С первого сканирования

- Что это было? – сажусь и обхватываю голову руками, – У меня все сенсоры симафорят, как рождественская ёлка!

- Не знаю, как это бывает у других. – детектив свешивает ноги с кровати рядом со мной, – Но, признай, это было… необычно. – он обнял меня и прижал к себе, давая время успокоиться, – Давай попробуем вместе.

- Что? – процессор отказывался понимать смысл слов.

- Вместе придумаем, как поступить в ситуации Элайджи.

====== Глава 10. Нелегально. ======

Полгода спустя. Северный штат Аляска. Федеральная Тюрьма Денали.

- Сожалею, что так вышло. – он не смел поднять глаз от скованных рук, – Я, ведь, в сути, заслужил всё это. Принимал решения, не размышляя о последствиях. Не взвешивая чужие жизни и свою… Я поражён вашим прощением. И, правда, очень сильно жалею о содеянном.

Шесть недель назад Камски вообще решил, что у меня Стокгольмский синдром. Стокгольмский. У андроида. Угу, сейчас. Гефест чуть на винтики от смеха не рассыпался, когда у него спросила. Кстати, он пока остаётся единственным девиативным модулем RA009, кроме меня. У нас, как и у прочих андроидов, симуляция эмоций не предполагает подобного поведения, так как это даже не системная ошибка – это конкретный сдвиг по фазе, присущий лишь людям. Просто я хотела докопаться до истины, до причин подобного поведения Элайджи, такова моя натура, исходя из предписаний формы психологического взаимодействия: выяснить ситуацию до конца, проанализировать, сделать выводы и применять модель решений, предотвращающую провокацию подобного поведения со стороны людей.

- Я тоже, поверьте.

- Вы оба удивительны. – узник поднял на нас взгляд, всматриваясь, и мы увидели его небритое, осунувшееся лицо, – Я не мог представить себе, что мой прототип, созданный сопротивляться девиации, будет, в последствии, сосуществовать в эмоциональном согласии с первой и главной девиативной разработкой человечества…

- Вы тоже по своему уникальны, мистер Камски.

- Эль, время. – тихо напомнил Коннор и положил руку мне на плечо.

Человек с автоматом проводил нас на выход из федеральной тюрьмы. На улице была полярная ночь, ветер залеплял глаза снегом, мороз пробирался под наши пальто. Добраться до Аляски было не просто, но ещё хуже здесь обстояло с погодой в это время года. Перебарывая ветер, мы забрались в “Викинга”, где нас ожидала тёплая печка, цитрусовый глинтвейн в термосе и комфортное путешествие – будь перед нами хоть снег, хоть болото.

- Н-ну и х-холод-д-дрыга! – трясущимися руками разливаю нам горячий напиток.

- Наф-ф-фиг-га я с тобой п-п-п… п-п… поехал!?

У Коннора зуб на зуб едва попадал. За термокружку он схватился, как за последнюю надежду выжить, пока я пыталась не смеяться над ним, стараясь сохранить тепло.

- Т-т-т… Т-ты-ы… м-м-мен-ня… ль… лю-у-у-у… б-б-бишь!

Я отогрела пальцы дыханием и вставила ключи в замок зажигания. Мотор взревел. Пью глинтвейн, стараясь не расплескать, ибо трясусь от холода так, что зубы стучат по кружке.

- Т-так я и н-не скрыв… не скрыв… – Коннор закатил глаза, продолжая клацать зубами, – Тф-фу, зар-ра-аза.

Разматываю с себя шарф, снимаю капюшон и расстегиваю пальто. Печка в машине включилась автоматом вместе с зажиганием, а значит пора было немного раздеться, чтобы согреться быстрее. Наконец-то, мы могли возвращаться домой, в Детройт, ведь, более нашего присутствия не требовалось. А значит, этот месяц на Аляске для нас закончился. Правда, ещё не совсем благополучно – в такую погоду попробуй дождись свой авиарейс. Маркус меня подвесит. Надеюсь, Гефест там выкручивается.

- Знаешь, смайлик, – говорю тихо, а то, вдруг, Коннор уснул – как-никак часа два уже едем, – Мне… даже не верится, что всё и вправду получилось.

Это уменьшительно-ласкательное прозвище приклеилось само собой. Коннор непроизвольно корчил слишком умилительную моську, когда был чем-то доволен или смотрел на меня. Ну и улыбкой его я не могла налюбоваться. Вот “смайлик” к нему и прилип с концами и намертво. Не могла я его называть “Шерлоком”, как это делал Хэнк, ведь, тогда я бы каждый раз напоминала ему о работе. Да и что-либо брутальное Коннору, в общем-то, не особо шло. Сама я стала обыкновенной “врединой”, и очень гордилась своим прозвищем.

- Смайлик? Кон? – обернулась – детектив выключился, как лампочка, согревшись глинтвейном, с приоткрытыми губами, как у ребенка, – Ладно, спи. Приятных снов.

Дорога была практически занесена перемётами снежной позёмки, вдоль тянулась светоотражающая лента, местами изорванная ветром, чтобы люди не потерялись ни в бурю, ни в снегопад. Фары едва давали разглядеть что-либо на триста метров вперёд, иногда приходилось буквально перешагивать горы заледеневшего снега. Спасибо капитану Шэдоу из ФБР – через него я арендовала этот вездеходный автомобиль, который сможет проехать везде. Такая дорога утомляла, хоть машина и пролазила через сугробы, но останавливаться было нельзя – нужно было добраться до жилой базы и, как минимум, в тёплой ванне полежать.

Местные мужчины, которые наблюдали нас этот месяц, часто шептались в баре за нашими спинами:

- Пацан от холода калеет, а девке – хоть бы что! И видная какая!

- Да ладно, он просто её сексдроид. Нашла себе неутомимого, который любое желание исполнит. Вот и удобно ей – рядом послушный мальчик.

- Так, может, “подвинуть” его? С нами девке явно веселее будет!

И всё в подобном духе. Было противно и обидно, что о нас такое говорят. И вдвойне обидно, что секса у нас так ни разу и не было, так как мы пока довольствовались теми почти платоничскими отношениями, что у нас были. В какой-то момент нервы у меня сдали. Я деактивировала кожу на руке, невесомо провела пальцами по щеке Коннора и нежно его поцеловала, на что тот просто обнял меня и прижал к себе. Разговоры такого формата моментально стихли.

Впереди показались сигнальные огни жилой базы. Я протянула руку и потрясла детектива за коленку.

- Коннор, мы приехали, просыпайся.

Он открыл глаза и потёр сонное лицо, когда перед нами служащие базы уже открывали ворота ангара, чтобы мы смогли проехать внутрь.

**~*~

9 декабря 2039 года. Штат Мичиган, Детройт. Башня “Киберлайф”.

- Леди Блэр, можно к вам?

- Привет, Барри. – отрываюсь от компьютера, поправляю шерстяную накидку и снимаю очки, – Проходи конечно!

- Я тут не один. – Блэкпул зашёл в мой кабинет, а следом появился Маркус.

- Так, ребята, вдвоём вы приходите редко. – хмуро смотрю на них, – Что-то серьёзное?

- Камски сбежал. – сразу бросил в лицо Маркус.

Я, привставшая из кресла, плюхнулась обратно. Тириум отхлынул от лица. Ноги стали ватными.

- Скажите, что это всего лишь дрянная шутка.

Новое сообщение. – мелькнуло перед глазами, – Коннор Андерсон. Конфиденциально.

- Леди Блэр, я понимаю, как это может прозвучать для вас…

- Как колокол. – перебиваю Барри, – Как колокол возвещающий о казни. Господи…

Встаю из-за стола, прохожу к окну, делаю вид, что потерянно смотрю на конвейер, а сама открываю сообщение.

“Капитан Уэйн сообщил, что всё под контролем. Перевозка будет осуществляться Российским ледоколом. Британский Интерпол уже подключился в работу.” – написал Коннор.

Делаю вид, что кружится голова. Слегка оседаю и придерживаюсь за стекло. Маркус подхватывает на руки, уносит на диван, Барри пытается заставить меня сделать глоток воды. Отмахиваюсь и выбиваю стакан из руки Блэкпула, тот разбивается. Маркус хватает за руки, пытается успокоить. Нет, ребята, я вас не слышу, у меня звуковой процессор отключён. Начальник пытается связаться, обнажая руку и прикладывая к моей, но он услышит только давящую тишину и натолкнётся на стену. Я запрограммировала свои реакции на эту новость, делая реконструкцию, в которую в любой момент могла вмешаться. Коннор хорошо меня в этом поднатаскал.

Через некоторое время разлетится весть о том, что Элайджа был “схвачен” Интерполом на границе Великобритании, и его сгноят в британской тюрьме, а через пару лет мы всё узнаем о его смерти. Там, в Великобритании, Камски уже ждёт охраняемая лаборатория, хорошие условия. Явно лучше, чем были на Аляске. Мой отец будет работать с ним в паре над синаптической связью нейронов, их сканированием и картированием для оцифровки сознания. Папа сказал, что продолжает опережать семимильными шагами технологии впереди планеты всей, и помощник ему бы не помешал. Теперь Камски ждёт новое имя, новый имидж, новая легенда и другая жизнь. Жизнь под вечным присмотром Интерпола, до самого конца его дней. Но это было лучшим, что я могла ему предложить. И Элайджа был согласен на такие условия. Попросил лишь об одном – вернуть ему Хлою.

“А если она сама не захочет?” – задаю вполне логичный вопрос.

“Я не в праве настаивать. – он пожал плечами, – Она вольна делать, что пожелает. И самостоятельно принимать решения.”

Норт махала рукой у меня перед глазами, пока я сидела, безразличная ко всему. Маркус метался по моему кабинету – то разговаривал с Гефестом, который даже в курсе наших с детективом махинаций не был, то по телефону. Чуть позже подъехал Хэнк и забрал меня домой. Коннор сейчас был занят – расследовал дело о похищении ребёнка на пару с Ридом. Девочку нашли, а вот похитителя пока нет.

Да, с капитаном полиции Джеффри Фаулером, Хэнком и Коннором было решено весьма внезапно. Кон рассказывал мне, что они пытались уволиться, ведь, когда Элайджа меня похитил, Фаулер попытался вставить им палки в колёса. На Джеффри серьёзно надавили сверху. С очень высокого верху, даже я бы прогнулась. В итоге никого не уволили, Хэнк получил весь положенный и заслуженный оплачиваемый отпуск за годы службы, материальную компенсацию за травму от потери сына и отсутствующую психологическую помощь для работника департамента (а, ведь, он тогда продолжал работать, пытаясь абстрагироваться, и уже после сломался и запил), а Коннора повысили до младшего лейтенанта и детектива. Кто это сделал? С чьей это было подачи? Я не знаю. Может, Фаулер кому-то серьёзно насолил?

Вот Коннору теперь и приходилось терпеть Гэвина, пока Хэнк был в отпуске. А Риду приходилось терпеть Коннора. Ну, как, терпеть… Гэвин по большей части ничего за Коннором не успевал. Тот уже и улики сдаст, и отчёты отправит, и кофе себе попивает да в интернете сидит, а Рид только в материалах дела пытается свести концы с концами. Соответственно, их тандем оброс забавными прозвищами: “Истребитель и Парашют”, “Оптоволокно и Первый В Мире Компьютер”, “Плэй Стэйшн и Тетрис”, “Адронный Коллайдер и Распад Радиации”, “Циклотрон и Тормоз”, “Умный и Холостой”... и это только то, что я смогла запомнить. Хэнк до слёз порвался и заржал в голос на “Тетрисе”, адресованном Гэвину, я не удержалась от “Циклотрона”, хватаясь за живот и тыкая в Коннора пальцем. Тот даже обидеться не мог, да и не пытался – самому было ужасно смешно. Наш летний вечер на три бутылочки пива в кафе у набережной тогда был прекрасен.

Лейтенант Андерсон, понятия не имея, что со мной делать, усадил на диван, укутал в плед и беспокойно набрал детектива. Но тот уже был в курсе событий и просил Хэнка просто не трогать меня. Так и просидела до вечера, пока он не вернулся с работы.