Слишком много блондинок

Глава 18

Неделю меня швыряло от бурной эйфории: «Я — гений! Я лучше всех! я переверну телевидение вверх дном!» — к уничижительной депрессии.

Я валялась перед телеком, смотрела все телешоу подряд и предавалась самобичеванию. Еще вчера я думала о грядущей карьере легко и независимо, а сегодня сжималась и напрягалась: что я скажу зрителям? И неужели все будут обсуждать мою задницу, прическу, цвет лица… точь-в-точь как я в этот самый момент, наблюдая за блондинкой с каре, которая мечется в телевизоре и задает аудитории дебильные вопросы… будут, блин, они все думать, что для программы нашли самую тупую бабу — меня? И еще во всяких «мегаполисах» появятся статейки «Я ПРОДАЛА ДУШУ И ТЕЛО РАДИ КАРЬЕРЫ! — откровения ведущей популярного ток-шоу о том, как она попала на престижную работу».

За неделю я от нервов скинула три кэгэ — новые вещи на мне уже не трещали, а сидели эдак хиппово — чуть побрякивая на талии и подвисая сзади. Мне это понравилось, но как только я приготовилась еще неделю пострадать и похудеть — позвонил Андрей. Сухо и деловито он приказал мне явиться завтра в Останкино к одиннадцати, не опаздывать, не устраивать истерик, никого не обзывать, а также излучать приветливость и сексуальность.

Я даже не подозревала, что все его требования нарушу в первый же рабочий день.

— Я не могу нормально выйти из дома! Поклонники целую ночь караулят. Расписали весь подъезд — «ты наш кумир»… Меня соседи чуть не убили, пришлось за свой счет все закрашивать…

Мы — я, Тема и Оксана — жевали блинчики и слушали, какая Алиса популярная, как ее все обожают, как она получает по две тонны писем каждый день, и она не знает, где журналисты берут ее телефон, Интернет забит ее фотографиями, ее то и дело приглашают на вручение премий «Алиса — гений всего»…

— Я сказала этим чучелам из «Космо», что по два интервью в день не даю ни при каких условиях… — бубнила Алиса, не обращая внимания на наши унылые лица.

К одиннадцати приезжать не имело смысла — съемки начинались в три. Пришлось тащиться в бар, давиться сладостями (самая дешевая еда в баре), пятым стаканом чая и Алисой. Сегодня она была в короткой белой прозрачной рубашке, штанах под крокодила и красных босоножках на ходулях.

— Мне Мик Джагер сказал, что я самая очаровательная журналистка, которая когда-либо брала у него…

«В рот», — хотела перебить ее я, но Алиса атаковала первая.

— …интервью. Слушай, — она окинула меня таким учительским взглядом, которым преподавательницы смотрят на безнадежных двоечников: «Тебе уже ничем не поможешь, но тройку ставлю — ради твоей мамы». — Тебе надо сменить прическу.

Я уставилась на нее, пытаясь одновременно изобразить удивление, пренебрежение и чего-ты-лезешь-на-ххх… — не-в-свое-дело. Алиса не сдавалась:

— У тебя, понимаешь, лицо не очень выразительное. — Заметив, что взгляд у меня становится как у горгоны, «поправилась»: — Для телеведущей. На экране — это не как в жизни. Тебе надо сделать прическу поярче, поавангарднее, а то ты затеряешься…

«Восторг! — думала я. — Не успела показаться на работе, как мне уже под видом «добрых профессиональных советов» заявляют, что я — невыразительная. Что будет дальше?»

Дальше было хуже.

— И знаешь, — разогналась Алиса. — У меня есть отличный специалист: сгоняет за сеанс до пяти кило…

— Это связано с сексом? — спросила я, без всякого аппетита откусывая остывший блин с творогом.

— Хи-хи-хи. — Она сделала вид, что ей смешно. — Он массажист.

— А зачем Вере сгонять жир? — попытался защитить меня Тема. — Она стройная.

Алиса на него даже не оглянулась.

— На экране ты будешь полнее, поэтому каждая складка станет еще заметнее…

То есть типа и так заметно, а в телевизоре еще заметнее будет — вот что она имела в виду. Но ссориться не хотелось, поэтому, сдержав негодование, я сказала, что надену корсет и бронешорты.

— А грудь? — Алиса совсем распоясалась.

— Что грудь? — я отложила блинчик и уперлась в нее глазами.

— Ну… — она еще имела наглость делать вид, будто ей неловко об этом говорить. — Грудь надо повыше… Ты, наверное, давно спортом не занималась.

Я чуть не подавилась. Боже мой, откуда все это? Это же так явно и неприкрыто, что проще было так и сказать: «Ты, блин, корова с обвисшим выменем!» Неужели она не понимает нелепость этих шпилек и что она не меня дурой выставляет, а себя? Какие-то интриги села Убогова, смешно ведь!

Только я собралась все это произнести вслух, показались молодые люди, один моднее другого, с ошеломительными — яркими и авангардными — прическами, рассекали по кафе, бросая кругом надменные взоры. Алиса им замахала, и они присоседились к нашей компании. Оказалась, это бывшие коллеги Алисы с музыкального канала.

Беседа продолжалась в таком духе:

— А Сорокина? Да она уже на части разваливается, ей бы на базаре колготками торговать! Мешки под глазами, вкуса нет и, вообще, знаете что?

— Что?! Что?.. то?.. о? — восклицают все они хором.

— Такой прикол! Она, когда на НТВ работала, ходила по Останкино в тапках. И когда камера в конце новостей отъезжала, вся страна эти тапки видела, а ей еле-еле доказали, что надо хоть во время передачи туфли надевать.

— Ужас! Кошмар! Позор! — заголосили они.

— А я вчера была на дне рождении Лагутенко… — встряла девушка, которая уже пять минут старалась хоть кого-нибудь перебить, встревая со своими «а я…». Ее никто не слушал, но после леденящей кровь истории про Сорокину все как онемели — шок… — Он был пьяный в жопу, вообще лыка не вязал — просто ужас…

— Не может быть? — зашикали все.

«Да, — удивлялась я про себя. — Это же просто сенсация — напиться на собственном дне рождения». Но тут у меня прихватило желудок, и я со всех ног помчалась в уборную. Меня крутило с четверть часа: Алиса, что ли, на меня так действует — я трещала по швам. Когда, наконец, я, едва живая, выползла из кабинки, в туалете причесывалась Оксана. Мы поулыбались, а когда вышли, я предложила выкурить по сигарете.

— Но в баре тоже можно, — сказала Оксана.

Я закатила глаза, и она меня правильно поняла. Уже через минуту Оксана признавалась, что, как только я ушла, Алиса бросилась меня поносить: я — никто, я — толстая и не умею держаться перед камерой, дикция у меня отвратная, я сплю с Андреем…

Честно говоря, я не ожидала такого внимания к собственной персоне. Причин не любить меня у Алисы не было и не могло быть: я не сделала и даже не подумала ничего такого, что могло бы ее задеть. Наверное, она относится к странной породе людей, которые ненавидят всех сразу — этакие сучки-щучки, интриганки и злопыхательницы, истинные фанаты своего дела, делающие гадости ради искусства. Вроде бы и бог с ней, с дурой, но я уже безнадежно рассвирепела. Раздражение накапливалось, накапливалось, и теперь уже не я его контролировала, а оно — меня. Удержать меня могло только землетрясение или внезапная — желательно трагическая — Алисина смерть.

Внешне я выглядела более-менее спокойно: только руки дрожали, но одну я прятала в кармане, а в другой вертела сигарету. Докурив, мы пошли в кафе, и я чувствовала, как во мне все бурлит, ноздри раздуваются, сердце часто-часто колотится… Загадочное свойство характера: при всей моей очевидной безобидности, у меня случаются помутнения рассудка: если меня хорошо раздразнить, я полностью теряю самообладание.

Я подошла к Алисе, посмотрела ей в глаза.

— Алиса, тебе не стыдно за моей спиной говорить обо мне гадости? — спросила я.

Она недоуменно хрюкнула и отвернулась, не соизволив ответить. Это меня доконало: я забрала у нее стакан томатного сока и вылила ей на голову. Поднялся жуткий кипеш: все раскричались, Алиса прыгала по бару, отряхивая сок, Тема давился со смеха, а Оксана стояла, прикрыв рот руками.

— Ты… — начала было Алиса, рассмотрев меня в толпе, но я не дала ей закончить.

— Если я еще раз услышу, что ты распускаешь обо мне сплетни, я тебе сиськи на спине узлом завяжу, поняла? — произнесла я с достоинством.

Я развернулась и взмыла в воздух, оставляя за собой огненный след. В правой руке у меня был раскаленный меч правосудия, а в левой — щит справедливости. Я была ангелом мести и торжествовала победу над свинством. У меня даже слезы в глазах стояли — о подобном я мечтала еще десять лет назад… ну ладно, двенадцать… Когда на школьном выпускном наша главная злодейка Тамара Миндадзе учуяла, что первый красавец класса собирается пригласить меня на танец. Она подошла к нам и заявила, что зря я не замазываю прыщи тональным кремом. Остаток выпускного я проревела в туалете, куда девочки тайком вынесли мне полстакана водки. Выпив, я встрепенулась, но было поздно — чувственная, пышная Миндадзе уже целовалась с моим кавалером. И я вернулась в туалет.

Несмотря на то что выливание сока доставило мне грандиозное наслаждение, полного удовлетворения не было: я была бы счастлива, только если бы повалила Алису на пол, облила из шланга кипятком и забила ногами. Мой жест был эффектным и символичным, но выпустить пар помогает лишь добротный, основательный скандал. Правда, мысли о том, как я колочу Алису стулом по голове, облегчили положение.

У меня, наверное, был такой воинственный настрой, что мужчина, с которым я ехала в лифте, забился в угол и с нетерпением считал этажи.

Только я зашла в редакцию, на меня бросилась секретарша Настя — она сказала, что мои «эксперты» уже пришли и ждут указаний.

На кожаном диване сидели трое: высокая, черноволосая певица в сапогах до ушей и в какой-то мантии, лысеющий дядечка из политических новостей и толстая писательница. Настя подвела меня к ним и представила. Все они вежливо закивали, но я все еще не пришла в себя, поэтому резко спросила:

— Кто курит? — Я это нечаянно брякнула так, что можно было подумать — за курение здесь расстреливают.

Они робко признались, что все курят, и я пошла за пепельницей. Настя проблеяла, что в помещении нельзя курить, но я послала ее за кофе и чаем, объяснив, что «нельзя курить» — это бесчеловечно. Я никак не могла успокоиться, поэтому была очень властной и жесткой — даже сама себя удивила, а Настю вообще запугала до полусмерти.

— Итак, — я уселась поудобнее. — Что вы думаете о браках по расчету? — это была наша тема.

Как выяснилось, певица понятия не имела, о чем речь, ее директор сказал, что она сегодня выступает по телевизору, но даже не сообщил, как называется программа. Обозревателя отловила в пресс-баре наша красавица-администратор и чуть ли не силой затащила на передачу: он типа презирает ток-шоу, но сюда пришел, потому что «не мог отказать красивой женщине, хи-хи». А толстая писательница думала, что тема — «Феминизм в искусстве и жизни»; это была ошибка нашей секретарши, перепутавшей сегодня со следующей неделей.

Выслушав их, я влезла в Интернет, насобирала кучу цитат, анекдотов, историй из жизни миллионеров, принцев и звезд эстрады — это заняло полчаса… Не понимаю, почему редакторы информации сидят на работе целый день?.. Распределила все это между ними… словно опытный следователь выманила из каждого воспоминания о том, как их приятель(ница) женился по расчету, а под конец заявила: