Сделка на ложь

Глава 20

Последние недели выдались тяжелыми. Сашка, хоть и приходил меня навестить, как и обещал, но сидеть в заточении было невыносимо. Виделись недолго, урывками, но мы вновь узнавали друг о друге. А еще я жадно слушала рассказы мужа обо всем, что происходило в нашем с ним окружении. Бандиты наконец раскололись, выдав своих нанимателей. Правда Турбиной попытался выехать из страны, бросив при этом Васенова-старшего, – свою правую руку в бизнесе. Отличная компашка! Стоят друг друга.

В итоге силовики схватили и того и другого. Васенов не мог оставить сына в больнице и умчаться в закат, от того медлил и скрывался. Все это вместе сыграло роль в их поимке. Может плохо так говорить, но справедливость, наверное, восторжествовала. Андрей в машине с нами ехал, а ведь не должен был. Хотели отца моего похоронить, а вышло что сына в больницу отправил и состояние у него тяжелое – неизвестно, выживет ли.

Так же узнала, что Алекс, к счастью, действовал не один – без отца не получилось, несмотря на их разногласия и недомолвки. У старшего Устинова и моего отца была информация, а у Сашки были силы и упорство.

Возможно, не схвати они нас тогда, не угрожай нам жизнью, не было бы в наших отцах такого дикого желания расквитаться с врагами. И те, возможно, просто скрылись бы, напакостив еще как-нибудь.

В общем, с этой проблемой было покончено. Мошенники наказаны, а доблестные рыцари вознаграждены миром и согласием между собой.

Ну, почти…

Не успели мы с мамой вздохнуть спокойно и расправить плечи от хороших новостей, как возмездие настигло и наших с Сашкой отцов.

Мне с офиса долетали слухи, что был большой скандал на нашей общей теперь уже фирме. Муж крушил все вокруг. Многие были уволены, после череды тщательных проверок, – в том числе и моя напарница Анна, которая, как оказалось, крутила роман с Андреем и доносила на меня и отца.

Вот такие потрясения! Отцам-директорам он настоятельно «порекомендовал» уйти на покой, и отказаться от места в креслах. Впереди, после выписки меня ожидало переподписание бумаг и черт знает какие еще сюрпризы.

Так насобирав информацию по крупицам, я хотя бы имела представление, к чему готовиться. Не думала, что Сашка отстранил бы и меня, но и не надеялась, что оставит своим секретарем. На вопросы, касающиеся работы он сам отвечал с неохотой, морщась.

Между тем, я по-прежнему молчала о Лизе. Не говорила Сашке, что он ее настоящий отец, оправдывая себя то неподходящим моментом, то плохим настроением Устинова, то и так большим количеством проблем. Пока…

Пока в больнице, несмотря на поправку, не возобновилась тошнота. А чуть позже меня сняли с курса лекарств и отправили домой, но при условии наблюдения за самочувствием.

Все так внезапно произошло, что я, не сообщив никому о выписке, вечером вернулась в отчий дом. Сделала сюрприз Лизе и маме, которые, бедолаги, остались вдвоем: без меня и папы, но навещали нас регулярно.

– Тебя что отпустили? Или сама сбежала? – пошутила радостно мама, встречая меня на пороге дома с пакетом вещей, которых за время больничного накопилось немало.

– Сбежала разумеется! – отмахнулась я. – Снаружи такое твориться, а я в палате лежу! Жду у моря погоды…

– Ну… дождалась, – добавила она, усмехнувшись. – Надо было раньше бежать, может спасла бы отца от своего кусачего Устинова!

Я злорадно хихикнула в ответ.

– Нет уж… так ему и надо! Пусть лежит, лечится.

На миг пауза повисла. Мелкая спала уже, потому кроме как на пакет в руках отвлечься больше не на что было.

Глаза опустила, стаскивая с себя легкие босоножки.

– А если серьезно, что стряслось? – шутки закончились, и теперь мама уже реальную причину узнать пожелала. Только вот мне как-то не очень хотелось об этом пока сообщать.

– Говорю же – выпустили! Не волнуйся, это не побег. Наоборот, за хорошее поведение дали амнистию.

К счастью, пытать меня мама не стала, соскучилась сильно – мое возвращение куда более важным событием было.

– Эх, поскорее бы и Мишу отпустили за хорошее поведение, раз на поправку пошел, – вздохнула тоскливо она.

– Выпустят, все будет хорошо, – обнадежила я.

Ночь в объятиях сладкой маленькой спящей конфетки Лизки буквально влила в меня жизнь и стимул двигаться дальше. И ехать было куда.

«Тебя нет в больнице?» – утром прилетело мне смс от Устинова.

Вот блин! Вообще-то он не собирался ко мне приезжать сегодня, но у палат Васенова и моего отца крутилось так много силовиков и охраны наших семей, что о пропаже могли попросту доложить.

И я надеялась, что только о ней… Черт!

«Сюрприз хотела сделать… Не получилось.» – ответила я, волнуясь.

«Да уж… сюрпризы ты любишь делать…» – пришел мне ответ почти десять минут спустя. А ведь так хотелось, чтобы сразу.

Нервы опять начали шалить. По привычке стала размышлять: что он там делает? Кто ему обо мне сказал? Что сказал? Наконец я сорвалась и написала:

«Я приеду?»

«В офис», – прилетел ответ, как показалось, крайне холодный.

И вот уже спустя два часа торопливых сборов, хлопнув дверцей машины, я быстро шла ко входу в здание фирмы, хотя, вряд ли можно было так сказать, учитывая мои высокие каблуки и узкую юбку-карандаш.

Я едва чувствовала свои ступни, находившиеся в дорогих туфлях. Влезла в белую узкую блузку, застегнутую на все пуговицы, чей воротник казался петлей на шее, которая в скором времени задушит своего обладателя. Расстаралась я так по нескольким причинам.

Первая – больничная одежда раздражала. А больше всего бесило то, что сам Сашка приходил ко мне одетый с иголочки, а я… я чувствовала себя рядом с ним обычной замарашкой. Вот как с похищения это чувство началось, так и преследовало меня почти месяц. Второй причиной было то, что шла я все же на работу, и надо было выглядеть соответственно, и не важно, что твой муж – босс. Тем более! Ну и в-третьих, разговор у нас предстоял важный. Не знала, как все пройдет, но обсудить стоило многое и расставить наконец-то все точки над i. Тянуть просто не представлялось возможным, как бы мне этого не хотелось, а новость о грядущем могла нас как сплотить, так и разрушить.

Прошла мимо справочной стойки. Стук каблуков, соприкасающихся с кафельной плиткой, эхом сильно бил по ушам. Краем глаза подметила, как внимательно и с любопытством меня разглядывал персонал. Поднялась на лифте на верхний этаж, а там прошагав по абсолютно пустому коридору, приблизилась к знакомой стойке администратора. Руки крепко сжимали папку с документами, лицо выражало твердую уверенность и непоколебимость. Лишь сердце в груди отбивало быстрый ритм, и в нем четко слышались нотки паники.

– Александр Антонович там?.. У себя?.. – с трудом, выдавила я интересующий меня вопрос, обращаясь к взволнованной и растерянной девушке, что работала теперь вместо меня, а, судя по последним новостям, и вместо Анны. Я ткнула пальцем в сторону двери генерального директора и приподняла вопросительно бровь, давая понять, о ком спрашиваю.

Девушка быстро кивнула, но даже не поинтересовалась, кто я, видимо сплетни разлетелись так стремительно, что о главных героях знали все, в независимости от времени нахождения их на своих новых рабочих местах. Чем ближе я была к нужной двери, тем громче раздавался стук в ушах. Шаг. Еще один.

В нерешительности замерла перед тем, как войти. Почти не дышала, оглушенная биением сердца, достигшим своего апогея. По телу пробежала мелкая дрожь, заставляющая поежиться и покрыться мурашками. Закрыла на миг глаза, не в силах справиться с нервами.

«Успокойся, Ника. Все будет хорошо!» – как мантру, повторила себе снова и снова, в надежде хоть как-то справиться с нахлынувшими эмоциями. Сделала глубокий вдох, подняла руку и открыла дверь.

Хозяин кабинета даже не поднял своих глаз, чтобы посмотреть, кто пришел. Его взгляд был сосредоточен на бумагах, лежащих перед ним. Опираясь локтями о стол, он ладонями поддерживал голову.

Не торопясь, подошла к нему, собирая расползающиеся в разные стороны мысли в единое целое. Волнение бурлило в моих венах, даже лоб, кажется, покрылся испариной, а документы грозились выскользнуть из вспотевших ладоней.

«Боже! Да соберись! Не сожрет же он тебя в конце концов! Это уголовно наказуемо…» – еще раз напомнила я себе. Вновь прикрыла глаза, сделала глубокий вдох: он не должен видеть, как сильно я волнуюсь.

– Привет! Ты вовремя. В договоре ошибка и не хватает еще части бумаг, – произнес он деловым тоном, отодвигая от себя документы. – А ты что там принесла? – добавил он, упираясь взглядом в папку с бумагами в моих руках.

– Да вот… – тихо ответила я, расправляя плечи и подмечая, что его глаза сегодня холоднее, чем обычно. Под ними видна тень усталости, а голос неестественно спокоен и мягок. Угрожающе…

Неужели так сильно обиделся, что сразу не сказала про выписку? Что поехала к дочери, а не к нему? Мне нужно это было! Что тут непонятного?!

Между тем, Сашка оценивающе осмотрел меня с головы до ног, будто желая увидеть насквозь.

Если ищет подвох, зря. Я здесь, чтобы сделать чистосердечное признание. Сдаться… и надеюсь, сделать сюрприз. Приятный…

– Да вот «что»? – пробормотал Устинов, откидываясь на спинку массивного кресла моего отца. Оно ему очень шло. Сашка выглядел в нем богом бизнеса! Воспоминания яркими вспышками пронеслись в голове, позволяя приятной истоме завладеть моим телом. Еще пару недель назад этот богач, меня «колхозницу» с загипсованной рукой трахал на каком-то дачном участке. И вот мы здесь – и ничто не напоминает об этом. Почти ничего…

Отвернулась от этого сурового мужчины, прогоняя видения прочь, и присела на ближайший к его столу стул.

«Соберись, Ника!» – опять мысленно пнула себя я.

Сашка закинул голову, посмотрев задумчиво на потолок, а потом под моим внимательным взглядом поднялся с кресла, не проронив ни слова, подошел к стене и открыл мини-бар.

На полке располагались различные сорта напитков. Он пробежал взглядом по бутылкам, достал два бокала, предназначенных для крепкого алкоголя, и щедро разлил по ним коньяк. Приблизился к столу и поставил один поближе ко мне, быстро опустошив свой.

Я задумчиво взяла бокал, а после отставила его в сторону. В глубоких шоколадных глазах блеснул интерес.

– Мне нельзя, – напомнила я. – Врачи запретили.

Правда запретили… и давно. Он что, забыл? Или сам сильно нервничает и запамятовал по рассеянности?

Тем временем Сашка забрал мой бокал, и ничего не предложив взамен, осушил и его, а после вернулся за стол. Я внимательно следила за мужем, стараясь понять, что с ним не так. Пока пододвигался к столешнице, заметила, как на его скулах играют желваки. Чего это он так злится? Или нервничает? Я напряглась еще больше.

Устинов резко открыл шуфлядку, покопался в ней и, изъяв на свет какие-то листочки, бросил их на стол, поближе ко мне.

– Что это? – посмотрев на них с подозрением, спросила я, похлопав недоуменно ресницами.

– Вот и мне хотелось бы знать, что это такое? – протянул он с каменным лицом. – Не расскажешь?

И столько недовольства, столько осуждения было в словах, что брала я бумажки в руки неохотно и подчеркнуто медленно. Мне хватило пары секунд, чтобы понять, что в руках.