Золушка за соседней партой

— Прости что заставила все это вспомнить, — тихо сказала я. — Наверное, нам стоит ложиться спать, начало третьего, а завтра на учебу.

— Ты ни в чем не виновата, — тихо сказал он и вышел прочь.

Когда он не корчил из себя невесть что и не хмурился, он был очень даже милым. В этой ситуации его и вовсе хотелось пожалеть. Прижать к груди и пообещать, что все будет хорошо. Я осторожно улыбнулась и откинулась на подушки. Почему-то захотелось стать поближе к нему. Как-будто этот короткий разговор, что-то изменил, между нами. Честное слово, никогда бы не подумала, что в нем таится и такая мягкая сторона. Но все же она была и это внушало мне оптимизм, что все будет хорошо.

Перед внутренним взором опять всплыл Вит. Парень звонко хмыкнул, отвел взгляд, уставившись куда-то в сторону и нерешительно начал рассказывать тайны своей души, в которые до этого никого не пускал. Сейчас я явно видела его настоящее лицо, ту боль и переживания, которые он носил в себя. Он лишь корчил из себя жестокого и озлобленного мажора, которому можно было все. На самом деле он таким не являлся… Это была лишь защитная маска, которая помогала ему пережить боль предательства. Одинокий и потерянный мальчик, который не понимал, как мать могла покинуть его. Это была настоящая трагедия.

И, как бы это не было странно и глупо, мне было жалко такого Вита. Не знала, что больнее потерять родителей на совсем или вот так, знать, что тебя бросила родная мать и променяла на жизнь с кем-то еще. И понимать, что твой отец навсегда привязан к этой падшей женщине, а ты ничего не в состоянии изменить. Тяжело вздохнув, я поднялась с матраца и добровольно решила сунуться в логово хищника. Парень не спал, он сидел на подоконнике и потерянным взглядом смотрел на ночное небо. На мои шаги он даже не обернулся, лишь сдавленно выдохнул сквозь зубы.

Я приблизилась к нему вплотную. Провела по колючей щеке, подушечками пальцев и нагнулась еще ниже. Я знала, что совершала глупость. Но, так хотелось верить, что его признание — правда. А раз так, значит, мне вполне разрешалось его целовать. Вит даже не шелохнулся, когда я осторожно, едва различимо коснулась своими губами его. Отстранившись, всмотрелась в его лицо и уже увереннее поцеловала его снова, сразу же требуя всего и побольше. Он жестко схватил меня за затылок, привлекая к себе и толкнулся своим языком мне в рот. Я понимала, что завтра я себе этого не прощу, но сегодня не сомневаясь шла за желаниями сердца. Хотя, и очень глупым…

Правда утро растворило все эти нежности и вернуло меня в реальность. Учеба опять засверкала красками, и я потерялась в водовороте повседневности. Домой я приехала поздно вечером и одна. Таксис привез меня к дому и укатил, сверкнув лишь фарами на прощание. Медленно вышагивая по почищенной дорожке, я поплелась к дому, в котором горел свет. Машины Вита еще не было, и я мысленно расстроилась, но быстро надавала себе затрещин и выкинула эту чушь из головы. Как только я вошла во двор, ко мне кинулась мелкое недоразумение герцогских кровей, радостно тявкая и виляя хвостом. Я осторожно погладила белый шарик и пошла ко входу.

— Наконец-то вы вернулись! — Константин забрал у меня сумку. — Где Виталий?

— Я не знаю, мы расстались еще в институте, — пожала плечами я.

— Мария, вас хочет видеть мистер Гривцов, — сказал Константин, помогая мне с верхней одеждой. — Пройдите в его кабинет, как только передохнете с дороги и выпьете чай.

— Зачем? — удивилась я.

— Не могу знать, — пожал тот плечами, — но выглядел он серьезно, боюсь Виталий опять что-то натворил и теперь вы за это ответственны.

— Ладно, я занесу сумки в комнату и пойду, — с тяжелым вздохом пришлось соглашаться.

— Иди сейчас, с вещами я сам разберусь, — отмахнулся от меня дворецкий. — Не стоит заставлять его ждать дольше нужного. Все же Павел Аркадьевич очень занятой человек.

— Я поняла, — настороженно повторила я.

Больше не сопротивляясь, я просто отдала сумки дворецкому и стала подниматься по лестнице. Кабинет Павла располагался на втором этаже, прямо над рабочим кабинетом Витали, куда он первый раз меня пригласил. Стараясь не трястись подобно осеннему листочку, я прошла по тускло освещенному коридору и нерешительно остановилась у массивной двери. Наконец, собравшись с духом, я тихо постучала. Негромкое “входи!” раздалось изнутри, подобно приговору к расстрелу. Но делать было нечего, и я вошла внутрь.

В просторном помещение царил приятный полумрак, разгоняемый лишь настольной лампой. Отец Вита сидел за столом, на котором огромной кучей были свалены разноцветные папки и что-то считал. Я же удивленно посмотрела на мужчину, который был в одной футболке и домашних штанах. Из-под стола торчали тапочки, и он совершенно не походил на сурового бизнесмена, которого я видела днем ранее. Мужчина отложил какие-то бумаги, снял очки в тонкой оправе, и взглянул на меня.

— Здравствуй, Мария, в ногах правды нет, можешь присаживаться, — кивнул он на кресло около окна. — Разговор хоть и будет недолгим, но он выйдет весьма эмоциональным. Я заранее извиняюсь за свою бестактность, но лучше так, чем дальше ходить по кругу неизвестности.

— Добрый вечер, — пробормотала я и выполнила указание.

— Не переживай, я не собираюсь убивать или пытать тебя, — усмехнулся он, — просто небольшой разговор, который не должен достигнуть ушей моего оболтуса. Надеюсь, ты не против такой неформальной беседы?

— Конечно, нет, — я послушно села, ожидая, что он сейчас станет расспрашивать меня о том, как Вит себя вел и прочей ерунде.

— Я знаю, что ты работаешь на моего сына, потому что разбила его машину, — легко и непринужденно выдал Павел Аркадьевич.

— Это вышло случайно, — пробормотала я, — я поскользнулась, а Вит, чтобы не угробить меня и не сесть в тюрьму, разбил машину. Теперь я за это расплачиваюсь.

Я похолодела. Неужели Вит все ему рассказал, и он сейчас сдаст меня в полицию за порчу чужого имущества? Но словно увидев страх и панику на моем перекошенном лице мужчина поднял руку, останавливая мой бессмысленный поток извинений. Он легко и непринужденно рассмеялся и покачал головой, а я не смогла сдержать облегченного вздоха. Кажется, все было не настолько плохо, как я успела себе напридумывать. И на том спасибо, хоть у кого-то в этой семье имелись мозги, не съехавшие набекрень.

— Маша, послушай, неужели, ты подумала, что я состоятельный человек, стану упрекать дочь своего друга в том, что она не делала? — покачал тот головой. — Мои люди уже провели расследование, и я знаю, что ты вообще не была инициатором, того инцидента. Так что можешь успокоиться и перестать смотреть на меня взглядом жертвы.

— Эм… — я осеклась, — а, что тогда?

— На самом деле, я согласился на всю эту авантюру лишь из-за того, что с самого начала, думал, что ты сможешь изменить его, — виновато улыбнулся мне мужчина. — Он так зациклился на поступке своей матери, что перестал замечать что-либо вокруг себя. А ты стала его первым увлечением за долгие годы. Прости старику его маленькую прихоть. Просто я серьезно полагал, что ничего страшного не произойдет. Я и представить не мог, что мой сын втянет тебя в эти неприятности. Потому если ты хочешь, я помогу тебе с решением этой проблемы.

— А что вы от меня ждете? — осторожно спросила я.

— Я думал, что, если у него появится та, кого он захочет защищать, Вит перестанет быть таким… — Павел запнулся, подыскивая нужное слово. — Замкнутым. Что он наконец-то простит свою мать и начнет жить не ради озлобленности и мести, а ради самого себя. Но я, честно говоря, не думал, что все примет такой оборот. Его дружки… Они не лучший пример и не самое хорошее окружение, но они стаи теми, кто поддержал его в той ситуации, потому я опасаюсь, что он станет таким же…

— Жестоким? — начала загибать я пальцы. — Безжалостным? Безумным?

— Глупым, — с горечью согласился он. — Он стал таким потому, что не хотел видеть правды, а она порой бывает очень жестокой и беспринципной. Возможно, это я совершил ошибку, подумав о том, что если выдать его мать за мертвую, то он постепенно образумится и боль утраты угаснет. Но кажется, мой поступок только навредил ему и сделал все еще хуже, чем было раньше.

— Тогда почему вы сами не займетесь этим? — удивленно посмотрела я на мужчину. — Одна ваша сделка не состоится — ну и что? Вы проведете с сыном время, покажете, что вам не плевать на него! Сможете объяснить причину своих поступков. Это же не так сложно. Достаточно просто открыть рот и поговорить. Зачем выдумывать такие многоходовки, когда есть простой способ решения проблемы. В конец концов свозите его к матери, пусть он убедится в том, что она не плохой человек. Просто ошиблась в выборе пути. Я не думаю, что ей плевать на еще одного сына. Зачем вам я?

— Ни ей, ни мне не плевать на Виталика, — тихо пробормотал мужчина, — но иногда ситуация приобретает такие повороты, что мы не в состоянии справиться с ними собственными силами. Виталий слишком сильно на меня обижен. К тому же считает, что я сделал все это специально. А ты стала его отдушиной, путеводной звездой. Когда он пришел ко мне с просьбой об этой глупой затее, его глаза впервые в жизни горели так ярко, что казалось в них, пляшут демоны. Прошу, Машенька, потерпи еще немного, пока его сердце окончательно не оттает, и он не согласится нормально поговорить. Большего я от тебя просить не смею.

Я уже хотела сказать, что того же ожидал от меня Константин, но что-то заставило меня промолчать. Закусив губу, я напряженно вслушивалась в слова мужчины и ждала развязки. Я видела, что ему больно и тяжело говорить о таком, но не могла остановить и поддержать. Слишком много боли, предназначенной ему, Вит причинил сам себе, и я должна была разобраться в произошедшем. Пусть пока было стыдно признаваться даже самой себе, но я влюбилась в него. Пусть в жестокого, беспринципного гада… Не зря же говорил народ, что от любви до ненависти один шаг? Вот и на собственной шкуре проверила.

— Ну так докажите ему это! — не выдержала я потока этих страданий. — А не заставляйте других делать это за вас! Он ведь никого не любит! Если бы вы не бросили его с самого начала, возможно, Вит смог бы смириться с этой потерей и принять предательство матери. Но теперь его каждый день это сжирает изнутри. Будьте мужиками в конце-то концов и найдите в себе силы высказать все это в лицо другому. Наорите или врежьте по морде, или дайте ему врезать себе. Но это должна решать не я! С этим должны разбираться вы, как его отец! И та идиотка, которая затеяла все это. Потому, нет… Я не буду терпеть, ждать и излечивать его душевные раны!

— Маша, первого марта у него день рождения, — с надеждой посмотрел на меня мужчина. — Я прошу тебя остаться с ним до этого срока. Даже если ничего не выйдет, я обещаю отправить тебя учиться заграницу в любой ВУЗ, в который ты только пожелаешь. Визу, документы, оплату – я все возьму на себя. Помогу тебе с наследством и со всем остальным. Просто помоги мне хотя бы чуть-чуть. Я уже в отчаянии и не знаю, что с этим делать. Моим людям ничего не стоит сделать для тебя документы, купить дом, устроить перевод или что ты там хочешь. Давай договоримся, ты пытаешься исправить моего сына, а после его двадцать первого дня рождения, я позволяю тебе исчезнуть из поля зрения Лизы и спокойно дождаться своего права на наследство?