С первого сканирования

- Ну, в этом я, как рыба в воде, ты и сам знаешь. – я отщёлкнула несколько тумблеров, – Хочешь сам немного полетать?

- Что, сейчас? – он снова оглянулся на меня с восторгом в глазах.

- Я подстрахую. – улыбаюсь.

Ястреб как раз сел нам на хвост, после того, как Сапсан отцепил его. Два планера бесшумно скользили в воздушных потоках над Детройтом, купаясь в закатных лучах солнца. И мой детектив был доволен.

**~*~

- Я впечатлён. – Коннор улыбается.

На голове у него ободок со светящимися плюшевыми кроличьими ушами, в руках сахарная вата на палочке со вкусом солёной карамели. У меня под мышкой огромная плюшевая зебра и крафтовое мороженое в большущем хрустящем рожке с “M&M’s” и бананом в свободной руке.

- Да ладно, это всего лишь призовой тир, было просто. – пожимаю плечами, – Давай доедим и поедем домой.

Мы медленно шли к выходу из парка развлечений. После полёта на планере прыжок с тарзанки или “Русские горки” с колесом обозрения казались немного банальными и совершенно не страшными, потому мы и постреляли в тире, прошли ленточный лабиринт, посоревновались на мягкой полосе препятствий в батутном центре и кто быстрее доберётся до верха на скалодроме, жутко смеялись друг над другом на веревочной тропе, перестёгивая страховки от испытания до испытания. Вокруг светились гирлянды на деревьях, освещая дорожки, под ногами носились дети, черные лебеди в искусственном пруду клянчили хлеб. Иногда в воздухе появлялся запах летней духоты, но тут же исчезал. Скоро будет тепло, и мы поедем нежиться на солнышке поближе к океану. Маркус и Норт предложили как-нибудь сыграть в пляжный волейбол и покататься на сёрф-досках.

А дома меня ждала огромная коробка с бантом на обеденном столе. Я кинула плюшевую зебру на диван и побежала открывать.

- Осторожно, там стекло! – крикнул детектив, едва не врезаясь в проём арки на всём скаку, спеша меня предупредить, – Аккуратно подними коробку вертикально вверх.

Беру двумя руками и медленно поднимаю… чтобы увидеть террариум. Оборудованный лампами, грунтом из кварцевого песка, мхом и несколькими корягами, с термометром на стекле и маленькой автоматической поилкой внизу. На большой плоской гальке под лампой грелись два геккона-эублефара леопардовой расцветки и щурились от удовольствия. Не андроиды – настоящие, живые гекконы. Я замерла с приоткрытым ртом, коробка выпала из рук на пол. Коннор обнял меня со спины и положил подбородок на плечо.

- Нравится?

- Смайлик, это… блин, это… – оборачиваюсь в кольце его рук и обнимаю за шею, – Да ты с ума сошёл!

- Полёт на планере шокировал меня куда сильней. – качнулся над ухом смешок.

День годовщины завершился очень спокойно. Мы поели, по очереди сходили в душ и просто уснули. Эх, а я-то надеялась на что-то большее…

На следующий день Коннора в шесть утра вызвали на работу, а я, проводив его, со скуки потихоньку доедала торт. Вкусный получился. Гекконистые, улыбчивые моськи с интересом выглядывали из-под половинки кокоса, прячась от дневного солнца, иногда косились в сторону мотыля и лярвы сверчков. Не, ребят, вам теперь кушать только вечером. Потом решила перебрать шкаф, чтобы избавиться от поношенных и вышедших из моды вещей, или того, что надевать уже просто не хочется. Открыв дверцы осматриваю полочки и платяной отдел. Взгляд цепляют ровные стопочки мужских носков, футболок, пальцы касаются стрелки на рукаве строгой рубашки. Улыбка появилась сама собой.

Спустя три с лишним часа сортировки на две кучи, занимаюсь примеркой выходной одежды. Для меня выходная одежда являлась важным атрибутом, т.к. общение с политиками и прессой подразумевало определённый дресс-код. Это Маркус или Коннор могут одеться в полуделовой кэжуал и выглядеть прекрасно, а вот мне и Норт приходилось “выпендриваться” ради правильного восприятия в обществе. Платья-коктейль, платья-футляр и вечерние, деловые юбки и блузки, пиджаки… Хлопнула входная дверь.

Я выскочила из комнаты в коротком вечернем платье и чулках с черной стрелкой сзади. Коннор вешает пальто на вешалку у двери, расстёгивает пиджак, снимает поясную кобуру, которую носит поверх брючного ремня. Наконец, оценивающе пробегается по мне глазами.

- Ого! Мы кого-то ждём?

- Нет. – качаю головой, подхожу и кладу ладонь на его щёку, – Я просто разбирала, что буду носить, а что нет. Ну и для встреч разных мерила. Голодный?

- Немного. Салат поем.

Иду в кухню и достаю салат из холодильника, выкладываю в тарелку.

- Куда тебя так срочно дёрнули сегодня? – ставлю тарелку на стол.

- Нашли труп с передозом. Ничего интересного. – он ослабил галстук и расстегнул верхнюю пуговицу.

- Опять “лёд”? – отрезаю несколько кусочков хлеба для него.

- Диацетилморфин.

- Редкость в наше время. – кладу по паре кусочков салями, украшаю сметаной для вкуса и мелко рубленой зеленью, ставлю бутерброды к салату.

- Подобное состояние трупа тоже редкость, ты бы видела… – Кон взял вилку и принялся есть, попутно рассказывая, – До чернушных язв исколотые вены, белки глаз жёлтые, бескровные. Опухшие и почерневшие губы и язык. Шприц валялся рядом, доза, судя по анализу, убила бы гризли.

Привычку совать всё на язык для анализа я у детектива отбила обещанием, что больше никогда его не поцелую, потому тот таскал с собой стерильный мини-анализатор со встроенным микроскопом, к которому можно подключаться в одно касание. Новая разработка Гефеста, кстати.

- Не думала, что при такой конкуренции в виде “Красного льда”, ещё остались героинщики… – утаскиваю из его тарелки круглешок огурца.

- Их какое-то время вообще слышно и видно не было. Видимо, почувствовали, что ты, я и Маркус планомерно рушим сеть “льда” в Мичигане. – он немного дерижировал вилкой, рассуждая, откусил бутерброд, – А тут – нарисовались!

- Ну, ладно-ладно, будет. Не психуй. – где-то внутри, будто от щелчка пальцев, включился психоаналитик, – Раскроешь и эту сеть. Надо – помогу.

- Мне бы сегодняшнее зрелище забыть… Не стереть, а вот именно, что забыть. Хотя бы на время.

Он покачал головой глядя в опустевшие тарелки, сложил руки на столе и уронил на них голову. Запускаю пальцы в его волосы, осторожно массирую кожу головы. Так проходит пара-тройка минут. Я прекрасно понимала детектива – приходя домой, нужно время, чтобы переключиться с рабочих проблем на семейные отношения. Наконец, он издаёт довольное “м-м-м”, поднимает голову – холодный, расчётливый детектив спрятался, уступив место солнечному, смешливому молодому человеку с тёплым и мягким взглядом.

- Вымою посуду.

И не важно, что из посуды пара тарелок, вилка да нож, Коннор встаёт у раковины. Подхожу, обхватываю его за талию и утыкаюсь лбом между лопаток. И точно знаю – сейчас он улыбается. Вода в раковине прекратила шуметь. Детектив замер.

- Эль, ты меня отпустишь? – голос тихий-тихий, едва различимый.

- Не хочу. – руками обхватываю его немного теснее, пробираюсь пальцами под рубашку между застёгнутых пуговиц.

- Дай, хоть переоденусь?

- Нет. – проталкиваю одну пуговку в петлю и запускаю под рубашку всю ладонь.

- Эль…

- Хочу сама тебя раздеть. – вторая рука потянулась к пряжке на ремне.

- Прямо здесь, в кухне?

- Может быть. – почти мурлычу возле уха.

Он быстро, но осторожно крутанулся в кольце моих рук. Аналитический процессор отсонарил, сколько я при этом задела сенсоров под его кожей,и они ярко вспыхнули, подсветившись тириумом. Мои, однако, пока не реагировали. Только по тириуму пробегали странные импульсы от процессора к сердцу и ещё ниже, так что пробирало до мурашек. Бытность андроидом дала о себе знать с внезапной стороны. Ощущения были… необычные, приятные, хоть и не совсем человечные. И пока я задумалась над этим, увлечённо расстёгивая пуговицы рубашки, Коннор скинул пиджак на диван, метнув его через всю кухню в гостиную зону, убрал мои волосы назад, и склонился, чтобы коснуться губами шеи. Вот тут мои подкожные сенсоры ожили, ярко вспыхнув ощущениями, прокатившимися волной от места поцелуя по всему телу. Довольное “м-м”, почти превратившееся в стон, заставило детектива отстраниться на миг, чтобы заглянуть мне в глаза. Коннор сейчас был совершенно другим. Всё тёмное и потаённое, что крылось в нём, что он так тщательно прятал, изображая идеального пай-мальчика, сейчас читалось на его лице. Будто совершенно другой… человек. Он сжирал меня колючим, похотливым взглядом. И снова где-то в глубине проснулся соревновательный азарт, который у нас присутствовал едва ли не каждый день – хотелось стереть эту самодовольную ухмылку с его лица, увидеть сведённые к переносице брови, чуть приподнятые в мольбе, мутный от системных ошибок взгляд сквозь дрожащие ресницы и приоткрытые губы в стоне удовольствия. Хотелось увидеть, как он проваливается в свой первый в жизни самый настоящий оргазм. Выстроив примерную преконструкцию и оценив уровень стресса и возбуждения, хитро заглядываю ему в глаза – я смогла полноценно добраться до ремня на его брюках и принялась решительно расстёгивать его, закусив губу.

- И что ты творишь? – голос тихий, низкий, с хрипотцой.

- А на что похоже? – привстав на носочки, шепчу в приоткрытые губы.

- “Долой ограничения”? – он приподнял бровь, припоминая нашу горячую игру, наш “секс без секса”, которую мы продолжали и по сей день, после чего оба по очереди убегали в душ. Счёт вёлся 78:149 в мою пользу, а Коннор, кончивший сто сорок девять раз лишь от стимуляции подкожных сенсоров на шее, затылке, руках и спине даже без поцелуев, явно проигрывал. Но за это время мы здорово смогли изучить собственные реакции и предпочтения друг друга. Сейчас любое прикосновение было гораздо смелее и глубже в эротическом смысле. Я больше не играла.

- Нахрен запреты!

- Ты проиграла, понимаешь? – он заправляет прядь мне за ухо, пока второй рукой притягивает ближе и прижимает к себе.

- Я получу от проигрыша гораздо больше, детка… – ласково веду пальцем по его шее, очерчивая линию воротника рубашки, зарываюсь в короткие волосы на затылке.

- Серьёзно?

- Сомневаешься? – смотрю с ехидным прищуром.

Моя провокация дала свои плоды – Коннор накинулся на меня с каким-то диким, первобытным поцелуем, периодически кусая за губы. Его руки заскользили снизу вверх от поясницы к оголённой части спины, прижимая и заставляя сделать шаг назад. Но я не желала отдавать ему всё доминирование, по крайней мере сейчас. Сменяю полярность расслабленности на напор и, придерживая детектива за талию, бёдрами прижимаю его к столешнице, ладонь с громким хлопком врезается в дверцу подвесного шкафчика возле его уха, и Коннор вздрагивает от резкого звука.

- Эль… – напора будто и не бывало, голос между поцелуями жалобный и тихий, а ноги у детектива немного подкашиваются, – Давай пойдём на кровать, Эль…

- Тогда неси меня в гостевую спальню, – удивлённый взгляд, – Я разбирала вещи, помнишь? В нашей кавардак.

Он отодвинул меня, чуть присел, подхватил под ягодицы и унёс в спальню, а там упал на спину, доверившись деревянному каркасу и мягкости матраса, не прерывая поцелуй, пока я продолжала обнимать его за шею. Подтягиваю ноги и усаживаюсь сверху, юбка платья задирается, открывая чёрный кружевной край чулок и подвязки. Взгляд у детектива слегка потерянный, пока он внимательно следит, как я медленно распахиваю на нём рубашку, а с моих кистей рук сам собой сходит скин. Первое прикосновение на уровне чуть выше сердца, и Коннор закусывает нижнюю губу, пока его скин постепенно открывает мне доступ к пластиковому корпусу и сенсорам. Веду пальцами вдоль всего тела к паху и перед моим прикосновением скин будто расступается, а задетые сенсоры ярко подсвечиваются будто приглашая: “Прикоснись! Прикоснись ещё!”