Страсть Дариуса

М.Р

Эпилог


Благословение

14 апреля 1838 года

Вздрогнув, ДАРИУС проснулся. Марианны не было рядом с ним в постели. Боже, утихнет ли когда-нибудь паника от того, что ее нет рядом? Он сомневался в этом. Приподнявшись на локтях, он оглядел комнату в тусклом свете рассвета. Вот она. Закутанная в свою голубую шаль, она сидела в шезлонге перед камином. Девушка сидела очень тихо. Настолько, что он подумал бы, что она спит, если бы ее спина не была такой прямой, как стержень.

Он не сводил с нее глаз, вставая с кровати и надевая халат. Он мог видеть, как ее плечи едва заметно двигались в предсказуемом ритме, который следовал за ровным дыханием. Он медленно подошел к ней и опустился на колени на ковер у ее ног. Она держала глаза закрытыми, но он мог сказать, что она полностью проснулась. Ее руки покоились по одной на каждом бедре. Он опустил голову к ней на колени и почувствовал, как нежная тяжесть ее руки коснулась его, начав мягкий, ритмичный рисунок перебирания пальцами его волос.

В словах не было необходимости. Общение шло к их умам из их сердец, по крайней мере, ему так казалось. Дариус вложил всю свою энергию в то, чтобы насладиться этим драгоценным моментом с ней, потому что подозревал, время уже очень близко. Все было готово пару недель назад. Они вместе корпели над книгами и подготовились, собрав столько знаний, сколько смогли почерпнуть. Все, что оставалось, — это получить опыт и позволить природе идти своим чередом, как это делали женщины на протяжении тысячелетий. Однако он заботился только об одной. Его. Сейчас он не стал бы давить на нее. Она скажет ему, когда будет готова.

Расчесывание пальцами продолжалось добрых пять минут, когда она внезапно замерла. Он почувствовал, как напряглись ее ноги под его щекой, спина напряглась на сиденье. Ее пальцы вцепились в прядь его волос и сжались в кулак. Она оставалась в таком положении, пока схватка не прекратилась, и он не почувствовал, как она расслабилась.

Дариус поднял голову и посмотрел на Марианну. Ее глаза все еще были закрыты. Он ждал, наблюдая, как при ее ровном дыхании поднимается и опускается большой выпуклый живот. Их ребенок в безопасности внутри ее тела. Глаза девушки резко открылись и поймали его взгляд. Очень пристальный взгляд цвета индиго удерживал его — взгляд сильной женщины.

— Дариус?

— Да, любимая?

— Пора. Скажи миссис Уэст, что нам нужны врач и акушерка. Наш ребенок родится сегодня…

Следующие четырнадцать часов не были легкими для Дариуса. Но он не позволил бы признать свою собственную борьбу, потому что сила, которую проявила Марианна, борясь за то, чтобы их ребенок появился на свет, просто раздела его, обнажив до костей, опуская у ее ног. У него была пауза, чтобы вспомнить, как она посмотрела на него сегодня рано утром, когда сказала, что пора. Тогда он думал, она королева-воительница. Метафора была удачной, потому что теперь девушка была уверена в битве так, как только мог быть уверен любой солдат.

Наблюдая, как Марианна преодолевает очередную боль, он почувствовал, как капли пота скатились по его спине, а рука сжалась в сильной хватке, которая не поддавалась никаким возможностям. Ее сила была удивительной! Черт возьми, все женщины были удивительны в своей способности создавать новую жизнь. По его мнению, представление о том, что их считают «слабым полом», было чистым идиотизмом. Возможно, мужчинам, придерживающимся таких убеждений, следует присутствовать при родах и посмотреть, не заслуживают ли их мнения радикального пересмотра.

Он выдохнул с облегчением, когда родовая боль ослабла, и она откинулась на него и подушки, поддерживающие ее. Марианну уложили в постель, а он был рядом, поддерживая девушку во время каждой схватки, и, несмотря на нежелание врача и акушерки пускать отца на роды, он никуда не собирался уходить. Марианна хотела, чтобы он был рядом, и он пообещал, так что остался здесь на весь процесс. Она так редко просила о чем-либо, что, когда это делала, он был более чем когда-либо полон решимости дать ей то, чего она хотела.

— Такая храбрая, любимая. — Он вытер пот и слезы и прошептал ей на ухо:

— Почти все закончилось. — Он прижался губами к ее влажному лбу. — Ты такая сильная. Дыши глубоко сейчас до следующей схватки. — Он беспомощно посмотрел на доктора Уинслоу, который выгнул бровь, как бы говоря: «Мне бы очень хотелось, чтобы вы убрали отсюда свою раздражающую задницу». Дариус просто покачал головой в категорическом отказе.

— Хочу пить… — выдохнула Марианна, преодолевая напряжение. Она встретилась с ним взглядом, возвращая его к себе.

— Конечно, дорогая. — Он поднес стакан с водой к ее губам, стараясь поторопиться до новой схватки. Не прошло и двух глотков, как у нее начались новые — пока самые сильные схватки. Она издала мучительный крик, который разорвал его сердце на еще большие куски.

Доктор Уинслоу оживился, но сохранил прежнее спокойствие.

— Да. Вот оно. Головка, опустилась. Миссис Рурк, пора тужиться. Сейчас, дорогая. Изо всех сил. Ваш малыш хочет познакомиться с вами, — пропел он. — Мистер Рурк, приподнимите ее, пожалуйста…

То, что последовало дальше, было самым трудным из всего, что ему когда-либо приходилось видеть, но он не пропустил бы этого ни за что на свете. Держа ее прямо и сильно, он терпел каждый крик, сильный толчок и льющуюся слезу, ненавидя, что она должна так страдать, и желая, чтобы он мог вынести это ради нее.

Но их награда подоспела вовремя. Эти последние пару мгновений сильной боли Марианны сменились величайшей радостью, когда доктор Уинслоу провозгласил:

— Поздравляю! У вас сын.

***

МАРИАННА никогда не была так прекрасна, и он никогда не видел ее более сияющей и не ощущал в ней больше радости, чем сейчас, в этот момент, когда держала их сына в своих любящих объятиях. Дариус задержался в дверном проеме и наблюдал, не желая разрушать очарование момента. Он чувствовал себя незваным гостем.

Ранее он счел благоразумным удалиться, пока акушерка, миссис Уэст, и Марта занимались послеродовыми делами, такими как купание ребенка и уход за Марианной. В конце концов, некоторые интимные моменты лучше оставить женщинам. Освеженная чистым постельным бельем и одетая в новое платье, Марианна накинула на плечи шаль. Темно-кофейные волны струились по шелку цвета морской волны, как ему всегда больше всего нравились ее волосы, перевязанные лентой сбоку. Однако ее сумеречные глаза не могли смотреть дальше младенца у нее на руках. Она просто смотрела, выглядя полностью влюбленной и благоговеющей перед тем, что держала в руках. Ее большой палец с мягкой лаской скользил взад-вперед по кремовому одеялу, которым был укутан их сын.

— Ты не войдешь? Мы ждали тебя. — Ее голос был тихим, но приветливым, словно она чувствовала его нерешительность, и не сводила глаз с ребенка. — Наш сын хочет познакомиться со своим папочкой.

Боже, как он любил ее! Как она поняла, что ему нужно некоторое утешение, и так щедро его подбодрила. Он подошел к краю кровати и увидел своего сына. У него сын! Крошечное розовое личико, увенчанное темными тонкими кудряшками, выглядывало из-под одеяла, миниатюрная ручка с пятью пальцами сжимала край ткани. Детские губки в форме бантика сосали палец, пока их сын спал на руках у матери. Такие эмоции нахлынули на него; он никогда бы не поверил, что возможно чувствовать так сильно. Они создали этого крошечного человечка и всегда будут связаны с ним кровными узами. Дариус отдал бы свою жизнь, чтобы защитить этих двух людей, и осознание этого факта заставило его сердце забиться сильнее в груди.

— Он прекрасен. Совсем как его мать.

— И как его отец. — Она ворковала с ребенком. — Он похож на тебя, Дариус.

— Ты так думаешь? — Он наклонил голову, улыбаясь сыну сверху вниз, гордость переполняла его.

— Я это знаю. Я запоминала его черты. Его подбородок, этот сильный лоб — как у тебя. Еще не совсем уверена насчет носа… — Она внезапно замолчала и подняла глаза. — Как насчет того, чтобы лечь с нами в постель и рассмотреть поближе?

Он опустился рядом с ними и был благодарен за мягкую подушку, потому что его тело внезапно ощутило последствия этого трудного дня.

— Теперь ты должен поддержать его за шею и прижать к своей груди, — сказала она, передавая драгоценный сверток.

— Как ты… держишь его? — пролепетал он. — Он… он… такой маленький и хрупкий… — Дариус обнаружил, что его слова сопротивляются этой идее, но тело отреагировало по-другому, когда он просто протянул руки и прижал ребенка к себе.

— Да, Дариус, ты должен подержать его, и он не такой уж хрупкий.

— Ой. — Чистая, невинная, совершенная любовь — вот что он испытывал к этому маленькому, новому человеку в своих объятиях. Он сразу по уши влюбился в него. Дариус провел пальцем по крошечной ручке, которая в ответ с силой обхватила его.

— Боже мой, — выдохнул он. — Ты права. Он не хрупкий, я чувствую его силу. Он такой сильный! Наш сын очень сильный. Ты такой сильный маленький человечек, — промурлыкал он, — не так ли, сын мой?

Марианна рассмеялась над ним. Просто тихий, довольный смешок, но ему было все равно. У него был сын… и они держались друг за друга! Жизнь была прекрасна.

— Знаешь, Дариус, нам придется придумать имя для этого маленького принца.

— Я могу придумать только одно подходящее имя, дорогая.

— Какое?

— Разве ты не знаешь? — Он встретился с ней взглядом. — Полагаю, тебе знакомо это имя, Марианна. — Он улыбнулся женщине, которую любил. — Только если ты этого пожелаешь, но пойми, я думаю, что это имя будет в честь него и в честь нашего сына одновременно.

Она наклонилась к нему, положив голову ему на грудь, протянула руку и нежно коснулась шелковистых тонких волос на голове их сына.

— Тогда, Джонатан. Джонатан Дариус Рурк. Наш Джонатан. — Они вместе наслаждались тишиной, с удовольствием наблюдая, как Джонатан спит, и его чистый детский аромат, похожий на амброзию благоухания, витал над ними. Ее прекрасный голос мягко донесся до него.

— Я люблю тебя, Дариус. И нашего Джонатана. Спасибо. Вам обоим.

— И я люблю вас обоих, дорогая. — Он поцеловал ее в макушку. — Как ты? С тобой все в порядке? Ты была такой храброй, сильной и отважной…

— …Идеально.

Теперь настала его очередь рассмеяться.

— Ты никогда раньше не говорила этого.

— Но это правда. Ты спросил меня, как я. Идеально. Идеальный ребенок. Идеальный муж. Совершенная любовь. — Она улыбнулась своей полуулыбкой.

— Ты серьезно? Да? — спросил Дариус.

— О да, с каждым ударом своего сердца, — ответила Марианна.

***

После этого дня ДАРИУС стал верить в небесные благословения. Шли годы, и он жил своей жизнью, но думал о своей жене точно так же, как думал всегда, потому что в его сердце она никогда не менялась. Марианна была все такой же, какой он увидел ее с самого начала. По-прежнему прекрасна и загадочна, по-прежнему любвеобильна и щедра, по-прежнему захватывает дух от бесконечных подарков, которые она так щедро дарит ему.