Снег возможен...

Но все же дошли, решили не экспериментировать сейчас. Хотелось просто того счастья и наслаждения, которое только они и могли дать друг другу, чтоб ни на что не отвлекаться, пытаясь сохранить равновесие.

Спальня была маленькой — счастье! Буквально упали с порога в кровать, почему-то рассмеявшись от той легкости и тепла, которые всегда были между ними, несмотря на жгучую жажду друг друга и страсть! Только забыли за эти месяцы, затолкали гневом и обидой… А теперь это все словно из них самих, изнутри, из душ выплеснулось, окутывая невероятно комфортной и уютной атмосферой такого единства, которое только с очень близким душевно тебе человеком быть может. С тем, кто мысли и желания по взглядам угадывает, по вздохам и легкой дрожи читает, зная тебя по долгому опыту совместно прожитых дней и ночей, пройденных вместе сложностей и испытаний.

За окнами снег метет, завывания ветра слышно, а им здесь жарко и так хорошо, словно в самом замечательном своем каком-то мире укрылись от всех проблем и забот, от прошлого. Только вдвоем, и не нужно им ничего больше!

Артем навис над ней, все еще слишком мрачный, казалось, из-за того, как ночные тени падали на его лицо, изламываясь на линиях шрамов. Но в его глазах она видела такой огонь чувственности и любви, такую нежность и нужду в ней, что все сомнения, слабо пытающиеся поспорить с дурманом коньяка, отступали.

Он наклонился еще ниже и словно собирался что-то сказать, но Яна устала от разговоров! Устала быть без него! От всего, что в голове роилось месяцами, невыносимо устала! Потому потянулась вверх, приподнимаясь, обхватила его шею и сама припала к губам любимого, не позволяя опять отступать или давать ей выбор… Видит бог, в этот момент она ничего не хотела решать или выбирать! Только любить его и быть любимой Артемом!

— Золото мое! — словно мысли ее прочитав, низко, рокочуще простонал Артем. — Что же ты со мной делаешь?! У меня же никакого терпения и выдержки сейчас нет! — и ответил на этот поцелуй. Да с такой горячностью, что уже она стонать начала!

Его язык врывался в ее рот с напором, страстно, явно доминируя и довлея над Яной. А ведь так давно у них близости не было. И тела, словно жесткая лихорадка сотрясает! Ломка по нему, по всему тому, что может, имеет право с этого мужчины взять и стребовать!

А Артем уже стянул шлейки бюста с ее плеч и губами до груди дорвался, распалял языком и так слишком чувствительные соски, втягивал их в рот, облизывая и посасывая, словно дивным лакомством наслаждался. Одной рукой помогал ей брюки снимать, а второй потянулся к прикроватной тумбе, видно, тоже по старой памяти.

И не зря, кстати. Да, у них там, в ящичке, оставалась пара презервативов еще с тех времен, когда не жили вместе.

— Думаешь, еще годные? — лукаво поинтересовался Артем, повертев небольшой упаковкой у нее перед глазами, которую он же покупал.

При этом понимал, что она не в состоянии ни на вопросе сосредоточиться, ни на дате! Потому что его вторая рука уже вновь ловко проскользнула ей под трусики и с напором, но нежно, буквально дурманя, ласково натирала ее самые чувствительные точки, то и дело дразня, будто сейчас внутрь тела пальцами проникнет, но лишь на чуть-чуть погружаясь…

— Вот именно сейчас мне уже все равно! — с придыханием выдавила Яна, подавшись бедрами вперед, словно сама ловила эти сладкие ласки телом, насаживалась на его руку. — Будем надеяться, что годные.

Артем низко, коротко хохотнул, будто давился воздухом и этой их страстью друг к другу. Глубже, настойчивей свои пальцы в ее влагалище протолкнул, наполняя, растягивая; заставляя громко застонать. Знал же, как она любит!

А Яна рукой сжала его затылок, пытаясь в эти короткие волосы своими пальцами зарыться. Потянула голову на себя, начала в свою очередь целовать и нежно кусать его чуть обветренные губы.

Упивалась тем, как жадно Артем следил за ее реакцией, как у него по линии волос на лбу испарина выступила; и лихорадочный румянец на скулах, выдающий, что и любимый возбужден до предела. Ну и каменной твердости член, который однозначно упирался ей в бедро, не оставлял никаких сомнений!

— Боже! Яна! У меня ни на что терпения не хватит, — хрипло и с какой-то обескураживающей веселой честностью выдохнул Артем ей в рот, отвечая настолько же жарким поцелуем. Отложил пока презерватив, лаская пальцами ее влажные складочки и уже припухший, невероятно вдруг чувствительный клитор. Стаскивал свои джинсы одновременно с этим. Не очень выходило одной рукой.

— Мне тоже, кажется, ничего не хочется, кроме как основного. Хочу, чтоб вошел в меня, сильно, наполнил, — после коньяка было легче переступить через какую-то стеснительность из-за месяцев разрыва. Влиться в прошлое русло откровенных и честных отношений.

Протянула руки, помогая ему с джинсами. Сама же взяла презерватив, надорвав упаковку и, смело и немного нахально даже, поймав пальцами его напряженный, налившийся кровью, обалденно твердый член, натянула латекс. Хотя захотелось и наклониться, поцеловать, подразнить языком головку, слизывая солоноватый мускусный привкус… Ведь и она точно знала, что его заводит и как Артем любит! Досконально!

— Я-на! — казалось, его и прикосновение ее пальцев возбудило сейчас не менее сильно. А ее от этого надломленного голоса в такую дрожь кинуло… Да еще и придавил пальцами, чуть сжав клитор. Задохнулась сама, едва не кончив.

Артему это понравилось! Ощутила.

Он прижал ее к покрывалу, вдавливая в матрас тяжестью своего тела, по которому Яна дико соскучилась. И, помогая себе рукой, закинув ее бедро вверх, чтоб голенью на его плечо, вонзился в нее именно так, как она хотела, просила, любила… До безумия глубоко и остро! Тело, отвыкшее за эти месяцы, отреагировало, словно вспыхнули тысячи молний под кожей. Горячо, остро! И сладко, и даже больно немного. Но не остановит Артема ни за что!

— Да! — оба выдохнули в губы друг друга.

Тела… Физиология, спору нет. Но и нечто несоизмеримо большое. Когда оргазм вот-вот души коснется, кажется, и нечто непонятное тревожит, распаляет огонь желания в самой голове, в сердце…

— Да! — запрокинула голову, позволяя Артему целовать свою шею и уши, языком дразнила его кадык, прикусывая колючую от щетины кожу, вдавливая ногти в плечи, под пальцами следы рубцов чувствуя… По-новой узнавая родного и любимого, пропитываясь и наполняясь им под завязку, так, что еще немного и через край, казалось, переплеснется что-то в ней…

— Люблю тебя, — прошептал надсадно Артем в самое ухо Яне, точно едва сдерживая собственное тело.

А ее от этого признания — на частицы просто! Верно говорят, что женщины любят ушами, и точка «G» у них в голове. Сознание вспыхнуло, замелькали перед глазами радужные звезды.

— Артем! Любимый мой! — укусила его, потеряв контроль, когда кончила, вцепилась руками, зубами в его плечо, словно боялась, что сейчас исчезнет, как случалось в ее снах за эти месяцы порознь.

И его этим подстегнула к черте, похоже. Запрокинув голову, хрипло застонав, Артем тоже кончил, тяжелыми и мощными толчками практически спаяв их тела.

Она проснулась среди ночи. На самом деле на Яну так часто алкоголь действовал. Кто-то после него лучше спал, а к ней часа через три бессонница «приходила». Сна ни в одном глазу уже, и дымка алкоголя выветрилась.

Повернулась немного на подушке, так, чтобы на спящего рядом Артема посмотреть. Его руки обхватывали ее талию, нога лежала поперек ее бедер, словно точно хотел быть уверенным, что останется с ним.

Жалела? Нет, сожаления не было. А еще пришло такое какое-то странно мудрое осознание… Ей сон приснился сейчас. Сон, в котором она его не простила, не приняла назад. Разум решил проанализировать и все варианты просчитать, наверное. Так или иначе, а в этом сне Яна не была ни спокойной, ни счастливой. Наоборот, окутанной каким-то глухим отчаянием, и в полном одиночестве… всю жизнь…

И вот сейчас, в темноте, слушая его дыхание рядом, почему-то очень четко поняла, что не найдет никого другого, кто заставит сердце так же отозваться, кого полюбит так же сильно. Никому больше поверить не сможет тоже, довериться. Всех остальных мужчин заранее будет судить и оценивать по той ошибке Артема… К тому же, понимала, что все равно его любит. И, вероятно, всю жизнь будет любить.

Так зачем обрекать себя и его на это все?

Кто гарантию даст, что не поступит так опять? Да никто.

И нет гарантии, что сама Яна когда-то не совершит какой-то глупости, пусть и не измена. Боль и вред любимому человеку не только таким путем можно причинить.

И разве она сама уже не впустила его в свою душу заново? Да и выставляла ли Артема оттуда? Ой, ладно!

— Ты чего не спишь? — Артем зевнул и повернулся под одеялом, подтянул Яну к себе ближе.

— Коньяк, — прошептала, зная, что он в курсе об этой особенности ее организма.

— Бессонница? — глубоко вдохнул, уткнувшись ей в макушку.

— Да, — ей так хорошо и тепло в его руках было. На своем месте, и не добавить больше ничего. — А ты почему проснулся? — легко коснулась его подбородка губами.

— Вспомнил, что так Саньку и не скинул на мейл документы. Надо исправить, — Артем улыбнулся. — Он тот, кто реально помочь в состоянии.

Но Яна даже в темноте, всеми рецепторами на коже ощущала, что он внимательно всматривается в нее.

— Яна?..

— Я забуду о прошлом, Артем. Просто оставим это там, позади. Я слишком люблю тебя и верю, что раскаялся, чувствую твою любовь. Да и, честно скажу, я не представляю, как смогу без тебя… — Яна вздохнула, прикрыв глаза. — Сумею, конечно, человек все может пережить. Только это будет очень одиноко и точно не счастливо. Так что я готова дать нам обоим второй шанс. И на тебя надеюсь… Но второй раз так не поступлю. Потому дальше — мяч на твоей стороне.

Он сжал ее в руках так сильно, что ребра затрещали, кажется. Прижался губами к ее скуле, дыша тяжело и с усилием, словно бы только что спринт пробежал. На несколько долгих мгновений в спальне повисло пронзительное молчание, когда каждый в сердцебиение другого вслушивался.

— Я сделаю все и больше того, что в человеческих силах, чтобы ты никогда не пожалела, золото мое, — тихо, но с такой силой прошептал Артем, что Яна вновь затрепетала в его руках, сраженная силой спокойного намерения, которое мужчина точно собирался в жизнь воплотить.

Это пронзительно явно ею ощущалось на каком-то глубинном интуитивном уровне.