маша чувствует мое настроение, обеспокоенность и нервозность, поэтому много психует и плачет.

Засыпаем обе лишь под утро, вдоволь намучившись.

Мама ходит вокруг, но не пристает и не пытается лезть снова в душу. Впереди у меня столько решений, поэтому я пытаюсь все разложить в своей голове и навести там порядок. Но это рушится раз за разом.

– Так нельзя, Нина, – папа находит меня сидящей на кухне в одиночестве и садится за стол, прямо напротив меня.

На этот раз мама попросилась погулять с внучкой, видимо, надеялась, что я лягу поспать, она слышала, что Маша плакала ночью.

– Как так, па? – голос безжизненный какой-то, вымученный.

– Все важные решения даются тяжело. Но их принимать нужно своевременно. Принимать, а не убивать ими себя.

– Все стало иначе. Ты просто не понимаешь, как теперь изменилась ситуация.

– Я понимаю только то, что ничего простого не бывает, если это приводит к распаду семьи. Больше или меньше сложностей, это факт неоспоримый. Но суть в том, что прийти к решению осознанно. А не измучив себя этим.

– Опять же, я согласна. Но все сложно.

Он вздыхает и, накрыв мою руку своей, смотрит в окно отвернувшись. Мы погружаемся в тишину, и спустя мгновение папа снова начинает говорить глубоко задумавшись.

– Помнишь, когда тебе исполнилось семь. Я с тобой и мамой не жил какое-то время, тем летом, до школы?

– Нет.

Копошусь в памяти и не нахожу ничего подобного. Это было много лет назад.

– В то лето в августе мы поехали на море впервые. Все вместе.

– А, да, – улыбаюсь ему. – Вспомнила. Это было весело.

– Было, Нина. Это был отличный отдых, – папа забирает свою руку, опускает голову, и его голос становится грустным. – Тем летом, я почти потерял вас обеих. И до сих пор меня пугает эта мысль, что я был на грани самой огромной ошибки своей жизни. Огромной потери…

– Вы с мамой поссорились?

– По итогу, конечно же, да. Но все привело в действие мои мысли и поступки.

– Что ты сделал?

Я даже не припомню такого, чтобы они с мамой крупно ссорились или долго не разговаривали.

Но сейчас мои мысли расходились с той картинкой, которую я наблюдала всю свою жизнь. Потому что они мои родители и, вероятно, скрывали многое, чтобы не вовлекать. Однако сказанное отцом напугало меня.

– Я увлекся одной девушкой, Нина.

Мой вдох стал таким громким, что он поднял голову с ужасом на лице, боясь, что мне стало плохо.

Но на короткое мгновение я была близка к этому.

– Папа…

На фоне истории с моим мужем я ощутила укол разочарования.

– Нет, нет… Я не изменял твоей матери. Я не прикасался ни к одной женщине за всю свою жизнь, кроме нее. Мы ведь со школьной скамьи с ней вместе были.

– Как же тогда… – продолжить свой вопрос не удалось, и я замолчала, сгладывая слюну.

Папа поднялся на ноги и отошел к окну, но повернулся ко мне лицом и продолжил, смотря прямо в глаза.

– Я не знаю, как так вышло. Но почувствовав, что мыслями ухожу от Даши и позволяю думать о другой, взял паузу. Мне стало стыдно.

– Это все ужасно, папа. И как все было потом?