Сделка на ложь

Глава 15

Мозг еще с трудом соображал; я не успевала ориентироваться и осознавать, что Сашка делает, но на его подсказки реагировать старалась быстро.

Стоило мне глаза закрыть, как он велел сделать; мир завертелся, но я быстро взяла себя в руки, чтобы не выдать, что в сознание пришла.

Мужик какой-то в помещение вошел, наверняка нас с Устиновым проверить решил. У меня от страха дыхание перехватило, и тошнота подступила. Веревки! Он наверняка их заметит! Под моими ногами лежат. На виду. Просчитались…

Сашка первым среагировал и на ноги вскочил. Совершенно безрассудно на бандита этого бросился. А вдруг у него с собой оружие?! Кажется, Алекса это сейчас мало волновало. Ну да, все верно – мы и так были в большой опасности. Действовать решил незамедлительно, чтобы нас спасти. Голову подняла, посмотреть, что он делать собирается и начала носком подгребать веревку под кресло инвалидное. Пригодится еще.

Сашка на мужика кинулся, а у того в руках ведро. Наверное, нас и правда тут собирались держать долго, решили организовать туалет таким образом. Слабыми руками как можно быстрее отстегнула ремень, что в коляске меня удерживал, не давая упасть, и встала. Пока Сашка кулаком бандита по морде бил, я ведро вырвала у мужика из рук. А когда тот от Устинова отскочил и нож достал, чтоб Сашку им пырнуть, прям по морде ему этим ведром зарядила. Хорошее оно такое было, эмалированное, советское. Тяжелое… Раздался такой странный звук, смесь далекого набата и хруста.

Сил много ушло и на то, чтобы ведро отобрать и еще больше на то, чтобы замахнуться как следует. Слабость накатила мгновенно. В пот холодный бросило, заштормило, и голова закружилась. Оседать стала, совершенно не обращая внимание на то, что дальше происходит: кто побеждает и есть ли у нас вообще шанс сбежать отсюда. Ноги затряслись от бессилия, обмякла и на пол рухнула.

В сознание пришла от дикой жажды и в туалет хотелось. А еще холодно было, меня аж потряхивало немного. Попыталась губы облизать пересохшие, но язык, как наждачка оказался.

– Пить, – жалобно прохрипела я.

– Ника? – совсем рядом послышался хрипловатый голос Алекса. – В сознание пришла, отлично.

Непривычно было слышать в его голосе столько заботы и тревоги. Глаза попыталась открыть, чтобы убедиться в том, что мне не мерещится, что он рядом, настоящий. Веки тяжелые были до безумия.

– Ты как? – вновь спросил он, внимательно разглядывая меня своими шоколадного цвета глазами. – Что-нибудь болит?

– Пить, – вновь повторила я.

Просьбу мою в этот раз исполнили. Металлическая кружка с живительной влагой коснулась губ. Жадно, торопясь и давясь, осушила ее до самого дна. Даже мало показалось, но тут уже и вторая потребность о себе напомнила.

Приподнялась, облокачиваясь на здоровую руку и осмотрелась. В комнатке темновато было, но точно не то просторное помещение с бетонным полом передо мной оказалось. Тут все из дерева: стены, пол, свеча на столике горела и окошко маленькое имелось.

– Где мы? – шокировано поинтересовалась у Устинова. Как локации-то быстро меняются. Сколько их за день было? Или не за день?

– Не знаю где, но тут точно безопасней, – успокаивающе пояснил он.

– Но… как? – я категорически не понимала… ничего.

– Сбежать удалось, – похвастался Сашка и, ухмыльнувшись, добавил: – Чудом. И вот, на даче чьей-то отдыхаем.

– Сейчас вернусь, – оповестила я и к двери пошла, на выход из домика. Ни слова, ни происходящее не воспринималось. Сотрясение сказывалось, не иначе.

– А ты куда? – растерянно Сашка спросил. – Еще и в таком состоянии?

– Эм… в туалет, – обернулась я и уставилась на Устинова недоуменно.

На краткий миг тишина повисла. Смотрели друг на друга потеряно. Все таким неправильным казалось, неестественным. Будто я не я и он – совсем другой какой-то. Тут Сашка внезапно наклонился и из-под койки узкой, на которой я лежала только что, ведро достал, такое же эмалированное.

В памяти последний эпизод всплыл, перед потерей сознания в заточении.

– Трофей что ли с собой прихватил? – изумленно протянула, глядя на это странное явление.

Устинов не понял сначала, нахмурился, соображая, о чем я его спрашиваю, а потом его взгляд прояснился. Губы растянулись в широкой улыбке, я тоже не сдержалась и захихикала. По комнатке хохот наш с ним разнесся, и атмосфера напряженная как-то мгновенно разрядилась. Легче стало немного.

– Спасибо за заботу, но я лучше до кустиков, – смущенно отмахнулась я, и поспешила к выходу. Нет, ну правда, не думал же он всерьез, что я его предложением воспользуюсь. Блин, ну неудобно элементарно. Не настолько у нас доверительные отношения… давно.

На улице темнота была абсолютная: ни фонаря поблизости, ни окна горящего. И правда дачный сектор какой-то. Домики вокруг, заборы. И прохладно. Мне в больничной рубашке, босой, точно не место тут было – на коже сразу мурашки выступили, пальчики неметь на ногах начали. Поторопилась укрыться за углом на ощупь, чтоб нужду справить и в домик вернуться. Темный лес рядом, шелест, трески какие-то, да и сама темень меня не успокаивали нисколько. Фантазии подкидывали неприятности откуда ни возьмись. А с меня их точно хватит на сегодня.

– Все нормально? – муж спросил, как только обратно вернулась. – Ты чего?

Вид у меня, наверное, очень напуганный был или замученный. А быть может и все вместе. Ну что вот ему ответишь на это?

Посмотрела на себя: босую, в грязной теперь больничной рубашке, с гипсом на левой руке и уже без повязки на голове, которую потеряла где-то. На Устинова глянула оценивающе. Тоже потрепанный был: в грязи не меньше меня, а то и больше, в порванной рубашке, мятых брюках, с разбитой губой и костяшками на руках и темнеющей припухлостью под глазом. Красота же! Че? Сутки, вроде, в браке. Медовый месяц… Столько эмоций и впечатлений.

Сначала хихикнула нервно, понимая, насколько ситуация комичная, а с другой стороны грустная. И в следующий миг заплакала уже. Так жалко себя стало… нас. Чуть жизни ведь не лишились, как Устинов сказал, – чудом выбрались. Уж не знаю каким! А еще страшно было, что дальше-то делать, чего еще ожидать?!

– Эй, ты чего? – подошел ко мне муж. – Нормально все, слышишь? Успокойся. Наладится.

Головой кивнула и в объятия к нему подалась, которые он распахнул. Так страшно мне еще никогда не было. Авария, больница, похищение, драка… А с ним что было?

– Я… мы… а ты… – всхлипывая, попыталась ему сказать все, что чувствовала. Не выходило. Истерика не отпускала. Только нарастала. Голову подняла, чтобы в глаза Сашке заглянуть, а он сжал меня крепче и в губы поцеловал. Легонько так. Сперва.

А мне нужно это было, как воздух. Навстречу подалась, всем телом к нему прижимаясь. Губы приоткрыла, впуская его. И застонала громко от того, как хорошо было сейчас.

Живые, почти целые. Одни во всем мире. Только мы – я и он.

Хватка лишь усилилась, Устинов жадно вдох сделал, впитывая мой стон, и опять поцеловал в губы. На этот раз болезненно, но благодаря этому слезы прекратили течь, дикость какая-то нахлынула. Мало стало поцелуя и объятий. Еще более живой себя почувствовать захотелось, прикусила ему губу, боль в ответ причиняя. Просто так хотелось, не знаю почему.

Сашка простонал, сильнее вжимая меня в себя. Не протестовал, не оттолкнул. Понравилось, наверно. На еще один страстный и желанный поцелуй ответила очередным укусом. Ощущения были новыми, и они мне нравились, в этот момент состояние внутри переменилось, стало легче. Я расслабилась, позволяя внутреннему огню постепенно разгореться. Ощущения возвращались в безвольное тело, вытесняя стресс, страх и панику, наполняя эмоциями, лишая рассудок права слова.

Я позволила себе снова почувствовать нежность его прикосновений, распознать желание в поцелуях. Это было легко, – расслабиться в его руках, вспомнить всю прелесть нашей прежней жизни. Разум молчал, давая волю желанию и плотскому голоду, которые столько времени хранились внутри.

Сашка ослабил хватку, проверяя, можно ли отпустить. Я пошатнулась, голова закружилась, но тут же обхватила его за плечо, боясь отпустить и, одновременно давая понять, что хочу продолжения. Устинов подхватил меня на руки, и в следующий миг мы оказались на узкой кровати.

Поспешно рубашку больничную стаскивать с меня начал, треск ткани угрожающий послышался, вызывая у меня улыбку. Нетерпеливый какой! Понимая, видимо, что одежды сменной у нас нет, аккуратней действовать начал, бережней. Я тоже не осталась в долгу, бесцеремонно стянула с него рубашку, чтобы тело к телу. Потянулась к его губам. Перестала кусаться, ласки стали мягче, нежнее и горячее, переходя в стоны удовольствия. Я прижалась к Устинову, желая слиться в единое целое. Всем существом хотела погрузиться в наслаждение, вновь утонуть в нем и упиваться этим чувством, сознательно полностью отдавая себя в руки этому мужчине.

В голове миражом еще мелькнул разум и тусклое воспоминание, что этого делать не следует – пожалею. Несмотря на его настойчивость, страсть, нежность – Сашка враг. И близость с ним – ошибка. Но я не хотела об этом думать. Разум, гордость, принципы вернутся позже, и я снова выпью бокал горя до дна. А сейчас просто упивалась лаской и желанием Устинова, забывая обо всем на свете.

Эйфория заполнила покалеченную душу, щедро балуя собой. Напряжение овладело телом, что недоверчиво замерло в крепких объятиях. Я уже и забыла, каково это быть с мужчиной… Его губы без устали ласкали чувствительное место на шее, в то время как правая рука обвила меня за талию, притягивая еще ближе, пока я не встретилась с его пахом.

Тихо охнула, почувствовав его возбуждение. Другой рукой сжал мою грудь, принося сладкую боль и мгновенно расслабляя. Запрокинула голову, прикусив губу в попытке сдержать стон, моя здоровая рука сползла к его животу, судорожно пытаясь расстегнуть брюки.

Мне приходилось видеть его разным: решительным, домашним, добрым и ласковым, но наблюдать как он теряет от меня голову… Не припомню. Да что там, мне и самой хотелось таять в его руках, принимать и наслаждаться его прикосновениями.

И хоть нам следовало бы о многом поговорить, мы пересекли черту, за которой все слова иссекают или превращаются в тишину, а мысли лишь о том, как слиться воедино, позволив страсти полностью поглотить нас.

Расстегнув ширинку и блаженно прикрыв глаза, я подняла руку и запустила пальцы во взъерошенные пряди Сашки, сжимая и оттягивая их. Он быстро расстегнул ремень и спустил брюки, пробежал пальцами по моей промежности.

– Пожалуйста, – слетела с губ мольба, и Устинов прекрасно понимал, о чем его прошу.

Он вновь затянул меня в глубокий жаркий поцелуй и резко вошел. Вскрикнула и задрожала от удовольствия, что он во мне. Развела сильнее бедра, обхватила ногами. Хотелось чувствовать его глубже. В ответ Сашка подался вперед, вошел глубже, заполнив меня одним резким толчком.

Разорвали поцелуй, пока оба привыкали к новым ощущениям. Разгоряченная плоть тесно наполняла меня изнутри, вынуждая спрятать стон в изгибе его шеи. Пальцы здоровой руки слепо скользили по плечу Устинова, царапали, не заботясь о том, что могут остаться следы от ногтей. Сашка начал двигаться, впился пальцами в бедро, фиксируя, притягивая к себе, как удобней, а я с радостью принимала его в себе, прижимаясь тесней.