Сделка на ложь

Невольно вспомнил все недавние события: погоню, плен, побег и вновь погоню, стрельбу, звук пуль, ударяющихся в металл кабины. Храбрая Громова держалась молодцом, хоть и была нездорова. Выдержала, не впала в истерику, не верещала. Она всегда разительно отличалась от других девушек нашего круга, наверное, ее как-то особенно воспитывали родители: получала должную заботу и любовь от близких. Этим она мне и нравилась. Бросалась в глаза, выделяясь на фоне серой массы стандартно капризных, требовательных и избалованных ровесниц.

Но на ряду с этими положительными качествами были и, встававшие прямо напротив, недостатки. Все хорошее таило под собой опасность алчности, лжи, лицемерия. Я не верил словам отца абсолютно, но червячок сомнения не мог не пробраться в разум и не напомнить, что Вероника может быть совсем не такой, какой кажется на первый взгляд.

В отличие от прошлого раза, когда вместо того, чтобы выяснить все раз и навсегда я просто ушел, вычеркнув ее из своей жизни, теперь я планировал пойти до конца и разобраться и в делах прошлых, и в проблемах нынешних. Пришло время, ситуация дошла до критической точки.

Основной моей личной проблемой, несмотря на положительный или отрицательный исход этих разборок было одно – к ней тянуло. Можно было не лгать себе и наконец честно признаться – я хотел ее, в независимости, является она для меня сущим злом или ангелом во плоти.

Это чувство было ярким, оглушающим, не дающим покоя. Башню с ней срывало дико. Вот и с прошлой нашей близостью так вышло. Просто помутнение накрыло. Ни место, ни время не располагало, но прям зверски вновь ее почувствовать захотел. А она отвечала… Искренне, с полной отдачей, по-настоящему. Ну не могла она играть так, не могла и все.

Блть! Что же мне делать с ней дальше? Устало потер переносицу, вздохнул и вновь въедливо стал разглядывать хрупкое тельце спящей Вероники. Наверное, когда все закончится, разойдемся, как в море корабли. Так было бы правильно. Вряд ли у нас что-то опять получится. Надо бы обсудить с ней детали, конечно. Особенно побег, который она планировала с Васеновым. Сама пусть признается в их планах. И я дам развод, расторгнем договор. Брачный в первую очередь. Только пусть сама честно признается. Во всем!

А что пока? Зачем пришел? Все так быстро поменялось: изначальное стремление проведать ее, узнать о самочувствии, сменилось желанием вытрясти правду, получить признание: лгала и планировала подставу. И эта мешанина желаний, пизц как раздирала! Вряд ли она первая заговорит, но Ангелина выяснит, что скрывается в ее забинтованной головке, и у меня появится хоть какая-то зацепка в веренице неясностей.

Сжал зло кулаки, стараясь успокоиться. Гнев и ярость все не проходили. Закрыл на миг глаза, сделал глубокий вздох и от чего-то потянулся к ладони Ники. Сейчас казалось, что это немного успокоит и усмирит негатив внутри. Стоит только прикоснуться к ней. Несколько дней это помогало, очень отрезвляло и заставляло быть осторожным и оставаться в здравом уме.

Как только мои пальцы легли на холодную руку Ники, девушка вздрогнула. Она испуганно распахнула глаза и едва не закричала. Видимо тоже в памяти остались неприятные воспоминания и подсознательно она опасалась их повторения.

Впрочем, сейчас это все не имело значения. Нужно было просто сказать то, что хотел еще там, на трассе, и поскорее унести ноги из этой дурацкой больницы. Я ведь хотел… Однако, разговор с отцом и этот план испортил. Снова. Слова застряли в горле, не желая вырываться наружу звуками, хоть какими-нибудь: обвинениями или же сочувствием. Сжал губы и пристально посмотрел в знакомые серые большие глаза, которые на меня смотрели мягко и ласково. В них больше не было испуга, только доверие.

Ника приоткрыла рот, что сразу приковало мой взгляд. Смотрел на пухлые, мягкие и желанные губы, которые так и хотелось поцеловать. Девушка сделала быстрый вдох и немного хрипло произнесла:

– Привет.

Наверное, не это я желал услышать, от того нахмурился и громко сглотнул.

– Как ты? – тихо ответил я.

Она расплылась в улыбке, опять сжала мою ладонь, как чуть раньше, когда нам грозила опасность, и на щеках появился легкий румянец. Хорошо играет или эмоции настоящие? Я уже и не знал, чему верить. Ее реакция породила во мне растерянность и замешательство.

– Все нормально, – пробормотала она, немного нервно комкая простынь на кровати.

Почему-то к горлу подступил горький комок, грудь сдавило, и я почувствовал острую необходимость уйти и не видеть ее.

– Ждала тебя… – добила Вероника.

– Нам нужно поговорить, – перебил я, напрягаясь, и уже не пытаясь делать вид, что все нормально.