Золушка за соседней партой

А потом вдруг я поняла, что больше ничего не чувствую… Ни тела, ни эмоций, ни даже окружающего меня пространства. Пусто… Как в космосе. Тело легкое и невесомое, вокруг темнота и прохлада. Тишина стояла такая плотная, что от нее закладывало уши. Я не плакала, не кричала, не билась в истерике от того, что меня предали и продали. Просто там, внутри, где раньше были эмоции и чувства, теперь стало все равно. Грудь больше не сдавливало, теперь вообще не было даже намека на то, что я жива. В одночасье, стало до простого безразлично. И я поняла, что так умирала душа. Молча… Одиноко… Печально…

Внезапно, что-то кольнуло под ребром. Я лишь тихо охнула, тело ослабло так резко, что я рухнула на пол. Последнее, что я увидела, было довольно ухмыляющееся лицо Гриши и виноватый взгляд Вита. А потом пришел долгожданный обморок. Сердце скрутило болью и мир окончательно потух. Из этого странного состояния меня вывел стук открывшейся двери, и я едва смогла разлепить слипшиеся веки. В комнату вошел Павел и замер у моей постели. Вид у него усталый, даже разбитый. Заметив, что я очнулась, он улыбнулся, натянуто, и как-то виновато.

— Как ты? — негромко осведомился он.

— Плохо, — единственное, что я смогла из себя выдавить.

— Врач сказал, что с тобой все будет хорошо, — тихо сказал мужчина. — Это был сильнейший шок и сердечный ритм был нарушен. Слава богу ни инфаркт и не инсульт. Просто нервное перенапряжение, от которого скакануло давление, и ты отрубилась. Через несколько дней все будет в порядке и твое состояние нормализуется.

— Кто меня привез сюда? — нетерпеливо спрашиваю я. — Это был Вит?! Это он позаботился обо мне?

— Послушай, я знаю, что сделал мой идиот, — тихо и без лишних эмоций проговорил мужчина. — Он будет наказан. Я никогда не думал, что он способен на такое. Но когда я узнал о том, что он заключил сделку с Гришей на тебя, ради того, чтобы его отец не трогал наш бизнес, я ушам своим не поверил. Но этот…

— Это он меня привез сюда? — я сорвалась на крик.

— Нет, — ровно ответил мужчина. — Это был я… Они не смогли понять, что с тобой стряслось и Константин позвонил мне, я как раз ехал домой.

— Понятно, — в душе оборвались последние ниточки надежды.

— Ты готова завтра покинуть страну, прямо с больничной койки? — Павел спросил это так неожиданно, что я даже не успела сообразить, что именно он имеет ввиду. — Мои люди уже все подготовили, тебе остается лишь принять решение.

— Уже завтра? — заторможено переспросила я у него.

— Другого шанса сбежать у тебя не будет, — покачал головой мужчина. — Пока они оба не спохватились, ты можешь просто исчезнуть из страны и никогда больше не попадаться им на глаза. Это будет жестко, но я рад, что для моего оболтуса, это станет уроком.

— Понятно, — снова кивнула я. — Тогда можем выезжать в аэропорт, у меня нечего собирать, а ваши люди и так позаботились о документах.

От напряжения все нервы натянулись, словно струна и грозили лопнуть от мыслительного процесса. Руки дрожали, а грудь ходила ходуном. Я понимала, что Павел прав, но какая-то иррациональная часть меня хотела остаться. Я мечтала верить в добро и в то же время боялась понять, что для Виталика вообще все кончено и я лишь пройденный этап, который должен был помочь ему в трудном деле. Рука безвольно упала на постель, и я лишь тяжело вздохнула. А на что я, собственно, надеялась? Поверила тому, кому нельзя и решила, что в кои-то веки заслужила право на счастье? Дура…

Мужчина кивнул мне и сославшись на срочные дела покинул палату. Я долго смотрела на закрытую дверь, ожидая, что сейчас войдет Вит и хоть как-то попытается оправдать свое поведение. Но время медленно отсчитывало часы, а ничего не происходило. Была лишь тишина и пустота… Я ждала до самого вечера, пока за окнами палаты не поднялась круглобокая луна. Надежды таяли, словно последние догорающие лучи заката, растворялись в ночной дымке и осознание того, что это была лишь иллюзия, которую я сама для себя выдумала.

В сопровождении охраны я выходила из комнаты и мысленно прощалась со всем, что оставалось в России… Внутри все сжималось, от мыслей, что снаружи меня ждала машина, которая навсегда поставит точку в моем безумном споре с самой собой. Надо было сразу убегать, не ждать, пока он разрушит мою жизнь окончательно и бесповоротно. Но я не смогла… Вздохнув я медленно спустилась по лестнице к выходу для персонала. Замирала в нерешительности перед дверью в свое будущее и прыгнула в омут с головой!

Наконец, решилась и осторожно открыла дверь. В лицо тут же ударил прохладный воздух, и я вздохнула полной грудью. Как оказалось после того, как принимаешь столь тяжелые решения, на душе становится легче. Еще несколько месяцев назад, я думала о том, что никто не сможет переубедить меня, заставить сбежать, подначить к бунту. Но как оказалось, достаточно одного разбитого сердца и сломанной надежды, чтобы в одночасье бросить все и больше никогда не возвращаться к тому, с чего все началось.

— Все еще думаешь о нем? — Павел Аркадьевич подал мне руку. — Не переживай время действительно лечит и помогает забыть.

— Тогда почему вы все еще даете денег своей бывшей жене, которая вас обманула? — голос мой даже не дрожал, но мне было важно говорить хоть о чем-то.

— Для того, чтобы она не втягивала моего сына в свои махинации, — тихо ответил мне мужчина, — я старался обезопасить его, но ничего не вышло. Все стало лишь хуже. Запомни Маш, благими намерениями вымощена дорога в ад…

— Да, — с этим я была вполне согласна.

В машине повисла тишина. Нам нечего было обсуждать. Мы были чужие друг другу и в огромном океане жизни, встретились лишь для того, чтобы расстаться. Огни ночной столицы переливались за окном автомобиля. А я перестала что-либо чувствовать, просто не смогла воскресить в груди заледеневший камень. И казалось бы, что все кончено, но какая-то крошечная частичка меня все еще надеялась на то, что Вит придет… Что я вновь его увижу, и он поцелует меня и никуда не отпустит.

— Хорошего полета, Маш, — проговорил Павел, когда машина остановилась около здания аэропорта.

— Спасибо, — не глядя на него, бросила я.

Подхватив чемодан, я не стала смотреть на то, как уезжала иномарка. Я вообще не хотела лишний раз напоминать себе обо всем произошедшем. Просто шла на встречу неизвестности и надеялась на то, что все будет хорошо. Как бы я не ждала и как бы не верила в Вита, ничего не произошло. Женский голос объявил посадку и мне больше ничего не осталось, как протянув билет, навсегда закрыть в своем сердце все, о чем я мечтала. И все, что помнила о нем.

========== Эпилог ==========

Комментарий к Эпилог

Если вам понравилась история, то большая просьба, если не жалко, поддержите, две другие истории, этого замечательного цикла “Москва любви не верит”.

В голове набатом били мысли о том, что это чушь. Не могло такого произойти. Почти год минул с тех событий и если я сейчас поддамся иллюзии, то все вновь вернется на свои места. Сжав зубы и сильно зажмурившись, я старалась выкинуть из головы этот бред. Нет, этого не могло быть даже в теории. Виту тут просто нечего было делать. Медленно подняв глаза, я все же с недоверием посмотрела на того, кто являлся мне в сладких снах. Он выглядел уставшим и замученным, одежда помята, волосы взлохмачены, голубые глаза бешено сияли в полумраке коридора. Я медленно попыталась сделать шаг назад, но ничего не вышло.

— Наконец-то, я нашел тебя, — улыбнувшись, словно безумный, он прижал меня к себе до хруста в ребрах.

— Зачем? — только и выдавливала я из себя полузадушенным шепотом.

— Прости меня, маленькая моя, — шептал он мне в макушку. — Я так перед тобой виноват. Если бы ты только знала… Я чуть не сдох, когда на утро понял, что тебя нет. Отец сказал, что это мое наказание, что он не позволит мне разрушить твою жизнь окончательно. Но я не мог без тебя… Меня наизнанку выворачивало от боли, я думал на потолок полезу. Хотел сдохнуть, но знал, что где-то в этом мире ты есть. Ждешь меня, такая родная, такая светлая, такая любимая. Моя… Все это время я мог думать лишь о тебе одной. Дышать и жить одной надеждой. Я так виноват… И ты имеешь полное право не прощать меня, потому что я придурок, конченный урод и полный козел. Но прошу тебя, дай мне хотя бы шанс, доказать, что я готов меняться ради тебя. Я потерял тебя и не знал, как вернуть. Думал сойду с ума, а теперь ты рядом, такая теплая и живая. Я люблю тебя, больше жизни. Прости идиота, молю…

Слезы уже текут по моим щекам, но я не могла ничего ответить, горло сдавило судорогой. Он медленно сползал на колени, утыкаясь носом в мой живот. Бормотал и продолжал нести какую-то чушь. В ночном полумраке общежития, это казалось бредом больной фантазии, наваждением… Сердце колотилось так быстро, что мне казалось, оно вот-вот проломит каркас ребер и вырвется из груди. Вит смотрит на меня снизу вверх. И меня прошивает насквозь… Его взгляд такой больной и обреченный, доводит меня до грани. Я реву и сползаю на пол, в его объятия.

— Маша, — шептал он в полубреду и гладил меня по голове.

— Что? — всхлипнула я.

— Прости меня, — словно мантру повторил он в очередной раз. — Я так сильно люблю тебя, что одно твое слово и я просто пойду и утоплюсь. Я не могу без тебя, честно…

— Как ты узнал, что я здесь? — все же нашла в себе силы, задать вопрос.

— Я искал, долго и упорно, молил отца, просил Константина, — ответил он, уткнувшись носом в мои волосы. — Пока однажды не догадался подкупить водителя. Он рассказал, что вез тебя и отца из больницы. Он не знал страны, но с тобой были зимние вещи. Я раз за разом сужал круг поиска, пока не нашел твое имя в списке олимпиадников. Ты всегда была слишком умной, чтобы просто отсиживаться в сторонке. Твоя гениальность тебя же и выдала.

— Я не хотела, чтобы ты меня искал, чтобы опять делал больно, — задыхаясь простонала я ему в грудь.

— Ударь меня, врежь, что хочешь делай, — задыхаясь бормотал Вит, — только не отталкивай, позволь остаться рядом. Доказать, что я изменился. Что стал другим ради тебя…

— Хватит, — замотала я головой.

— Еще целая жизнь впереди, молю не гони меня, — выдохнул он едва слышно.

— Прошу, не делай мне больнее того, что ты уже причинил, — всхлипнула я и утерла мокрый нос.

— Тогда я сам умру, чем повторю свою ошибку, — тихо говорит он и поднимает мою голову за подбородок.

— Обещаешь? — я верила, хотела и все же согласилась с собственным сердцем.

— Клянусь, — ответил Вит, прижимаясь своим лбом к моему.

Приблизившись вплотную Вит, поцеловал меня в губы. Так трепетно и бережно, что у меня в душе все заколотилось с утроенной силой. Я жалась к нему и под яркими всполохами новогодних фейерверков пыталась поверить, что теперь, между нами, все будет хорошо. Может быть я полная дура, но я смотрела на него и верила в то, что он изменился ради меня. Что «Золушка», наконец-то дождалась своего «Принца».